скать запасной выход.
Лязг металлических дверей позади нее перекрыл шум общего замешательства, и она подпрыгнула от неожиданности, чуть не обронив свою деревянную отмычку. «Если они уже перешли на территорию корпуса С…»
Наконец пальцы нащупали замок, и женщина упала перед ним на колени.
«И пока я здесь, то могла бы помолиться, потому что больше, похоже, надеяться мне не на кого…»
Первый штифт легко поддался.
«Великий Боже, да ведь я могла бы, наверное, вскрыть эту штуковину просто ногтями. Как только выйду отсюда, придется кое с кем серьезно побеседовать. Эти дачные столики опасны для жизни, а этот идиотский замок — просто чья-то скверная шутка. Остается надеяться, что другие корпуса следственного изолятора охраняются лучше».
Поддался и второй штифт.
«Ну я же говорю — форменное безобразие».
Она услышала, как одна из надзирательниц вопит что-то о транквилизаторах. Голоса приближались.
«Паскудство…» Потные руки скользили, и Вики почувствовала, что щепка начинает разламываться.
«Мне ведь осталось совсем немного».
Определенно охранники уже находились в корпусе С. Внезапно дыхание у нее перехватило.
«Еще совсем чуть-чуть».
Раздались отчаянные вопли. Видно, кто-то собирается затеять драку.
«Выдайте им по первое число, надо задержать надзирательниц подольше и…»
Внезапно ей показалось, что сзади к ней приближается тяжело дышащая Натали. Прислушавшись, женщина с облегчением поняла, что это просто эхо ее собственного хриплого дыхания.
«Все…»
Хотя замок открылся, массивная дверь не двигалась с места, и Вики поняла, что понятия не имеет, как ее открыть.
— НЕТ!
Она в отчаянии заколотила по двери кулаками. Одну из фаланг на пальце пронзила резкая боль. В следующий момент женщина резко отшатнулась от двери, которая неожиданно распахнулась ей навстречу.
Она не могла не узнать руку, крепко обхватившую ее за плечи и предохранившую от падения, как не могла не узнать объятий, в которых внезапно оказалась. Охваченная воздействием адреналина, кипящего в каждой ее клеточке, Вики принялась вырываться из рук вампира.
— Чтоб ты провалился, Генри! — Что-то неистово заклокотало у нее внутри. Что-то очень похожее на ярость. — Будь ты проклят! Что, черт возьми, помешало тебе прийти раньше?
*
Они уже довольно долго слышали звук воды, доносящийся из душа; когда наконец он прекратился, двое мужчин взглянули друг на друга, разделенные столом в гостиной.
— Ты знаешь ее дольше, чем я, — спокойно произнес Генри. — Как считаешь, с ней все в порядке?
— Думаю, что да.
— Просто мне кажется, что это не может остаться без… — Вампир развел руками.
— Без последствий?
— Да.
— Не останется, конечно. Только сейчас все заслоняет собой ярость.
— Она имеет полное право на ярость.
Майк нахмурился.
— Я не говорю, что она не имеет на это права.
Возвратившись в квартиру Генри, Вики, словно выплевывая слова, сообщила им голые факты обо всем, что с ней случилось. Оба мужчины слушали молча, сознавая, что, если ее перебить вопросом или выражением сочувствия, поток слов может немедленно прекратиться, а выговориться ей было надо. Когда она закончила, Селуччи незамедлительно начал строить планы, как следует позаботиться о Гоуэне и Молларде, но женщина полыхнула гневным взглядом из-под запасных очков, которые он принес ей.
— Нет. Я не знаю, как и когда, но возмездие этим подонкам — исключительно мое личное дело
.
Не твое. Это остается за мной.
Ее тон вряд ли оставлял сомнения, что Гоуэн и Моллард получат именно то, что заслужили.
После этого она добавила:
— И еще мне не терпится добраться до Тауфика, — причем таким тоном, что даже вампир почувствовал, как его зазнобило от холода.
Они повернулись к ней, как только Вики, прихрамывая, прошла в гостиную; влажные волосы были гладко зачесаны назад, синяк на одной стороне лица создавал резкий контраст с бледностью другой щеки. Рука, расправлявшая подол футболки, была перевязана бинтом.
«Мне доводилось видеть религиозных фанатиков, — подумал Фицрой, когда Вики подошла к окну, — у них было точно такое же выражение лица».
И снова оба мужчины обменялись встревоженными взглядами. Их подруга вела себя не так, словно в любую секунду могла сломаться, — но как будто с трудом сдерживала себя от взрыва.
