В КОТОРОЙ ПРИНЦ КОРУМОБРЕТАЕТ НЕ ТОЛЬКО ТАНЕЛОРН
ГЛАВА ПЕРВАЯВОЙЛОДЬОН ГАГНАСДИАК
Дорога сузилась и круто пошла в гору. Когда она исчезла в черной тени меж двух утесов, Корум понял, что они достигли Темной долины.
Ему все еще было не по себе в компании своих двойников, но он постарался не сосредоточиваться на мысли, что все это должно означать. Он показал вниз и произнес самым непринужденным тоном:
— Темная долина, — Корум посмотрел на альбиноса, покосился на черного великана: лица обоих были полны мрачной решимости. — Я слышал, раньше здесь было селенье. Довольно неприветливое место, гм… братья.
— Мне доводилось видать и похуже, — Эрекозе дал коню шенкеля. — Вперед — и покончим со всем этим, — он пришпорил своего скакуна и бешеным галопом помчался к провалу, зиявшему между скалами.
Корум последовал за ним, хотя и не столь стремительно, а Элрик не торопился совсем. Очутившись в тени утесов, Корум посмотрел вверх. Скалы нависали над головой, почти смыкаясь, только узкая полоска неба виднелась в просвете между ними. А у подножия лежал в руинах город — то, что осталось от него после нашествия Хаоса. Каменные обломки были перекручены и искорежены, словно камни сначала расплавились, а затем снова отвердели. Корум поискал глазами место, наиболее подходящее, с его точки зрения, для Исчезающей Башни, и остановился на странной яме, похоже, вырытой совсем недавно. Подойдя ближе, он внимательно оглядел ее. Размерами яма вполне подходила для Башни.
— Надо ждать здесь, — сказал он.
Элрик тоже подошел к яме.
— Чего ждать, друг Корум?
— Башню. Думаю, она появляется именно в этом месте, когда вообще залетает в эту плоскость.
— А когда она появится?
— Точно сказать нельзя. Мы должны ждать. И как только увидим ее, бежать со всех ног, чтобы попасть туда прежде, чем она снова исчезнет, переместится в соседнюю плоскость.
Корум взглянул на Эрекозе. Черный рыцарь сидел на земле, прислонившись к искореженной каменной плите. Элрик подошел к нему.
— Ты более терпелив, чем я, Эрекозе.
— Я выучился терпению, ибо живу от начала времен и буду жить вечно.
Элрик ослабил подпругу и повернулся к Коруму.
— А кто сказал тебе, что Башня появится именно здесь?
— Чародей, который служит Порядку. Я тоже служу Порядку, ибо судьба предназначила мне вечно сражаться с Хаосом.
— Как и мне, — заметил Эрекозе.
— Как и мне, — подхватил альбинос, — хотя я принес ему клятву верности. — Он передернулся и посмотрел каким-то странным взглядом на Корума и Эрекозе. Корум попытался отгадать, о чем тот думает.
— А зачем тебе Танелорн, Эрекозе?
Эрекозе устремил неподвижный взор на узкую полоску света между скалами.
— Мне было сказано, что там я обрету покой и мудрость. Найду средство вернуться в мир элдренов, где живет женщина, которую я люблю. Поскольку Танелорн существует во все времена и во всех плоскостях, оттуда легче попасть в другие миры и отыскать именно тот, что нужен. А что тебя влечет в Танелорн, принц Элрик?
— Я знаю Танелорн и знаю, что ты поступаешь верно, ища его. Похоже, моя судьба защищать этот город от врагов — в моем мире. Даже сейчас, в эту минуту, ему грозит уничтожение. Я молюсь, чтобы Корум оказался прав и в этой Исчезающей Башне нашлось для меня средство защитить моих друзей от чудовищ Телеба К’аарна и их хозяев…
Корум поднес руку Квилла к повязке, прикрывавшей его мертвый глаз.
— А я ищу Танелорн потому, что мне было сказано, он поможет в сражении с Хаосом, — Корум не стал распространяться о том, что шепотом поведал ему Аркин в Храме Порядка.
— Но Танелорн, — возразил Элрик, — ни на чьей стороне. Он никогда не будет служить ни Порядку, ни Хаосу. Именно потому он вечен.
Об этом Корум уже слышал от Джери.
— Да, — кивнул он. — И я ищу не войны, но мудрости.
Когда наступила ночь, они продолжали ждать, карауля по очереди и изредка переговариваясь друг с другом, однако по большей части сидели или стояли, молча глядя на то место, где могла появиться башня.
Корум был отнюдь не в восторге от компании Элрика и Эрекозе: в сравнении с Джери они были невыносимы, и он даже почувствовал легкое раздражение, может быть, потому, что они так походили на него самого.
Но вот на рассвете, когда Эрекозе клевал носом, а Элрик крепко спал, воздух вдруг содрогнулся, и Корум различил знакомые очертания обители Войлодьона Гагнасдиака. Башня материализовалась прямо на глазах.
— Она здесь! — завопил Корум. Эрекозе вскочил, но Элрик только сонно потянулся. — Поторопи Элрика!
Наконец Элрик, стряхнув остатки сна, бросился следом за ними, обнажив, как и Эрекозе, свой черный меч. Оба меча были почти близнецами — черные, устрашающие, сплошь испещренные рунами.
Корум мчался впереди: на сей раз он не намерен был остаться за дверью. Ворвавшись внутрь, он зажмурился от ослепительно яркого света.
— Скорее! Скорее! — закричал он.
Корум вбежал в небольшую гостиную, залитую красноватым светом гигантского масляного светильника, свисавшего на цепях с потолка. Тут дверь захлопнулась, и Корум понял, что они в западне. Он молился всем богам, чтобы у них достало сил устоять против чародейства хозяина башни. Корум уловил какое-то движение в узком оконце в стене башни. Темная долина исчезла, и на том месте, где она была, простиралось теперь море бескрайней синевы. Башня стремительно летела куда-то. Корум молча показал на оконце товарищам. Потом поднял голову и оглушительно крикнул:
— Джери! Джери-а-Конел!
Может быть, тот уже мертв? Корум молился, чтобы это было не так.
Он прислушался: до слуха его донесся какой-то слабый звук — может быть, голос Джери?
— Джери!
Корум рассек воздух своим длинным мечом.
— Войлодьон Гагнасдиак! Ты здесь или ты покинул башню?
— Я здесь. Что вам угодно от меня?
Корум бросился вперед — под островерхую арку, в соседнюю комнату.
Золотое сияние — под стать тому, что он видел в Лимбе, — обрамляло уродливую фигуру Войлодьона Гагнасдиака, карлика, разодетого в шелка, атлас и шкуры горностая. Крохотный меч блистал в его не по росту крупной руке, красивая голова, сидевшая на маленьких плечиках, была горделиво откинута, глаза ярко сверкали под черными, сходящимися на переносице бровями. Войлодьон ухмылялся, по-волчьи оскалив зубы.
— Наконец-то ко мне пожаловали гости, развеять мою тоску. Опустите ваши мечи, господа. Вы — мои гости.
— Мне прекрасно известно, что ожидает твоих гостей, — взорвался Корум. — Знай же, Войлодьон Гагнасдиак, мы пришли освободить Джери-а-Конела, которого ты держишь в заточении. Отдай его нам, — и мы не сделаем тебе ничего плохого.
Карлик улыбнулся недоброй улыбкой.
— Я очень могуществен. Вы не сможете меня одолеть! — он развел руки. — Смотрите.
Карлик взмахнул мечом, и молнии заплясали по комнате, вынудив Элрика поднять меч, защищаясь от них. Выглядело это довольно нелепо, и разъяренный Элрик угрожающе двинулся на маленького горбуна.
— Послушай, Войлодьон Гагнасдиак! Я — Элрик из Мелнибонэ, и у меня тоже есть могущество. Я ношу Черный Меч — он жаждет твоей крови. Лучше добром отпусти друга принца Корума!
Но карлик не испугался.
— Ты говоришь о мечах? Что в них проку?
— У нас не простые клинки, — прорычал Эрекозе. — И нас занесли сюда силы, неведомые тебе, — боги вырвали нас из нашего мира, из нашей эпохи, для того чтобы мы потребовали у тебя Джери-а-Конела!
— Вас обманули, — Войлодьон Гагнасдиак улыбнулся всем троим. — Или вы пытаетесь обмануть меня. Джери, конечно, смышленый малый, это бесспорно, но зачем он богам?
Альбинос нетерпеливо поднял меч, и Коруму послышался странный звук, похожий на тяжкий стон: меч словно жаждал крови. Корум даже подумал, что эти мечи — отнюдь не безопасное оружие даже для хозяев.
Но что-то вдруг отшвырнуло Элрика назад, и меч выпал у него из руки. Войлодьон Гагнасдиак не сделал ничего особенного: он просто подбросил головой какой-то желтый мячик, но этого оказалось достаточно.
Эрекозе ринулся на помощь Элрику, а Корум остался на месте, следить за чародеем, однако едва Элрик поднялся на ноги, как Войлодьон Гагнасдиак подбросил еще один мячик. На сей раз черный меч отразил его, мяч отлетел к дальней стене, ударился о нее — и взорвался. Нестерпимый жар опалил их лица, от поднявшегося вихря перехватило дыхание. Из пламени взрыва начала сгущаться клубящаяся мгла.
