Но Гаррет шел впереди, и мне показалось неудобным заговаривать об этом сейчас. Возможно, в кабинете Петтихью.
Мысли об этом показались мне сладостными. Внутри псевдоразумной, темной, кишащей кошмарами лечебницы, фамилия давно погибшего доктора отозвалась в голове музыкой. Она была знакомой, так же, как и фамилия его пациента, она была из другого мира — теплого, светлого, не пугающего.
Мне вдруг показалось, что мы находимся в Колыбели целую вечность.
И честно признаться, за всеми резкими перепадами настроения я перестала верить, что мы выберемся.
Мы просто будем ходить туда-сюда, преследуя то одну, то другую цель, пока в конце концов не сядем отдохнуть, да так и останемся. Доверять таким мыслям было глупо, ведь я помнила, что несколько минут назад была уверена в своих силах — насколько уверена в них обычно, — а до этого мой разум поглотило какое-то странное видение, а еще прежде — истерика.
Лестница закончилась Гарретовой спиной и его недовольным возгласом, когда я в нее уткнулась, не успев вовремя остановиться.
Коридор, освещенный холодным электрическим светом, был пуст и тих, и я смотрела на него, не веря своим глазам.
— Стой здесь, — тихо попросил Гаррет, и я кивнула.
Отмычки легко взломали замок обычной металлической двери, и она легко поддалась под мягким нажимом ладони. Ни шепота, ни протяжного скрипа. Видимо, здесь и сейчас петли смазывали. Когда и где — уже другой вопрос.
И почему здесь и сейчас мы сможем найти нужные документы? Ведь мы… где? И мы когда?
Гаррет махнул мне рукой, и я юркнула внутрь.
— Добро пожаловать, — пробормотал он, закрывая дверь.
— Гаррет… мне кажется, мы делаем глупости.
Кабинет Петтихью, самый обычный и вовсе не успокаивающий, как бы мне того хотелось, безмолвствовал под ярким светом дорогой люстры.
— Это ты о чем? — нахмурился он, ковыряясь с защелкой на двери.
— Мы… я не уверена, что мы в Башне Персонала, но я точно уверена в том, что в прошлое невозможно попасть. Никогда, какие бы усилия ты не прилагал, это невозможно. Мне кажется, с нами произошло что-то нехорошее.
Гаррет выпрямился, и на его лице мелькнуло раздражение.
— С нами и так произошло нехорошее — мы сюда забрались! Тебе этого недостаточно? Но забрались мы сюда как раз тем, за чем пришли именно в этот кабинет… Лучше ищи бумаги, пока я запираю дверь!
— Так ведь вот ключ… — На столе, заваленном бумагами, действительно лежал ключ. — Как будто бы от двери…
Гаррет пригляделся, а потом вырвал ключ из моих рук. Видимо, что-то в моих словах его разозлило, но что — я не понимала. Он так упорно держался за версию о прошлом и слышать ничего не желал. Хотя ведь сам сталкивался с иллюзиями — и сам их разгадал.
Я села на стул и принялась лихорадочно перебирать бумаги, вчитываясь в слова.
В одном Гаррет прав — нужно поскорее найти историю болезни Изена и уходить отсюда. Если это еще возможно.
Рецепты на травы, инструкции о применении тепловой терапии, записи о сделанной лоботомии, личные письма — их, я, поколебавшись, засунула в сумку. Выписки из осмотров, истории болезни, датированные семидесятилетней давностью и старые уже в этом невозможном прошлом.
Гаррет присоединился ко мне, и дело пошло быстрее.
Но на столе и в ящиках ничего не было.
— Гаррет, взломай сейф, — вздохнула я. — А я книжные полки просмотрю.
Трактаты о медицине, снова записи о лоботомии, травники, чьи-то опубликованные дневники — все было не то.
За спиной лязгнул сейф, и я обернулась.
— Ну?
На полке лежала стопка тонких бумажных папок. Гаррет вытащил их наружу, перебрал пару и радостно воскликнул:
— Вот! Триктерова рожа, неужели нашлась!
Я выдохнула от облегчения — слишком шумно, но камень сорвался с сердца — нашлось. Если мы только действительно сейчас существуем здесь, где угодно, когда, — совершенно без разницы. Если мы нашли информацию, как помочь Артемусу, не имели никакого значения другие детали. Гаррет улыбался, глядя на меня, и я вдруг поразилась, что он так умеет. Всегда раньше был только насмешливый оскал или что-то сочувственное, но и то с долей ехидства.
— Теперь нужно отсюда уйти, — я старалась радоваться не слишком сильно. — Гаррет, давай спустимся вниз на первый этаж и попробуем вынести окно. Почему мы так зациклились на двери?
— Мы не успеем уйти, как нас схватят тени, — возразил он. — Ты ведь не сможешь сломать решетку без шума? А стекло?
Гаррет сел на стул, тяжело опершись на спинку, и вытянул ноги.
— Не смогу… но нам ведь нужно отсюда выбраться. Что ты еще можешь предложить?
— Я не стану ничего тебе предлагать, — улыбнулся он, на этот раз привычно и насмешливо. — Я могу тебя отсюда вывести. Пойдем, Энни…
История болезни перекочевала в сумку, а Гаррет схватил меня за руку, отпер дверь и вытащил из кабинета.
— Ты что творишь? — зашипела я, пытаясь разжать его пальцы на своем запястье, но Гаррет все тащил и тащил меня — к лестнице — наверх.
