— Зачем?
— Замолчи!..
Если Изена обвинили еще до того, как он попал в руки извергов из Колыбели Шейлбридж?
Дверь открылась, едва не задев меня деревянным углом, и оттуда вышел белый Дикки, за которым по пятам шел призрак. У мальчишки был до того испуганный вид, что мне стало не по себе, когда я представила это выражение на своем собственном лице. И я была не уверена, что выглядела хоть немногим лучше.
— Мне кажется, она правда хочет мне что-то сказать? — прошептал он так тихо, что я едва разобрала.
— Если она до сих пор нам не навредила, то либо да — она пытается что-то сказать, либо она не может нам навредить. За последнее я не ручаюсь.
— Зачем?
Она встала перед Дикки, отчего тот осторожно сделал шаг назад, а я пришла к выводу, что мы, в общем, немного привыкли к ней.
Трикстер, нужно уходить!
Но я не могла встать — тело, будто чужое, совсем меня не слушалось. То ли доведенное до предела Колыбелью и недосыпом, то ли призрак и правда выцедил из меня даже способность ходить.
— Зачем?
— Слушай ее, мальчик, — я заставила голос звучать уверенней. — Спрашивай, следи и она все тебе расскажет. Должна.
Я не могу ошибиться — она бросается к любому человеку, и раз она до сих пор оставалась тайной, то появилась она здесь только после того, как дом покинул последний жилец. Старик Изен.
Его увезли на медленную казнь, а призрак облюбовал старый дом. А до того? До того, при обвинении, обыске, допросе, если они были, служанки уже не было, а призрака еще не было?
А призрак будто обрадовался — исчез и появился чуть дальше от нас, размахнул руками и заговорил-завыл привычное:
— Зачем-зачем-зачем?
Впечатление было такое, что она поощряет мои догадки.
— Что ты хочешь? — заорала я, и раскачивающаяся на месте служанка резко повернула ко мне голову.
И зарычала. Из темного провала рта стекала призрачная слюна по призрачному подбородку, капала вниз и исчезала. Она развернулась ко мне, утратив неожиданно плавность движений, протянула руку, унизанную костлявыми когтями, и мне перестало хватать воздуха.
Что-то ледяное сжимало горло, но панически схватившись руками за него, я ничего не обнаружила.
— Перестань! Хватит, она не будет тебе мешать! Что ты хочешь?
Перед глазами темнело, я пыталась что-то делать, но выходили только конвульсии, нелепые взмахи рук, перебирание ободранными ногтями каменного пола.
— Отпусти ее!
Похоже, Дикки — нежное создание, не мог смотреть, как я умираю.
Призрак отпустил меня прежде, чем мир сжался в кровавую тьму, и я хрипло задышала, развалившись на полу. Предательские слезы текли из глаз, и на этот раз остановить их было сложнее.
Дыши — просто дыши.
— Зачем?
Я не видела больше, что происходит — просто закрыла глаза, стараясь дышать. Последние силы уходили на это.
— Зачем? — прошелестел призрак где-то далеко.
— Я… я пойду за ней.
А потом послышался вскрик, и я поняла, что еще немного — и я умру.
— Эй! — меня кто-то тормошил. — Там скелет…
Что? Какой скелет? Где скелет?
— Ты кто? — спросила я, ничего не понимая.
— Д-дикки. Ты чего это? Ты только не умирай, ладно? Я же…
— Какой скелет? — повторила я вопрос и открыла глаза.
Призрак стоял за ним, не издавая не звука, но покачиваясь, словно сомнамбула на карнизе.
Что-то в моей больной голове снова пришло в движение и начало расставлять все по местам.
— Твоего деда отправили в Колыбель за убийство. За ее убийство. Я не знаю, зачем, или почему, но она хотела иметь дело только с тобой, — руки неожиданно стали слушаться, и я приподнялась с пола, чувствуя, как коридор кружится, — потому что ты Изен. Внук того, кто ее убил. Похорони ее скелет, в общем… Иначе получишь скоро мертвого заложника. Вот Гаррет-то обрадуется.
Мне не удалось сконцентрироваться на Дикки взглядом, поскольку он разъезжался, словно бы косел. Я услышала, как он что-то негромко забормотал и ушел. А потом помотала головой, желая вернуть хотя бы ясность зрения, но только рука проехалась по полу, увлекая меня обратно.
Да что же такое.
Как я домой хочу…
Я немного полежала на холодном полу, все еще не в силах сдвинуться с места, и боясь даже думать, в какую ловушку попала. Успеет ли Гаррет меня найти, прежде чем мальчишка наделает глупостей, или прежде чем я умру здесь. Сможет ли Гаррет помочь Артемусу?
И как отреагирует Артемус на мою смерть? Такую бестолковую. Я хотела дать ей другое определение, в то же время уговаривая себя подумать о чем-то более необходимом, но не удавалось ни того, ни другого.
Почему или зачем?
Ну что она к нам привязалась с этим «зачем»?
Мимо прошелестели чьи-то шаги — призрака, вероятно, ведь Дикки топал, как детеныш отарка. И наступила тишина. И темнота — почему-то погас факел.