— Уничтожать шары опасно, — невозмутимо заметил Войлодьон Гагнасдиак, — ибо теперь то, что заключено в них, уничтожит вас самих.
Черное облако разбухало, увеличиваясь на глазах, пламя погасло.
— Я свободен! — послышался голос. Он исходил из клубящейся мглы.
Войлодьон Гагнасдиак захихикал:
— Да, ты свободен — чтобы убить тех, кто отверг мое гостеприимство!
— Свободен — чтобы умереть! — в бешенстве вскричал Элрик.
Корум, оцепенев от ужаса, завороженно смотрел, как клубящаяся мгла начинает расползаться в стороны, словно длинные, змеящиеся волосы, затем волосы сжались в клубок — и из него явилось существо с головой тигра, туловищем гориллы и шкурой носорога. Тварь раскрыла огромные черные крылья, перехватила лапами поудобнее свое оружие — нечто длинное, острое, похожее на косу, и устремилась на ближайшего противника — Элрика.
Корум бросился на помощь, вспомнив, что Элрик, вероятно, рассчитывает на чудодейственную силу его руки и глаза.
— Мой глаз больше не может смотреть в царство небытия! Я не могу получить оттуда помощь! — вскричал он.
Но тут он заметил подлетавшей к нему желтый шар — и еще один, нацелившийся на Эрекозе. Оба ухитрились отразить удар, шары упали на пол и взорвались. Еще две летучие твари взлетели в воздух, и вскоре у Корума уже не было времени смотреть по сторонам или думать о помощи Элрику, ибо он уже сражался за свою жизнь, увертываясь от свистящей в воздухе косы, старающейся обезглавить его.
Ему даже удалось несколько раз достать чудовище мечом, однако шкура того была неуязвима. А кроме того, огромная тварь оказалась на удивление проворной — гораздо проворнее, нежели можно было предположить. Время от времени она взмывала вверх, зависая над Корумом, чтобы броситься с высоты.
Коруму уже начинало казаться, что это западня, подстроенная силами Хаоса, и оба его двойника, как и он, бессильны против крылатых чудовищ.
Он проклинал себя за самоуверенность: конечно же, следовало разработать более последовательный план, прежде чем соваться сюда!
Шум битвы перекрывали пронзительные визги Войлодьона Гагнасдиака, швырявшего в комнату все новые и новые шары, которые взрывались, превращаясь в тигрообезьян, тотчас же кидавшихся в атаку.
Корума, Элрика и Эрекозе оттеснили к дальней стене.
— Боюсь, вы явились мне на свою же погибель, — задыхаясь, проговорил Корум. Рука его, державшая меч, онемела. — Я не ведал, что наши силы будут столь ничтожны. Видимо, Башня перемещается так стремительно, что законы волшебства бессильны в ее стенах.
Элрик пытался отразить удары сразу двух чудовищ, атаковавших его с двух сторон.
— Неплохо для такого карлика! Если бы мне удалось проткнуть хотя бы одну тварь!..
Одна коса рассекла ему кожу, другая распорола плащ. Третья полоснула по руке. Корум ринулся было на помощь, но коса пробила его серебряную кольчугу, еще одна задела ухо. Он увидел, как меч Элрика вонзился в глотку чудовищу, не причинив тому, однако, ни малейшего вреда. Он услышал, как взвыл от ярости черный меч, обманутый своей жертвой.
А потом он увидел, что Элрику удалось вырвать у тигрообезьяны косу и всадить ее в растерявшуюся тварь. Острие впилось чудовищу в грудь, из раны хлынула кровь — тварь пронзительно взвыла в предсмертной агонии.
— Я был прав! — торжествующе вскричал Элрик. — Только их же оружие способно поражать этих тварей! — с мечом в одной руке и косой в другой он атаковал следующую тигрообезьяну, стараясь подобраться к Войлодьону Гагнасдиаку, который завизжал от ужаса и скрылся в дверном проеме.
Тигрообезьяны скучились под потолком. Затем ринулись вниз.
Корум отчаянно пытался завладеть косой. Наконец ему это удалось, когда Элрик всадил оружие в спину одному из чудовищ и отсек ему голову. Корум поднял освободившуюся косу и полоснул ею по горлу следующей тигрообезьяне: она свалилась замертво. Корум подтолкнул косу ногой по направлению к Эрекозе.
Воздух наполнился густым смрадом, черные перья прилипли к покрытым потом и кровью лицу и рукам Корума. Он повел Элрика и Эрекозе обратно к входной двери, через которую они вошли в комнату, — там было легче держать оборону, потому что лишь одна тварь могла проникнуть в комнату через узкий вход.
Корум чувствовал чудовищную усталость. Он понимал, что их ждет неминуемая гибель, ибо силы их иссякли, а Войлодьон Гагнасдиак все швырял желтые шары из своего укрытия. Вдруг что-то метнулось через комнату к карлику, но, прежде чем Корум успел понять, что это было, очередная тигрообезьяна заслонила от него горбуна. Корум поневоле отпрыгнул в сторону, чтобы избежать удара косы.
Затем Корум услышал какой-то крик и когда снова поднял глаза, то увидел, что горбун тщетно пытается оторвать что-то от своего лица; рядом с ним стоял Джери-а-Конел и отчаянно махал остолбеневшему от изумления Элрику.
— Джери! — закричал Корум.
— Так это тот самый Джери, ради которого мы здесь? — Элрик рассек брюхо нападавшей тигрообезьяне.
— Да!
Элрик стоял ближе всех к Джери и сделал движение навстречу, однако Джери предупреждающе закричал:
— Нет! Нет! Оставайся где стоишь!
Но Элрик и так был вынужден отказаться от своего намерения: он отбивался от двух чудовищ, напавших на него с двух сторон.
Джери был в отчаянии.
— Ты неправильно понял слова Болорьяга!
Теперь Джери был виден и Элрику, и Эрекозе, который получал явное удовлетворение от кровавой бойни.
— Возьмитесь за руки! Корум посередине! — кричал Джери. — А вы двое обнажите мечи!
Корум догадался, что Джери известно больше, чем он полагал. Но теперь Элрик был ранен в ногу.
— Поторопитесь! — Джери возвышался над карликом, который тщетно пытался оторвать что-то от лица. — Это ваша единственная надежда — а также и моя!
Элрик заколебался.
— Он мудр, друзья, — сказал Корум. — Он знает многое из того, что неведомо мне. Итак, встаньте по обе стороны от меня.
Эрекозе словно очнулся от забытья. Он взглянул на Корума поверх окровавленной косы, потряс черной головой и вложил левую руку в ладонь Корума, а в правую взял свой диковинный меч.
И вдруг Корум ощутил, как его онемевшие от усталости члены налились силой, и он даже едва не рассмеялся от счастья, охватившего все его существо. Элрик тоже рассмеялся, и даже Эрекозе улыбнулся. Они соединились. Они стали едины — Трое в Одном. И двигались, как одно существо, смеялись и сражались как единое целое.
И хотя сам Корум не сражался, он упивался азартом боя. У него было такое чувство, будто он сам держит в каждой руке по мечу.
Тигрообезьяны дрогнули, отступив перед стонущими, покрытыми рунами мечами. Они пытались ускользнуть от этой новой странной мощи. Крылья их неистово хлопали.
Корум засмеялся торжествующим смехом.
— Прикончим их! — закричал он, зная, что Элрик и Эрекозе кричат то же самое. Наконец их мечи обрели силу, а сами они стали неуязвимы. Кровь лилась рекой, раненые чудовища пытались бежать, но ни одно не спаслось.
Исчезающая Башня затряслась, зашаталась, словно сломленная раскрепощенной мощью. Пол угрожающе накренился. Откуда-то донесся пронзительный вопль Войлодьона Гагнасдиака:
— Башня! Моя башня! Это погубит ее!
Корум едва удерживал равновесие на скользком, залитом кровью полу. И тут вошел Джери-а-Конел. При виде следов побоища на лице его выразилось отвращение.
— Это верно. Наша волшебная сила непременно разрушит Башню. Усач, ко мне!
И тут Корум увидел, что в лицо Войлодьону Гагнасдиаку вцепился черно-белый крылатый кот Джери. Он опять спас им жизнь. Кот подлетел к Джери и уселся ему на плечо, озираясь вокруг широко раскрытыми зелеными глазами.
Элрик вырвал руки и ринулся в соседнюю комнату, прильнув к узкому оконцу. До Корума донесся его вопль:
— Мы в преддверии ада!
Корум нехотя разнял руки с Эрекозе. У него не было сил пойти взглянуть, но он понял, что башня парит там, где он однажды летел на воздушном корабле — вне Времени и Пространства. И теперь она раскачивалась еще более угрожающе. Он бросил взгляд на сгорбленную фигуру карлика, закрывшего лицо руками: между пальцами текли струйки крови.
Джери прошел мимо Корума в соседнюю комнату и что-то сказал Элрику. Потом повернул обратно, и Корум расслышал его последние слова:
— Элрик, друг, пойдем. Помоги мне найти мою шляпу.
— В такое время ты ищешь шляпу? — поразился Корум.
— Да, а что? — Джери подмигнул Коруму и погладил кота. — Принц Корум, Эрекозе, вы пойдете со мной?