— Гаррет!
— Просто доверься мне, ладно?
— Ты даже не следишь за окрестностями!
Сама я этого делать не успевала, пытаясь освободиться. Но Гаррет внял моим словам — остановился.
— В прошлый раз один из них был на… Не помню, пятом или шестом этаже, стоял возле лифта и меня заметил. А остальные были на верхушке башни.
— И поэтому ты полагаешь, будто нечего бояться? Кто тебя укусил, Гаррет? С каких пор ты считаешь себя всемогущим и неуязвимым?
Он немного замялся, а потом пожал плечами.
Я огляделась. В безумной спешке мы проскочили еще один этаж и теперь оказались, видимо, на жилом этаже. На окнах поблескивали стеклянные цветочные горшки с богато вьющимися растениями, срезанные букеты цветов в вазах, картины. Коридор блестел чистотой и был уютен, как женская комната.
Я остановила Гаррета, когда он попытался открыть дверь одной из спален, и потянула его дальше. В жилых комнатах ночью обязательно кто-то есть. А Гаррет, видимо, просто рехнулся здесь, вслед за мной, раз забыл об осторожности.
Следующий этаж тоже оказался жилым и был все так же уютен и чист. Там мы столкнулись с тенью и затаились в небольшом темном углу. Но тень стояла на одном месте, немного пошатываясь, и о чем-то печально нашептывала. Мы обогнули ее, крадучись по стене, и скользнули на темную лестницу.
Пятый этаж с застывшим у лифта санитаром, шестой — пустой и нежилой, был так покрыт паутиной, что меня пробрала дрожь. В Городе всего несколько лет назад вывели огромных плотоядных пауков, от которых довольно часто страдали люди. Я их не застала, но представив, что надо мной сейчас может висеть что-то похожее, я кинулась на лестницу, желая убраться как можно быстрее.
На седьмом этаже было что-то вроде склада и прачечной, и мы предпочли миновать его поскорее — уж слишком мрачным показался коридор, заставленный креслами-каталками, на которых сушились безликие белые казенные вещи.
На восьмой этаж — последний — я поднималась с чувством неожиданного удивления. Невозможно было определить, чему удивляться в первую очередь — высоте башни или зачем мы сюда идем. Я всегда доверяла Гаррету, несмотря на его частые пропажи и выкрутасы. Несмотря ни на что, на него можно было положиться, как только речь заходила о чем-то серьезном. Но восьмой этаж Башни Персонала слегка поколебал мою уверенность в Гаррете. Никаких объяснений его мотивам я не могла себе дать, и страх, отступивший было в самом основании башни, снова забрался в сердце, сжимая его липкими ручками.
— Что ты задумал, Гаррет? — прошептала я, делая последний шаг на лестнице.
— Хочу тебя отсюда вывести, — отозвался он. — А ты что подумала?
— Я уже не знаю, что думать, — призналась я, следя за ним взглядом. — Но как ты хочешь выбраться отсюда? Мы на огромной высоте!
Он развернулся и насмешливо блеснул глазами.
— Так же, как я выбрался в прошлый раз.
Что?
Я не успела ничего сказать, как он схватил на меня на запястье, притянул к себе и снова улыбнулся. Странной, чуждой его лицу улыбкой.
— Думала, что сможешь справиться со мной?
— Что? Гаррет…
А потом он потащил меня, немилосердно сжимая руку. Тени были рядом, стояли, шепчась, смотрели, как Гаррет тащит меня к раскрытому окну, из которого дул прохладный весенний ветер.
— Энни!
Кто-то чужой кричал мое имя, а отголоски доносились с ветром, разбиваясь о раму.
Заклятие родилось в моей руке независимо от меня, и я со злостью кинула его в Гаррета, желая отбросить его от себя. Но оно не подействовало. Все еще теплилось в руке, но действовать не желало. От отчаяния я попыталась снова, но Гаррет сдавленно засмеялся в ответ на мои попытки.
— Думала, что можешь справиться со мной?
— Да, Гаррет!
Он толкнул меня на подоконник, не обращая внимания на сопротивление и просьбы остановиться, и прижал к раме.
— Энни, что ты ведешь себя как дурочка? Я пытаюсь тебе помочь!
— Ты одержим, идиот! Тобой Колыбель завладела! Отпусти!
Медленно-медленно он выталкивал меня наружу.
Хвост тяжелых волос растрепало ветром, а свободная прядь упала на мне лицо, когда голова высунулась наружу.
— Гаррет, ты меня убьешь! — взвыла я, сознавая, что слишком слаба и действительно с ним не справлюсь.
Он на миг застыл, удивленно на меня глядя, и я, повинуясь порыву, изо всех сил ударила его рукой по лицу.
— Идиот! Идиот! Тобой управляют! Очнись! — он пятился, а я постепенно выбиралась из окна.
Я снова его ударила, и Гаррет пришел в себя — снова схватил меня за руку и с силой приложил о стену. Воздух взорвался искрами и темными пятнами перед глазами.
— Ну Гаррет…
— Я только хочу тебе помочь.
— Энни!
Реальность вновь поплыла вместе с чужим, но знакомым голосом. Я помнила, что узнала его и обрадовалась, внутри в груди разлилось тепло, но боль обхватывала голову стальными щипцами и сжимала вместе с тающей комнатой. И я не смогла снова вспомнить имя того чужого.