Интересно, с каких пор призраки умеют тушить огонь? Наверное, с тех самых, как могут душить живых и отнимать у них силы. А жив ли Дикки? Я уцепилась за первую подходящую версию, и она разлеталась по швам одним вопросом «зачем», и я выдала эту догадку мальчишке, желая избавиться от опасности. А между тем — ну почему «зачем»? Не «почему» — «почему вы меня убили»? А «зачем».
Почему?
Мысли путались в смыслах одинаковых слов. Темнота вскоре стала всеобъемлющей, она прокралась внутрь меня, заполнила все знакомые лица в памяти, все любимые лица, ответила на все вопросы. Мне показалось, что я превратилась в одно сплошное напоминание о беде Артемуса и о том, что придет Гаррет.
Зачем-почему…
И тут меня осенило.
— Эй! Она исчезла…
Еще одна мысль-напоминание, что этот мальчишка может помочь, стоит сказать ему правильные слова, заставила меня открыть рот.
— Ты ее похоронил?
Дикки кивнул и сел рядом.
— Я нашел ее могилу. Так странно — как будто эту женщину закидали землей и камнями, а потом откопали снова.
Морг. Вот почему Изен спускался в Морг.
Наверное, из-за того, что мне оставалось совсем немного времени, я начала понимать то, что не могла назвать иначе, как озарением свыше.
— Я думаю, ее убили какие-то грабители, — спокойно сказала я. — А может, кавалер, или родственник. А может быть, даже сам твой дед. И времени у убийцы было достаточно, чтобы ее как следует спрятать. Дом стоит на отшибе, но если был день или лунная ночь, проще было закопать ее в самом доме, а не пытаться избавиться от трупа, рискуя попасться кому-нибудь на глаза. Я даже уверена, что, если ее убил не твой дед, то сам он был где-то неподалеку, и может, даже все знал и видел. Только не мог или не хотел помешать.
Бедный Изен даже в Колыбели пытался исправить свою ошибку.
— Когда стражники стали искать пропавшую служанку и обыскали дом, а я уверена, что они обыскали, возможно, не слишком тщательно, Изен понял, что второй раз ему может так не повезти. И он вытащил труп, чтобы похоронить его там, где никто уже не свяжет убитую с этим домом.
Он спускался в Морг, считая, что это подвал его дома… И раз за разом он искал разрытую могилу, чтобы успокоить несчастную служанку.
— А что было дальше? Он не смог? Не успел? У него случился приступ? Что-то заподозрила стража? Вот что призрак спрашивал — зачем. Зачем его лишили покоя. Зачем Изен осквернил могилу, пусть и такую, спешную и неумелую. Мертвые должны спать спокойно, мальчик…
Дикки вздохнул. А я почувствовала, как меня затягивает куда-то в странное небытие…
— Если ты меня не вытащишь на свежий воздух, я тоже умру, — вяло сообщила я, даже не размышляя, насколько это правда.
На улице прохладно, на улице Гаррет немного ближе, на улице мне может стать легче. Впрочем, здесь я не права — мне уже не уйти отсюда самой, ноги до сих пор не слушались. Да и руки уже тоже. Или до сих пор.
Трикстер, Энни, ты сводишь меня с ума!
Дикки послушался, не сказав даже ни слова, поднял меня на руки и потащил, поднимая за собой тонны застоявшейся пыли.
Я чувствовала себя идиоткой — меня тащит на волю мой же похититель, я сильнее, но уйти не могу. Интересно, каким идиотом себя чувствует Дикки? Хотя почему каким? Он и есть идиот, раз слушается меня.
А Артемус между тем где-то там умирает.
И я умираю.
Я умираю потому, что хотела его спасти.
Дикки нес меня куда-то, то и дело останавливаясь, задыхаясь, бедному мальчику тоже пришлось несладко. Что бы он там ни задумал, он решил не следовать своим планами, и я была готова его простить.
Перед смертью, наверное.
Пусть он и был вольной и невольной причиной моей смерти. И потому, что затащил меня в этот дом. И потому, что ничего не знал о той опасности, которая нас подстерегала.
А мне хотелось чувствовать совсем другие руки, а еще — другие губы, и, возможно, не только губы, потому что сейчас мне стало совсем не важно, что вдалбливали в меня с рождения. Эти странные глупые предрассудки лишили меня человека, который был мне нужен, как никто и никогда.
Мне не хватало воздуха, я захрипела. Дикки испуганно свалил меня на пол и замахал на меня чем-то, то ли руками, то ли куском ткани, но я сознавала, насколько бесполезны его усилия.
Мне не было страшно, меня охватила тоска. Я уйду, а Гаррет, Мафусаил, Артемус останутся здесь, и я даже призраком никогда не увижу их.
— Энни! — позвал меня кто-то из темноты Колыбели, и я закрыла глаза и умерла.
Глава 12
Пришла в себя я оттого, что кто-то пытался открыть мне глаз.
— Отстань, — вяло попросила я и отдернулась.
— Рад, что ты пришла в себя.
— Отстань…
— Прости, но никак не могу.
Я напряглась — голос никак не походил на испуганный говор Дикки, заглатывающего окончания в сильном волнении. Впрочем, кто-то, кто был не Дикки, не особо и волновался, я не слышала голоса спокойнее и увереннее.
Хотя…
Что происходит? Я что же, так и не умерла?
— Энни?
Я открыла глаза и увидела склонившегося над собой Артемуса. От неожиданности я заморгала и совсем запуталась.