Они прошли мимо рыдающего горбуна и спустились по узкому коридору к лестничной площадке. Ступеньки вели в подвал. Башня содрогнулась. Джери спускался впереди, держа в руке зажженный факел.
Кусок каменной кладки сорвался с потолка и упал к ногам Элрика.
— Мне кажется, нам надо подумать о том, как выбраться отсюда, — спокойно заметил он. — Если это сооружение рухнет, мы будем погребены заживо.
— Доверься мне, принц Элрик.
Наконец они достигли круглой залы с массивной металлической дверью.
— Это знаменитый подвал Войлодьона. Здесь вы найдете все, что вам нужно, — проговорил Джери. — А я, надеюсь, найду свою шляпу. Ее делали по специальному заказу, и она подходит ко всем моим костюмам, так что…
— Но как мы откроем такую дверь? — Эрекозе яростным жестом вложил меч в ножны. Затем снова вытащил его и приставил острие клинка к двери. — Она же стальная.
Джери смотрел на них с веселой улыбкой, несмотря на грозящую опасность.
— Я ведь показывал вам, как открывать подобные двери, — сказал он.
И снова они соединили руки, и снова странное, восхитительное ощущение силы наполнило всех троих. Они были вместе. Возможно, это и была их судьба. Возможно, именно тогда, когда они соединялись в единое целое, им было суждено познать счастье. И эта мысль вселяла надежду.
— А теперь, принц Корум, — проговорил Джери, — если ты ударишь ногой по двери…
Корум размахнулся, пнул стальную дверь — и изумленно увидел, как она рухнула в проем без всякого сопротивления. Ему очень не хотелось разнимать руки с Элриком и Эрекозе. Теперь он знал, что они могут быть единым существом и чувствовать удовлетворение. Однако в подвал войти можно было только поодиночке.
Башня пошатнулась и накренилась набок. Так что они буквально ввалились в подвал и рухнули на устилавшие пол сокровища.
Корум поднялся на ноги. Элрик уже рассматривал золотой трон. Эрекозе изучал боевой топор, чересчур огромный даже для него.
Здесь, в подвале, хранились сокровища Войлодьона Гагнасдиака — вещи, принадлежавшие некогда его жертвам и похищенные им, когда Башня перемещалась из плоскости в плоскость.
Корум был потрясен: такого музея не было ни в одной плоскости, ни в одну эпоху. Он бродил по зале, поднимая то одну, то другую вещь и в восхищении любуясь ею. Между тем Джери нашел что-то и протянул Элрику. Корум расслышал, как Элрик спросил:
— Откуда тебе все это известно?
Джери ответил какой-то туманной фразой, а затем нагнулся с радостным возгласом: выудив из груды сокровищ свою шляпу, он тотчас же принялся сбивать с нее пыль. Затем поднял еще что-то — кубок.
— Возьми это, Корум, — велел он. — Он тебе еще пригодится.
Джери сунул нос в угол и поднял какой-то мешочек, повесив его через плечо. Тут же лежал ларец. Джери рылся в нем до тех пор, пока не нашарил перстень. Он протянул его Эрекозе.
— Это твоя награда, друг, за то, что ты вызволил меня из плена.
Речь его была высокопарной, однако в тоне сквозила легкая ирония.
Тут Эрекозе даже улыбнулся:
— Сдается мне, ты обошелся бы и без моей помощи, юноша.
— Ты не прав, Эрекозе. Я никогда еще не попадал в такую переделку.
Джери обвел долгим взглядом залу. Пол опять накренился, и Джери не удержал равновесия.
— Нам надо уходить, — сказал Элрик, державший под мышкой связку каких-то металлических прутьев.
— Ты прав, — Джери торопливыми шагами пересек залу. — Мы забыли еще кое-что. В своей гордыне Войлодьон Гагнасдиак показал мне подвал, но он не знал истинную цену всех своих сокровищ.
Корум нахмурился:
— Что ты имеешь в виду?
— Он убил путешественника, принесшего с собой вот это. Тот был прав, полагая, что владеет средством, которое избавит Башню от вечных скитаний, однако не успел испробовать его. Войлодьон Гагнасдиак убил путешественника, — Джери показал друзьям какой-то предмет. Это был небольшой весьма непритязательного вида жезл, цвета темной охры. — Вот он. Магический Рунный Посох. Им владел Хоукмун, когда я путешествовал с ним по Империи Мрака.
ГЛАВА ВТОРАЯВ TAHEЛOPH
— Что такое Рунный Посох? — спросил Корум.
— Я припоминаю одну историю… Впрочем, я не мастер давать имена и объяснять…
Элрик едва заметно улыбнулся:
— Я обратил на это внимание.
Корум поднес посох к глазам: ему не верилось, что тот обладает какой-то властью.
— Этот предмет, — пояснил Джери, — может существовать только в определенном физическом и психическом поле. Чтобы существовать, он создает вокруг себя особое поле, в котором должен пребывать. Это поле соотносится с упомянутыми условиями — кстати, теми же, что наиболее благоприятны для нашего с вами существования…
Огромный кусок штукатурки сорвался с потолка.
— Башня разваливается, — проворчал Эрекозе.
Корум заметил, что Джери поглаживает жезл пальцами, следуя вырезанному на нем узору.
— Встаньте рядом со мной, друзья.
Как только они встали плечом к плечу, крыша обрушилась. Огромные каменные глыбы посыпались прямо на их головы — и спустя мгновение над ними голубело небо, от которого веяло прохладой, а под ногами была твердая почва. Между тем со всех сторон подступала черная тьма — всеобъемлющая тьма небытия.
— Не выходите за границы круга, — предостерег Джери. — Иначе конец, — он нахмурился. — Пусть Рунный Посох сам отыщет то, что должен отыскать.
Корум хорошо изучил своего друга и заметил, что голос у Джери не такой уверенный, как всегда.
Земля изменила цвет, воздух сделался раскаленным, затем пронзительно-ледяным, и Корум догадался, что они стремительно перемещаются по тем плоскостям, где прежде блуждала башня, однако они двигались не наугад, а к какой-то определенной цели, в этом он был уверен.
Потом Корум ощутил под ногами песок, горячий ветер пахнул ему в лицо, а Джери вдруг закричал:
— Вперед!
Вместе со всеми Корум ринулся в темноту, а очутился в ослепительном солнечном сиянии и увидел над собой сверкающее металлическое небо.
— Пустыня… — негромко проговорил Эрекозе. — Огромная пустыня…
Вокруг перекатывались желтые барханы, и ветер с печальным шепотом проносился над ними.
Джери был явно доволен собой.
— Ты узнаешь это место, друг Элрик?
— Шепчущая пустыня?
— Прислушайся.
Элрик вслушался в печальный шепот ветра, однако что-то другое приковывало его взгляд. Корум оглянулся и увидел, что Джери бросил Рунный Посох на землю и тот истаивает прямо на глазах.
— Вы отправитесь со мной на защиту Танелорна? — спросил Элрик, явно рассчитывая на согласие. Однако Джери покачал головой.
— Нет. Мы поступим иначе. Нам нужно найти машину, которую Телеб К’аарна запустил при помощи Повелителей Хаоса. Где ее искать?
Элрик обвел взглядом барханы.
— Думаю, вон в той стороне.
— Тогда идем.
— Но я должен спасти Танелорн, — возразил Элрик.
— Ты должен уничтожить устройство, друг Элрик, однако после того, как мы им воспользуемся, иначе Телеб К’аарна снова попытается применить его мощь.
— Но Танелорн…
Корум с любопытством прислушивался к разговору. Откуда Джери так много знает о мире Элрика и его бедах?
— Не думаю, — спокойно сказал Джери, — что Телеб К’аарна и его чудовища успели ворваться в город. — Не успели! Но ведь прошло столько времени!
— Не более суток, — возразил Джери.
«Интересно, — подумал Корум, — это относится ко всем троим или только к плоскости Элрика?» Альбинос в растерянности потер лицо рукой, не зная, верить или не верить Джери, и Коруму даже стало немного жаль его. Подумав, Элрик решился:
— Хорошо. Я отведу вас к машине.
— Но если Танелорн так близко отсюда, зачем искать его в каком-то другом месте? — спросил Корум.
— Потому что это не тот Танелорн, который нам нужен, — ответил Джери.
— А мне он подходит, — почти робко сказал Эрекозе. — Я остаюсь с Элриком. И тогда, может быть… — в его глазах появилась отчаянная надежда.
Но Джери пришел в неописуемый ужас.
— Друг мой, — печально сказал он. — Времени и Пространству грозит разрушение. Вечные стены скоро падут: вещество Вселенной может разрушаться. Ты не понимаешь. Происшедшее в Исчезающей Башне случается один раз в Вечность, но даже тогда опасно для всех, кто имеет к тому отношение. Ты должен сделать то, что я тебе скажу, а я обещаю тебе, что ты сможешь найти Танелорн там, куда я тебя приведу.
Эрекозе понурился:
— Хорошо.
— Пошли, — Элрик нетерпеливо зашагал вперед, не дожидаясь остальных. — Вы все здесь толкуете о Времени, а лично у меня его в обрез.
— У всех нас, — с чувством ответил Джери.
Они побрели через барханы, и печальный ветер отзывался в их душах. Наконец они добрели до скал, образовавших естественный амфитеатр. В середине его был покинутый лагерь. Пологи шатров хлопали на ветру, однако не шатры привлекли их внимание: в самом центре амфитеатра помещалась гигантская чаша, содержащая нечто чрезвычайно странное — куда более странное, чем все, что Корум видел в Гвлас-кор-Гврисе или в мире леди Джейн Пенталлион. Это было устройство со множеством изгибов, сфер и углов, и все они были разного цвета, так что от долгого глядения на них начинала кружиться голова.
— Что это? — пробормотал он.
— Машина, — пояснил Джери, — которую сделали древние. Я искал ее потому, что она отнесет нас в Танелорн.
— Но почему не отправиться с Элриком в его Танелорн?
— Помимо географии существуют еще эпохи и плоскости, — сказал Джери. — Потерпи, Корум, ибо, если нам ничто не помешает, мы скоро увидим тот Танелорн, который ищем.
— И найдем там помощь для борьбы с Гландитом?
— Этого я не могу тебе сказать.
Джери шагнул к чаше и обошел вокруг с удовлетворенным видом, будто был хорошо знаком с устройством машины. Пальцы его скользили по узорам чаши, и что-то запульсировало в недрах машины, словно забилось сердце. Сферы, углы и извивы начали менять цвет и смещаться. Движения Джери сделались лихорадочными. Он велел Коруму и Эрекозе стать, прижавшись спиною к чаше, затем извлек из кармана небольшой фиал и вручил его Элрику.
— Когда мы исчезнем, — пояснил он, — брось этот фиал в чашу, садись на коня — он пасется во-он там — и скачи во весь опор в Танелорн. Сделай все в точности, как я сказал, и ты сослужишь всем нам добрую службу.
Элрик осторожно взял в руки фиал.
— Хорошо.
Джери улыбнулся загадочной улыбкой:
— И, пожалуйста, передай привет моему брату Хмурнику.
Красные глаза Элрика расширились.
— Как, ты знаком с ним? Но…
— Прощай, Элрик. Мы, без сомнения, встретимся с тобой в будущем, и не раз, хотя можем и не узнать друг друга.
На лице Элрика плясали отблески полыхавшей сполохами чаши.
— И это к лучшему, я полагаю, — добавил Джери едва слышно, с явным сочувствием к альбиносу. Но Элрик уже исчез, равно как и пустыня, и сама машина в сверкающей чаше. Внезапно какая-то невидимая рука швырнула их назад.
Джери облегченно вздохнул:
— Машина уничтожена. Это хорошо.
— Но как мы вернемся в свою плоскость? — спросил Корум. Их окружала высокая, волнующаяся под ветром трава — такая высокая, что стебли ее поднимались выше их роста. — А где же Эрекозе?
— Ушел своей дорогой. В свой Танелорн, — ответил Джери. Он взглянул на солнце. Потом сорвал пучок травы и отер лицо. — И мы тоже пойдем своей дорогой.
— Танелорн уже близко? — волнение охватило Корума. — Он уже близко, Джери?
— Да, я чувствую его присутствие.
— Это твой город? Ты знаешь его обитателей?
— Это мой город… Танелорн всегда был и будет моим городом. Но этот Танелорн мне незнаком. Впрочем, мне кажется, кое-что знаю о нем, — иначе все мои замыслы не стоят и ломаного гроша.
— Какие замыслы, Джери? Ты должен сказать мне, что знаешь.
— Я мало что могу рассказать тебе. Я знал о судьбе Элрика, потому что некогда сражался плечом к плечу с ним. Я и сейчас там, пока он существует. Я знал также, как помочь Эрекозе, потому что когда-то в прошлом, а может быть, в будущем был его другом. Но не мудрость руководит мною, Корум, а всего лишь инстинкт. В путь.
И Джери пошел вперед сквозь высокую, колышущуюся траву — так уверенно, будто шел по знакомой торной дороге.
ГЛАВА ТРЕТЬЯСОВМЕЩЕНИЕ МИЛЛИОНОВ СФЕР
А потом они увидели Танелорн. Город был голубой-голубой и излучал ослепительное сияние, сливавшееся с синевой небес, однако здания города являли взору такое разнообразие оттенков синего и голубого, что город казался пестрым. Шпили и купола лепились друг к другу; изогнутые, закрученные в немыслимые спирали башни восторженно устремлялись ввысь, безмолвно упиваясь своей ликующей красотой, многоцветьем — от темно-синего, почти черного, до бледно-лилового — и совершенством форм сверкающего металла.
— Нет, это не город смертных, — потрясенно прошептал Корум. Он кутался в алый плащ, чувствуя себя совершенно ничтожным, раздавленным великолепием города.
— Воистину, — тон у Джери был почти мрачный. — Это не тот Танелорн, который я видел когда-то. Корум, он почти зловещий… Он прекрасный и удивительный, но, может быть, не настоящий? Анти-Танелорн, Танелорн, где правит совершенно чуждая нам логика…
— Что-то я не понимаю тебя. Ты толковал о мире. У этого Танелорна вполне мирный вид. Ты говорил, что есть великое множество Танелорнов, что Танелорн существует от начала времен и будет существовать до их конца. Что из того, что этот Танелорн кажется необычнее прочих?
Джери тяжело вздохнул.
— По-моему, я начинаю прозревать суть. Танелорн — это единственное место в мириадах миров, неподвластное Времени. А значит, у него должно быть особое предназначение — во всяком случае, это не просто приют для усталых героев и их попутчиков…
— Ты полагаешь, здесь нам грозит опасность?
— Опасность? Это зависит от точки зрения — что ты считаешь опасностью. Некоторые знания опасны для одного человека, но очень полезны для другого. В безопасности кроется опасность, и наоборот. Это ты уже успел понять, верно? Мы ближе всего к познанию истины, когда сталкиваемся с парадоксами, а потому — и мне следовало сообразить это раньше — Танелорн должен быть парадоксом. Надо войти в него, Корум, и выяснить, зачем судьбе было угодно привести нас сюда. Корум медлил в нерешительности.
— Мабелод грозит уничтожить Порядок. Гландит-а-Крэ мечтает покорить все наши плоскости. Ралина пропала. Мы многое рискуем потерять, Джери, если ошибемся.
— Да, мы рискуем потерять все.
— Тогда, может быть, лучше сначала удостовериться, что это не ловушка? Что мы не стали жертвой космического обмана?
Джери громко расхохотался:
— А как ты намереваешься это выяснить, Корум Джайлин Ирси?
Корум посмотрел на друга и опустил глаза.
— Ты прав. Надо войти в город.
Они пересекли лужайку, голубоватую в струящемся от города синем свете, ступили на просторную улицу, вдоль которой росли голубые цветы и деревья, и вдохнули воздух Танелорна, столь непохожий на воздух городов в знакомых им мирах.
Рыдания стеснили грудь Корума. Он опустился на колени, благоговея перед красой вечного города, чувствуя, что готов отдать за него жизнь. Джери положил руку ему на плечо и прошептал:
— Да. Это — подлинный Танелорн.
Корум и Джери побрели по улице, высматривая обитателей города. Тело у Корума сделалось каким-то невесомым, он словно парил над зелглей. Его вдруг наполнила необъяснимая уверенность, что здесь они обретут долгожданную помощь, что Мабелод будет повержен, что вадхаги и люди из Ливм-ан-Эш прекратят, наконец, убивать друг друга. Но они все шли и шли, а навстречу им не попалось ни единой живой души. Никто не приветствовал их, вокруг царила всеобъемлющая тишина.
Вдруг в конце улицы Корум заметил какую-то фигуру, неподвижную на фоне замысловатого голубого фонтана. Это была статуя — первая статуя, которую они обнаружили в городе. Что-то неуловимо знакомое почудилось Коруму в ее очертаниях, что-то, вселившее в него смутную надежду. Статуя отчего-то связалась в его мозгу с мыслью о спасении.
Он почти побежал, однако Джери схватил его за руку.
— Постой. Не надо спешить в Танелорне.
По мере того как они подходили ближе, очертания статуи вырисовывались все отчетливее. Она казалась более грубой, почти варварской рядом с окружающими ее ажурными зданиями и не голубой, а скорее зеленой. И материал, из которого она была отлита, отличался от прочих сооружений. Статуя стояла на четырех ногах, поддерживавших ее квадратное туловище. Рук тоже было четыре: две сложены на груди, две свисали вдоль тела. Большая голова казалась почти человеческой, только нос отсутствовал и вместо ноздрей зияли открытые дыры. Огромный рот растянулся от уха до уха, словно статуя ухмылялась. Сверкающие глаза тоже были диковинными и скорее походили на розетки из драгоценных камней.
— Глаза… — пробормотал Корум, придвигаясь ближе.
— Да, — Джери понял, что имел в виду Корум.
Статуя была не выше Корума, и все тело ее было усыпано темными сверкающими камнями. Корум протянул было руку, потрогать, но тотчас же отдернул: взгляд его был прикован к сложенным на груди рукам статуи. Он просто похолодел от чудовищной догадки.
Правая рука статуи заканчивалась шестипалой кистью, но вместо левой был обрубок. Отсутствующая кисть была у Корума. Корум в панике отпрянул назад, сердце бешено забилось, виски ломило, в ушах стоял звон.
Губы статуи медленно раздвинулись. Руки, висевшие вдоль туловища, потянулись к Коруму.
Затем Корум услышал голос.
Никогда прежде не доводилось ему слышать столь странного голоса. Мудрый и жестокий, насмешливый и беспощадный, холодный и ласковый одновременно, грубый и нежный — тысячи оттенков были в нем. Голос произнес:
— Ключ… Дар должен быть добровольным. Иначе я не могу воспользоваться ключом.
Фасеточные глаза — точная копия того глаза, что сидел в правой глазнице Корума, — вращались и переливались, однако руки, сложенные на груди, оставались неподвижны, равно как и ноги, словно приросшие к постаменту.
Корум был так потрясен, что не мог вымолвить ни слова. Он точно окаменел — как сама статуя. Джери подошел и стал рядом.
— Ты — Квилл, — спокойно сказал он.
— Да, я Квилл.
— А Танелорн — твоя тюрьма?
— Он был моей тюрьмой, потому что…
— Потому, — подхватил Джери, — что только Вечный Танелорн может удержать существо такого могущества, как ты.
— Но даже он не смог бы удержать меня, будь я полноценным.
Джери поднял безвольную руку Корума и потрогал шестипалую кисть.
— А это вернет тебе полноценность?
— Это — ключ к моей свободе. Но дар должен быть добровольным, иначе я не смогу воспользоваться ключом.
— И ты постарался заполучить его — разумом, волей, над которой Танелорн не властен. Выходит, не Космическое Равновесие соединило Корума с Элриком и Эрекозе, а ты. Только ты и твой брат обладаете такой силой — хотя вы и не свободны сейчас. Только вы можете бросать вызов законам естества — самому великому Порядку Космического Равновесия.
— Да, только Квилл и Ринн могут это, ибо они послушны единственному закону…
— …Который вы нарушили — много тысячелетий назад. Вы подняли руку друг на друга — и Ринн отсек тебе кисть, а ты вырвал у него глаз. Вы забыли о клятве верности — той единственной клятве, что всегда будет для вас законом…
— Ринн принес меня сюда, в Танелорн. Множество циклов сменилось с тех пор.
— А что твой брат Ринн? Какое возмездие ты придумал ему?
— Он ищет, не ведая отдыха, свой утраченный глаз. Но найти его он сможет лишь отдельно от руки.
— А глаз и рука всегда были вместе.
— Как и сейчас.
— И потому Ринн ничего не нашел.
— Ты верно понял меня, смертный. Тебе многое известно.
— Это потому, — прошептал Джери, словно разговаривая сам с собой, — что я один из тех смертных, что обречены на бессмертие.
— Дар должен быть добровольным, — снова повторил Квилл.
— Скажи, это тебя я видел в Огненных землях? — неожиданно спросил Корум, отодвигаясь от статуи. — Это ты был на холмах, рядом с замком Эрорн?
— Да, то была моя тень. Но ты не мог видеть меня, я невидим. Это я спас тебе жизнь в Огненных землях, и еще много-много раз. Я использовал для этого свою руку, я убивал ею твоих врагов.
— Они не были врагами, — Корум поднес к глазам шестипалую руку, глядя на нее с отвращением. — Значит, это ты дал мне власть над мертвыми и право призывать их себе на помощь?
— Это все пустяки. Руке дана куда большая власть.
— И ты сделал это усилием мысли?
— Я сделал гораздо больше. Дар должен быть добровольным. Я не могу принудить тебя, смертный, вернуть мне мою руку.
— А если я не захочу расстаться с ней?
— Тогда я останусь здесь и буду ждать еще тысячу циклов, пока не наступит новое Совмещение Сфер. Разве ты ничего не понял?
— Я понял, — печально ответил Джери. — Совмещение Сфер… Вот отчего такое множество плоскостей открылось сейчас для смертных! Вот почему находятся ответы на загадки, суть которых всегда ускользала от разума! Вот почему я помню свои воплощения. Наступает Великое Совмещение Сфер. Это случается столь редко, что даже проживший вечность не всегда увидит его. А когда оно происходит, рушатся старые законы, и рождаются новые, и меняется сама природа Времени, Реальности и Пространства.
— Это означает конец Танелорна?
— Может быть. Но я не уверен, — сказал Квилл. — Дар должен быть добровольным.
— А что будет, если я отдам ключ? — спросил Корум.
Джери покачал головой, вытащил из-за пазухи кота, погладил его и тяжело вздохнул.
— Ты освободишь Квилла, — сказал Квилл. — Ты освободишь Ринна. Каждый заплатит свою цену.
— Что мне делать, Джери?
— Я не могу…
— Мне следует заключить сделку? Потребовать помощи для сражения с Королем Мечей? Чтобы Квилл вернул мне Ралину, вернул мир в мои земли?
Джери пожал плечами.
— Что же мне делать, Джери?
Но Джери молчал. Корум посмотрел в лицо Квиллу.
— Я верну тебе твою руку, но при условии, что ты поможешь мне уничтожить власть Хаоса в пятнадцати плоскостях, что ты убьешь Мабелода, Короля Мечей, и отыщешь мою возлюбленную, Ралину. И вернешь мир в мои земли, чтобы мы могли жить, повинуясь Порядку. Скажи, что ты это сделаешь.
— Я это сделаю.
— Тогда я охотно отдам тебе ключ. Возьми свою руку, Великий Древний Бог, ибо она принесла мне только страдания!
— Глупец! — вскричал Джери. — Я же говорил тебе, что…
Но голос его звучал все глуше и глуше. А Корум ощутил чудовищную муку — сродни той, которую испытал тогда, в лесу, когда Гландит отсек ему кисть: Он даже закричал от нестерпимой боли. Затем что-то ожгло ему лицо, и он понял, что Квилл вырвал у него из глазницы глаз Ринна. Красный туман плыл у него в голове. Красный жар иссушал душу. Красная боль пожирала плоть.
— …Говорил тебе, что они подвластны лишь одному закону — закону верности друг другу! — закричал Джери. — Я молил богов, чтобы ты не совершил этой глупости!
— Я… — Корум взглянул на культю, где прежде была рука Квилла, и потрогал пустую глазницу, — я опять калека…
— А я целый, — голос Квилла не изменился, но его инкрустированное каменьями тело заблестело ярче. Он вытянул все четыре ноги и руки и вздохнул с облегчением. — Целый!
В одной из рук он держал глаз Ринна; глаз переливался в синем сиянии города.
— Я цел и свободен! — добавил Квилл. — Скоро, брат, мы снова будем блуждать с тобой по Миллиону Сфер, как прежде, до нашей ссоры, в упоении от разнообразия мира. Только нам двоим ведомо истинное наслаждение! Я должен найти тебя, брат!
— А наш уговор? — настойчиво сказал Корум, не обращая внимания на Джери. — Ты же сказал, что поможешь мне.
— Я не заключаю сделок, смертный. Я не подчиняюсь законам, кроме того, о котором ты слышал. Меня не волнуют Порядок, и Хаос, и Космическое Равновесие. Квилл и Ринн существуют во имя жажды существования, и нас не заботит призрачная борьба жалких смертных и их еще более жалких богов. Знаешь ли ты, что вам просто грезятся все эти боги? Что ты гораздо сильнее их? И что, когда вам страшно, вы сами выдумываете себе ужасных богов? Неужели это не ясно тебе?
— Я не понимаю тебя. Но ты должен сдержать обещание.
— Я ухожу — искать моего брата Ринна. Я подброшу глаз в такое место, где он легко найдет его — и обретет свободу.
— Квилл! Ты обязан мне многим!
— Обязан? Я не признаю обязанностей — кроме одной: моих собственных желаний и желаний моего брата. Да и чем я обязан тебе?
— Без моей помощи ты не обрел бы свободу.
— А без моей помощи ты давно был бы мертв. Будь благодарным!
— Я был игрушкой богов. Я устал от несправедливости, Квилл. Сначала заложник Хаоса, потом — Порядка, а теперь — твой. Порядок, по крайней мере, признает, что власть налагает ответственность. Ты ничем не лучше правителей Хаоса!
— Неправда! Мы никому не причиняем вреда, ни я, ни Ринн. Что за удовольствие играть в эти глупые игры Порядка и Хаоса, вершить судьбы смертных и богов? Вами пользуются, потому что вы сами желаете этого, потому что так легче — возлагать ответственность за свои собственные деяния на богов. Забудь всех богов, забудь меня. Ты будешь счастливее.
— И все же ты воспользовался мной, Квилл. Ты не можешь не признать этого.
Квилл повернулся к Коруму спиной и подкинул свою темную, со множеством зубцов острогу высоко в воздух. Она исчезла в заоблачной выси.
— Я пользуюсь множеством вещей — оружием, например, — но я не испытываю перед ними ответственности, особенно когда они становятся мне не нужны.
— Ты несправедлив, Квилл!
— А что такое справедливость? — Квилл затрясся от хохота. — Что это такое?
Корум весь подобрался, намереваясь броситься на Древнего Бога, но Джери удержал его.
— Если собака приносит тебе добычу, ее надо вознаграждать, верно, Квилл? — сказал Джери. Иначе она не будет служить тебе.
Квилл резко повернулся на четырех ногах. Его фасеточные глаза сверкали.
— Если собака не станет охотиться, следует завести новую.
— Я бессмертен, — сказал Джери. — И непременно предупрежу остальных собак, что они ничего не получат за верную службу Великим Древним Богам.
— Мне больше не потребуются собаки.
— Ты уверен? Даже ты не можешь предвидеть, что будет после Совмещения Миллиона Сфер.
— Я могу уничтожить тебя, бессмертный из смертных.
— И станешь еще презреннее тех, кого презираешь.
— Тогда я вам помогу, — Квилл откинул назад свою украшенную каменьями голову и оглушительно расхохотался. Даже Танелорн содрогнулся от громовых раскатов его смеха. — Так я потрачу меньше времени.
— Ты выполнишь свое обещание? — настойчиво повторил Корум.
— Я не признаю обещаний. Но я помогу вам, — Квилл неожиданно нагнулся и схватил Корума и Джери под мышки. — Сначала в царство Короля Мечей!
Голубой Танелорн исчез, и перед ними возник Хаос, пляшущий словно раскаленная лава в жерле извергающегося вулкана, и сквозь пламя и дым Корум увидел Ралину.
Но Ралина была исполинского роста.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯКОРОЛЬ МЕЧЕЙ
Квилл спустил их на землю и уставился на гигантскую женщину.
— Она не живая, — сказал он. — Это замок.
Замок был выстроен в форме Ралины. Но кто выстроил его и с какой целью? И где сама Ралина?
— Мы войдем туда, — сказал Квилл, шагая сквозь колеблющиеся порождения Хаоса, как сквозь дым. — Не отходите от меня.
Они подошли к высокой белокаменной лестнице, которая вела вверх и заканчивалась порталом, устроенным в пупке исполинской женщины. Квилл начал взбираться по ступеням, довольно неуклюже перебирая четырьмя ногами. Он что-то напевал себе под нос.
Наконец они добрались до круглой двери и вошли в огромную залу, озаренную лучами, лившимися с высокого потолка. В центре круга света стояло воинство, вооруженное для битвы. Там были и кошмарные, и божественно прекрасные создания, в самых разнообразных доспехах и со всеми видами оружия. У одних были звериные головы, другие походили на прелестных женщин. Все они улыбались вошедшим. Корум узнал князей ада — тех, что служили Мабелоду, Королю Мечей.
Квилл с Джери и Корумом остановились у двери. Квилл поклонился и улыбнулся в ответ. Собравшиеся в зале слегка изумились, но явно не узнали Исчезнувшего бога. Они расступились, и перед вошедшими предстали двое.
Один из двоих был чрезвычайно высокого роста и совершенно нагой, если не считать легкой накидки. Гладкая безволосая кожа, идеально стройное тело. Длинные белокурые волосы ниспадали на плечи, однако у существа не было лица. Не было ничего — ни глаз, ни носа, ни рта — только гладкая чистая кожа.
Корум понял, что это и есть Мабелод, прозванный Безликим. Второй была Ралина.
— Я ждал, что ты придешь, — сказал Король Мечей, хотя у него не было губ, чтобы выговаривать слова. — Для этого я и выстроил замок. Это приманка, на которую ты должен был попасться. Смертные очень постоянны в своих привязанностях.
— Да, это так, — согласился Корум. — Ралина, ты цела?
— Я цела — ив здравом рассудке. Ярость хранит меня от помешательства, — отозвалась она. — Я думала, ты погиб, Корум, когда наш корабль рассыпался на куски. Но это чудовище утверждало обратное. Ты нашел помощь? Похоже, что нет. Я вижу, ты снова лишился руки и глаза, — голос у Ралины был совершенно бесцветный.
Корум почувствовал, как из его глаза скатилась слеза.
— Мабелод заплатит за то, что посмел огорчить тебя, — пообещал он.
Безликий бог рассмеялся — и князья ада вместе с ним, словно расхохотались дикие звери. Мабелод потянулся и выхватил из-за спины Ралины огромный золотой меч, ослепивший Корума и Джери своим нестерпимым блеском.
— Я поклялся, что отплачу за Ариоха и Ксиомбарг, — сказал Мабелод Безликий. — Я поклялся не рисковать своей жизнью, но дождаться, чтобы ты, Корум, оказался в моей власти. Когда герцог Тир поверил твоей лжи — герцог Тир при этом опустил свою свиную морду — и едва не погубил моего верного слугу Гландита, который тоже играл роль в моем плане, ты был почти в ловушке. Но что-то сорвалось, ты сбежал. Попалась только женщина, а ты и твой приятель исчезли. Вот я и решил использовать ее как приманку. И стал ждать. Ты явился. Теперь я придумаю тебе наказание. Сначала я расплющу тебя, смешаю твою плоть с плотью твоих друзей и создам из тебя нечто уродливое, омерзительное — под стать тому, что ты презираешь. В этом обличье вы поживете с годик, а может, два или столько, сколько выдержит разум; затем я верну вам прежний вид и заставлю вас ненавидеть друг друга — и в то же время желать. Думаю, вы успели почувствовать, как я могу преуспеть в этом. А затем…
— У Повелителей Хаоса земные представления, — заметил Квилл своим странным колосом. — А какие скромные желания! И жалкие мечты… — он засмеялся. — Они недостойны даже людей, не то что богов.
Князья ада умолкли и повернулись к своему господину.
Мабелод держал золотой меч обеими руками, и из него вырывались тысячи теней, они извивались и плясали в воздухе, превращаясь в смутно знакомые Коруму фигуры, которые он все же не мог узнать.
— Моя власть безгранична, пришелец! Кто ты такой, что позволяешь себе насмехаться над могущественнейшим из Повелителей Мечей, Мабелодом Безликим?
— Я вовсе не насмехаюсь, — ответил Исчезнувший бог. — Я Квилл, — он протянул руку и выхватил из воздуха меч с несколькими клинками. — И я говорю то, что очевидно.
— Квилл мертв, — возразил Мабелод. — И Ринн мертв. Они мертвы, а ты — самозванец. И твое колдовство смехотворно.
— Я Квилл.
— Квилл умер.
— Я Квилл.
Трое князей ада ринулись на Квилла, потрясая мечами.
— Убейте его, — приказал Мабелод, — чтобы я мог приступить к пытке и насладиться местью.
Квилл выхватил из воздуха еще два меча. Он позволил клинкам князей ада беспомощно удариться о свое изукрашенное каменьями тело, а затем пронзил их и отбросил так далеко, что они исчезли.
— Квилл… — пробормотал он. — Мощь мир и адов миров — моя.
— Ни одно существо не может обладать такой мощью! — закричал Мабелод. — Космическое Равновесие не позволяет этого!
— Я не подчиняюсь Космическому Равновесию, — возразил Квилл. Он обернулся к Коруму и протянул ему глаз Ринна. — Я сам разделаюсь с ними. Возьми глаз моего брата в свою плоскость и брось его там в море. Больше тебе ничего не надо делать.
— А Гландит?
— Ты можешь справиться с ним и без моей помощи. Ты становишься ленив, смертный.
— Но Ралина…
— Ах, да.
Рука Квилла вытянулась, пробившись сквозь ряды князей ада, и выхватила Ралину из-под носа у Мабелода.
— Вот она.
Ралина рыдала в объятиях Корума.
Корум услышал крик Мабелода:
— Соберите все силы! Созовите всех моих слуг, из всех плоскостей! Готовьтесь к бою, князья ада! Вперед, за Хаос!
— Ты кого-нибудь боишься, Король Мечей? — крикнул Джери.
Золотой меч сверкнул в руке Мабелода. Он сгорбился, и голос его зазвучал глухо.
— Я боюсь Квилла, — проговорил он.
— Ты правильно делаешь, — отозвался Квилл. И помахал одной из своих рук. — Оставим все эти глупости и сразимся.
Стены замка дрогнули и начали плавиться. Князья ада закричали в ужасе, на глазах меняя обличье: они выбирали то, что более всего подходило для сражения. Мабелод Безликий начал расти ввысь, пока его огромное безликое лицо не нависло над всеми.
Ослепительные краски расплескались в небе. Появились озера тьмы. Повсюду слышались визги, рычание и чавканье. Со всех сторон наседали исчадия Хаоса — одни скользили как змеи, другие прыгали, третьи летали, четвертые ходили — и все они явились, чтобы защитить короля Мабелода.
Квилл хлопнул Джери по плечу, и щеголь исчез.
Корум задыхался от ужаса.
— Даже ты не сможешь устоять против всей мощи Хаоса! Я сожалею о нашей сделке. Я освобождаю тебя от твоего обещания!
— Я не заключал никаких сделок, — две руки протянулись к Ралине и Коруму и хлопнули их по плечу. Корум почувствовал, как его подхватило и понесло прочь.
— Они уничтожат тебя, Квилл!
— Давненько я не сражался, но думаю, что припомню все, что умел.
Корум успел увидеть ревущий ужас ада, навалившегося на Квилла.
— Квилл…
Он попытался вытащить свой меч, но вдруг почувствовал, что падает. Он скользил, как тогда, когда рассыпался их воздушный корабль. Однако на сей раз он крепко держал Ралину. Даже когда сознание начало мутиться, он сжимал и сжимал ее руку, пока не услышал голос:
— Корум, ты делаешь мне больно!
Он открыл глаза. Они с Ралиной стояли на черной скале, и под ними бушевало море. Сначала он не узнал места, потому что замка более не было. Но потом он вспомнил, что Гландит сжег его. Они стояли на горе Мойдель. Начинался отлив, и волны откатывались, обнажая дамбу.
— Взгляни, — Ралина показала в сторону леса. Корум повернулся и увидел трупы.
— Значит, вражда продолжается, — сказал он. Он хотел подать Ралине руку, чтобы помочь спуститься вниз, как вдруг заметил, что держит что-то в ладони. Это был глаз Ринна. Он не выпускал его все это время.
Корум размахнулся и с силой бросил глаз далеко в море. Глаз сверкнул в воздухе и исчез под волнами.
— Мне ничуть не жаль расставаться со всем этим, — проговорил он.
ГЛАВА ПЯТАЯКОНЕЦ ГЛАНДИТА
Они пересекли дамбу и подошли к опушке леса. Трупы принадлежали их старым врагам, лесным варварам. Бой явно был долгим и ожесточенным. Убитые валялись на земле, одетые в меха, в ожерельях и браслетах из бронзы и меди, все еще сжимая в окоченевших руках мечи и топоры. У каждого воина было по меньшей мере с дюжину ран. Видно, и их накрыло Облако Раздора, выпущенное нхадрагским колдуном. Корум нагнулся над ближайшим трупом и внимательно осмотрел его.
— Умер недавно, — сказал он. — А это означает, что болезнь свирепствует по-прежнему. И все-таки нас она не задевает. Впрочем, возможно, требуется некоторое время, чтобы яд начал действовать.
Среди деревьев что-то мелькнуло. Корум выхватил меч, и впервые остро пожалел о своей неполноценности. Он чувствовал себя неуверенно, но, всмотревшись, вздохнул с облегчением: это был Джери-а-Конел, и он вел под уздцы трех пони, принадлежавших убитым воинам.
— Не слишком хороши для верховой езды, однако это лучше, чем идти пешком. Куда ты намерен направиться, Корум? В Халвиг?
Корум покачал головой.
— Сейчас мы можем сделать только одно полезное дело. В Халвиг нам идти незачем. Думаю, Гландит еще не успел обосноваться там, скорее всего, он по-прежнему рыщет по другим плоскостям, разыскивая нас. Мы отправимся в Эрорн. Там есть лодка, на ней мы сможем добраться до Нхадрагских островов.
— Где живет колдун, наславший порчу на весь мир?
— Именно так.
Джери-а-Конел почесал кота за ухом.
— Это разумно, Корум Джайлин Ирси. Поспешим же.
Они сели на низкорослых лохматых лошадок и поскакали вперед, через леса Бро-ан-Вадха со всей быстротой, на какую были способны пони. Не раз им приходилось прятаться в зарослях при приближении вооруженных отрядов вадхагов, выслеживавших друг друга. Им даже довелось наблюдать побоище, но они ничем не могли помочь несчастным.
Корум испытал огромное облегчение при виде башен Эрорна, ибо опасался, что Гландит или кто-нибудь из его приспешников опять уничтожил замок. Но Эрорн был цел и невредим. Снег стаял, и нежное дыхание весны уже коснулось деревьев и кустарников. С чувством радости они вошли в ворота.
Однако они напрочь забыли о слугах. А те не сумели справиться с недугом. Два трупа валялись прямо у порога, оба чудовищно изуродованные. Остальные лежали мертвые в покоях замка — кроме одного, последнего: его ненависть обратилась против него самого, и несчастный повесился в музыкальной комнате. От этого фонтаны и кристаллы пели горестными, пронзительными голосами, и ужасные их звуки едва не заставили Корума, Джери и Ралину повернуть обратно.
Убрав трупы, Корум спустился в большой грот, расположенный под замком. Там качалась на волнах маленькая лодка, в которой они с Ралиной катались по морю в дни недолгого мира. Они дождались прилива и проплыли под тяжелыми сводами в открытое море. Только через два дня вдалеке показались Нхадрагские острова.
Когда они плыли по бескрайнему морю, Корум всецело предался думам о своих приключениях в других мирах. Он побывал в стольких, что уже потерял им счет. Неужели действительно существует Миллион Сфер, и в каждой — множество плоскостей? Невозможно было представить себе столько миров. И в каждом шла битва.
— Неужели нет такого Мира, где царил бы вечный мир? — спросил он у Джери. Корум сидел на руле, а Джери управлял парусом. — Неужели, Джери?
Джери пожал плечами:
— Возможно, и есть, хотя мне такой не встречался. Может быть, мне просто не судьба увидеть его. Однако это естественное состояние Природы — вечная борьба.
— Некоторые существа не знают вражды всю свою жизнь.
— Да, это так. Легенда гласит, что некогда был только один Мир — планета, как наша, — и была она мирной и безупречной. Но туда вторглось зло, планета познала борьбу и в борьбе создала великое множество подобий себя самой, где борьба разгорелась жарче. Однако таких легенд, утверждающих безупречность прошлого или идеальность будущего, существует великое множество. Я видел тысячи прошлых и будущих жизней — и нет среди них идеальных.
Лодка закачалась на волнах, и Корум крепче сжал руль. Море было неспокойным, огромные валы катились один за другим.
— Смотрите! — вскричала Ралина. — Странствующий бог! Он направляется к нашему побережью. Он опять тянет сеть!
— Возможно, Странствующему богу неведом покой, — проговорил Корум, когда волны улеглись и великан исчез из виду.
Джери погладил кота, который со страхом глядел на воду.
— Думаю, нет, — сказал он.
Еще через день они увидели наконец первые островки архипелага, темно-зеленые, с коричневыми проплешинами. На островах виднелось множество черных руин городов и замков, разрушенных мабденами, когда те вторглись на Нхадрагские острова. Раза два-три они видели на берегу одинокую фигуру, махавшую им рукой, но проплывали мимо, ибо Облако Раздора, без сомнения, поразило всех, кто еще оставался в живых на архипелаге.
— Прямо по курсу — большой остров, — заметил Корум. — Это Малифуль, где стоит город Оз и живет нхадрагский колдун Эртиль. Мне кажется, я чувствую, что Облако Раздора опять проникает в мой мозг…
— Надо поспешить и покончить с этим, пока не поздно, — сказал Джери.
Они причалили к каменистому пустынному пляжу рядом с Озом. С побережья были видны городские стены.
— Ну, Усатый, — прошептал Джери коту, — давай покажи нам, где живет колдун.
Кот раскрыл крылья и полетел, стараясь не слишком отрываться. Джери, Корум и Ралина подошли к груде валунов, что некогда были воротами города, и осторожно зашагали вперед, пробираясь по кучам поросших сорняками обломков каменной кладки. Кот подлетел к приземистому квадратному зданию с желтым куполом, дважды облетел вокруг купола и уселся Джери на плечо.
Корум почувствовал вдруг странное раздражение: кот выводил его из себя. Чувство это было совершенно беспричинным, и он, понимая, что вызвало его ярость, ринулся к квадратному зданию.
В доме был только один выход, закрытый тяжелой деревянной дверью.
— Если мы взломаем ее, то обнаружим себя, — прошептал Джери. — Смотри, тут какие-то ступеньки.
И действительно, лестница вела на крышу. Они устремились по ней: Джери и Корум впереди, Ралина сзади, — подкрались к куполу и заглянули внутрь. На полу валялись груды пергаментов и стояли клетки с животными и какие-то котелки. Что-то живое шевелилось в углу. Это был колдун.
— Мне надоела осторожность! — закричал Корум. — Надо скорее покончить со всем этим! — он с воплем выхватил меч и ударил по стене. Раздался грохот, трещина зазмеилась по куполу. Корум ударил еще раз, и стена обрушилась внутри. Изнутри вырвалась удушливая вонь, отбросившая Корума назад. Он почувствовал, как в нем опять вскипает необъяснимый гнев, и прыгнул в дыру, приземлившись на исцарапанный стол.
Держа меч наготове, Корум обвел глазами комнату.
То, что он увидел, разом усмирило его ярость. Колдун Эртиль пал жертвой собственного чародейства. На губах у него пузырилась пена, глаза выкатились из орбит.
— Я убил их, — сообщил он. — А теперь убью тебя. Они не слушались меня — и я убил их, — в единственной руке у него была отрубленная нога. Еще одна нога и рука валялись рядом в луже крови. — Я убил их!
Корум отвернулся, пнул булькающий котел, сбросил с полок склянки с растениями и порошками.
— Я убил их, — бормотал колдун. Голос его поднялся до визга и затих. Из ран толчками хлестала кровь. Было ясно, что ему осталось жить лишь несколько мгновений.
— Как ты сделал Облако Раздора? — спросил Корум.
Эртиль слабо улыбнулся и показал куда-то отрубленной ногой.
— Вон она, курительница. Такая маленькая курительница, но она погубила всех вас.
— Не всех, — Корум сорвал курительницу с цепей и сунул в котел. Зеленый пар вырвался из нее, и злобные лица замелькали в облаке дыма, после чего все исчезло. — Я уничтожил то, что уничтожило мой народ, — сказал Корум.
Эртиль взглянул на него стекленеющими глазами.
— Тогда уничтожь и меня, вадхаг. Я заслужил это.
Но Корум покачал головой.
— Нет, я предоставлю тебе умирать медленной смертью.
Снаружи послышался голос Джери:
— Корум!
Корум взглянул вверх и сквозь дыру в куполе увидел голову Джери. Вид у него был испуганный.
— Что случилось, Джери?
— Гландит, похоже, почуял неладное. Понял, что колдун сошел с ума.
— Почему ты так решил?
— Потому что он летит сюда. Его чудовища все еще служат ему.
Корум вложил меч в ножны и спрыгнул со стола.
— Я сейчас спущусь вниз. Я не могу вылезти через крышу.
Ралина и Джери ждали его у входа. Корум взял Ралину за руку и отвел в дом.
— Будь здесь. Хоть и поганое место, но для тебя тут безопаснее. Пожалуйста, побудь здесь.
Черные крылья со свистом рассекали воздух. Гландит приближался.
Корум и Джери остановились на бывшей городской площади. Теперь вся она была завалена грудами щебенки.
Денледхисси стало явно меньше. Очевидно, многие погибли в схватке с герцогом Тиром. Но все равно добрая дюжина черных тварей кружилась в небе над Озом.
Вопль радости, от которого кровь стыла в жилах, обрушился с неба и эхом прокатился по городу:
— Корум!
Это кричал Гландит-а-Крэ, заметивший своего врага.
— Где твои чародейские глаз и рука, шефанхау? Вернулись в царство небытия, откуда ты получил их? — Гландит расхохотался.
— Значит, нам все-таки суждено пасть от руки мабдена, — спокойно сказал Корум, наблюдая, как чудовища снижаются в дальнем углу площади. — Приготовься к смерти, Джери.
Они молча смотрели, как Гландит слезает с адского чудовища. Он устремился к ним через площадь, денледхисси бежали за ним по пятам.
— Это будет честный бой, Гландит-а-Крэ? Ты велишь своим людям отойти, чтобы мы могли сразиться? — крикнул Корум в надежде спасти жизнь Джери и Ралине.
Гландит поправил шкуру, свисавшую со спины, и поглубже надвинул шлем на красную физиономию.
— Если ты полагаешь, что это честно — сражаться с калекой, у которого нет глаза и руки, что ж, тогда я сражусь с тобой, — Гландит мигнул своим воинам: — Отойдите, как он просит. Через пару минут вы получите его второй глаз и руку.
Варвары взвыли от восторга.
Мабденский граф подошел вплотную к Коруму и заглянул ему в лицо.
— Ты доставил мне немало неприятных минут, шефанхау. Но я так счастлив видеть тебя, что готов забыть про это. Я рад тебе, — он вытащил из-за пояса огромный боевой топор и выхватил из ножен меч. — Сейчас мы довершим то, что начали в лесах возле замка Эрорн.
Он шагнул вперед, но перепуганный вопль денледхисси заставил его обернуться.
Черные твари взмыли в воздух и устремились на запад. Скоро они пропали из виду.
— Они возвращаются в Царство Хаоса, — сказал Корум. — Хозяин призвал их к себе, видно, ему там приходится туго. Если я убью тебя, Гландит, твои люди отпустят меня?
Гландит усмехнулся волчьей ухмылкой:
— Они очень любят меня, мои денледхисси.
— Стало быть, я ничего не выигрываю. Обожди минуту, — Корум обернулся и прошептал, обращаясь к Джери: — Возьми Ралину и беги с ней к лодке. Даже если меня убьют, у денледхисси теперь нет крылатых чудовищ, и они не смогут догнать вас. Это мудрое решение, Джери, не отказывайся от него.
Джери вздохнул:
— Я не отказываюсь. Я сделаю так, как ты велишь. Иду.
— Ты позволишь ему уйти из Оза? — спросил Гландита Корум.
Гландит пожал плечами:
— Пусть идет. Если он станет нам досаждать, мы всегда найдем его. И не воображай, что я так уж горюю из-за нескольких адских тварей. У меня есть колдун, он может наколдовать мне что-нибудь новое, если я того захочу.
— Эртиль?
Глаза Гландита сузились в щелочки.
— А что такое с Эртилем?
— Он убил себя. Облако Раздора и его свело с ума.
— Ну и пусть. Яяиий! — граф Гландит издал пронзительный вопль и неожиданно бросился на Корума, размахивая топором и мечом.
Корум отпрыгнул и упал: топор просвистел у него над головой. Он едва успел увернуться от меча, перекатившись по груде кирпичей. Опершись на обрубок руки, он попытался встать на ноги и отразить бешеный удар топора.
Варвар был силен и проворен, как всегда, несмотря на свою толщину. Рядом с ним Корум чувствовал себя слабым и беспомощным, как дитя. Он попытался сделать ответный выпад, но Гландит помешал ему, тесня назад, вниз по груде камней. Корум молился, чтобы Джери с Ралиной успели добраться до лодки и к тому времени, как Гландит покончит с ним, были в недосягаемости, на пути в замок Эрорн.
Меч и топор обрушились на клинок Корума одновременно — рука его даже онемела от тяжести удара. Он ударил мечом по рукояти топора, рассчитывая отрубить Гландиту пальцы, но тот отдернул руку и размахнулся, целясь Коруму в голову. Корум уклонился, и топор выбил несколько колец из его кольчуги и лишь слегка задел плечо.
Гландит усмехнулся. Его смердящее дыхание достигало ноздрей Корума, в бешеных глазах плескалась жажда убийства. Он нанес короткий удар мечом, и Корум почувствовал, как клинок вонзился в его бедро. Отпрянув, он увидел, как кровь хлынула ручьем из раны.
Гландит остановился, тяжело дыша: выжидал минуту, когда можно будет нанести завершающий удар. Корум взмахнул мечом перед лицом Гландита и рассек ему щеку, но Гландит все же успел отразить выпад.
Кровь продолжала хлестать из раны в бедре. Прихрамывая, Корум отбежал назад, стараясь удержать дистанцию между собой и противником. Но Гландит не стал преследовать его, он остался стоять на месте, наслаждаясь страданиями Корума.
— Я доставлю себе удовольствие: ты будешь умирать медленной смертью. Хочешь немного побегать, принц Корум, чтобы чуть-чуть продлить себе жизнь?
Корум выпрямился. В голове у него мутилось. Он не мог ничего сказать, только посмотрел на Гландита своим единственным глазом и шагнул вперед.
Гландит хихикнул:
— Я убил всех вадхагов, кроме тебя. А теперь я могу убить последнего из твоего поганого племени. Я долго ждал этой минуты!
Корум сделал еще один шаг.
Гландит поднял меч.
— Хочешь умереть?
Корума качало. Он едва различал графа Крэ. С трудом он поднял меч и неимоверным усилием сделал третий шаг.
— Иди сюда, — поддразнил Гландит. — Иди же.
Тень накрыла руины. Сначала Корум решил, что ему почудилось. Он даже потряс головой, отгоняя видение.
Но Гландит тоже увидел тень. Красный рот его открылся в изумлении, налитые кровью глаза расширились. И пока он глазел на того, кто отбрасывал тень, Корум из последних сил воткнул ему в горло меч.
Гландит издал хриплый, булькающий звук, и кровь хлынула у него изо рта.
— За всю мою семью, — проговорил Корум.
Тень двинулась дальше. Она принадлежала великану. Великану с огромной сетью. Он набросил ее на оцепеневших от страха денледхисси и потащил их прочь из города. У великана было два сверкающих, как драгоценные камни, глаза.
Корум упал на землю рядом с трупом Гландита, не отрывая взгляда от исполина.
— Странствующий бог, — прошептал он.
К нему подбежал Джери, он отер кровь с раны друга.
— Это Странствующий бог, — подтвердил он, — Но он больше не закидывает сеть в моря, ибо нашел, что искал.
— Свою душу?
— Свой глаз. Странствующий бог — это Ринн.
Взор Корума застилал туман. Но сквозь красноватую пелену он все же разглядел Квилла. Тот улыбался.
— Повелителей Хаоса больше нет, — сообщил он. — Мы с братом убили их, — а также всех их прислужников.
— Благодарю тебя, — с трудом шевеля губами, выговорил Корум. — Лорд Аркин тоже будет тебе благодарен.
Квилл засмеялся:
— Навряд ли.
— Почему?
— На всякий случай мы уничтожили и Владык Порядка. Теперь вы, смертные, свободны от всех богов — во всех плоскостях.
— Но Аркин… Он был добрый.
— Найдите доброе в себе самих — если это то, что вы любите. Наступило Совмещение Сфер, что означает великие перемены в природе естества. Возможно, в этом была наша роль — избавить пятнадцать плоскостей мироздания от глупых богов с их глупыми играми.
— Но Равновесие?..
— Пусть весы качаются сами по себе. Им нечего теперь взвешивать. Отныне вы будете жить по своим законам, смертный, ты и тебе подобные. Прощай.
Корум попытался ответить Квиллу, но боль затопила его. Он потерял сознание.
Однако голос Квилла проник в его мозг — прежде чем Корум успел погрузиться в пучину мрака. Он сказал:
— Теперь вы — вершители своей судьбы.