— Прежде чем мы начнем, — сказала она, по-прежнему вглядываясь в ночную тьму за стеклами, — закажите пиццу. Умираю с голоду.
*
— Но мы все еще не понимаем, — указал Селуччи, энергично размахивая обглоданной коркой, дабы подчеркнуть значительность сказанного, — откуда Тауфик узнал о Вики.
— Как только Кэнтри рассказал ему о тебе, Тауфику нетрудно было скачать информацию из его памяти. — Генри помолчал, медленно вышагивая по комнате, потом бросил взгляд на Майка. — Инспектор мог полагать, что любую известную вам информацию ты передашь Вики, и Тауфик решил таким способом связать свободные концы в этой цепи.
— Вот как? Тогда зачем понадобилось разрабатывать такой изощренный сценарий? — Селуччи швырнул огрызок пиццы в коробку и выпрямился, вытирая руки. — Почему было не избавиться от нее, как от Трамбле? Прихватить где-нибудь на улице и покончить с этим.
— Не знаю.
— Мне сдается, что ты провел с ним, по крайней мере, не меньше времени, чем Кэнтри. Откуда мы можем знать, что именно ты не сказал чего-нибудь лишнего?
— Потому что… — пауза заполнилась чем-то весьма смахивающим на угрозу, — я этого не сделал.
Майк переборол почти непреодолимое побуждение отвести взгляд и продолжил, постепенно повышая голос:
— Мы знаем, что он способен вмешиваться в мысли людей. Происшествие в музее полностью доказывает это. Откуда мы можем знать, что он не извлек эти сведения из твоего разума?
— Я бы никогда не предал ее.
Глаза Селуччи сузились; он впервые, пожалуй, осознал, что и вампирам свойственно страдать. “Он действительно никогда не пошел бы на это. Он ее любит. Он действительно любит ее. Сукин сын. И он боится, что
мог
сделать это. Что Тауфик мог выудить информацию о Вики прямо у него из головы”.
— Смог бы ты заметить, как он это делает? — На такой вопрос ему придется ответить. Майк не для простого удовольствия проворачивал нож в ране Фицроя. По крайней мере, он не думал, что поступает таким образом.
— Никому не позволено без разрешения вторгаться в мое сознание, смертный. — Но Тауфик к его сознанию прикоснулся, пусть и поверхностно. Откровенно говоря, Генри не имел реального представления, что этот маг-жрец мог извлечь оттуда помимо его воли. Подобная неуверенность все-таки прозвучала в голосе вампира; Селуччи уловил ее, и Фицрой знал, что от его собеседника это не укрылось.
— Довольно. — Вики резко встала из кресла, утирая губы тыльной стороной ладони. — Не имеет значения, как он узнал обо мне. Единственное, что теперь имеет значение, — я позволю себе подчеркнуть,
единственное,
— это найти Тауфика, вытащить ублюдка из его укрытия. Генри, ты говорил, что женщина, вышедшая из библиотеки в резиденции заместителя генерального прокурора до того, как туда вошел Кэнтри, сказала, что увидится с ним на какой-то церемонии.
— Верно.
— И сам Тауфик говорил тебе, как это важно, чтобы собранные вместе последователи были приведены к присяге на верное служение его богу, причем чем скорее это произойдет, тем лучше.
— Да.
— Итак, нам известно, что первая группа последователей включает нескольких занимающих высокие посты чиновников как из столичной, так и из провинциальной полиции, а потому нам лучше было бы остановить их прежде, чем произойдет эта церемония.
— А как мы можем знать, что она уже не произошла?
Вики фыркнула.
— К сожалению, я могу полагаться только на твое мнение. Я, видишь ли, последнюю пару дней была несколько в стороне от происходящих событий.
— Прием был в субботу. Тауфик разговаривал со мной в воскресенье. — Неужели все это было только всего два дня назад? — Понедельник…
«Возможно, именно поэтому он не пришел на встречу», — подумал Фицрой. Неужели они опоздали?
— Если это имеет значение, — вмешался в разговор Селуччи, — прошлый вечер Кэнтри провел у себя дома.
— Откуда тебе это известно?
— Я наблюдал за его домом некоторое время.
— Зачем?
— Думал, что смогу спросить его, что, черт возьми, вообще происходит.
— И как, спросил?
— Нет.
— А почему?
— Потому что вспомнил, что случилось с Трамбле, и мне пришло в голову, что на данный момент наиболее разумным было бы затаиться. Или я ошибаюсь? — Майк бросил этот вопрос вампиру, после чего продолжил: — Возможно, было бы более полезным, если бы ты провел такое дознание во время прогулки с Тауфиком. Или же вы, два сверхъестественных существа, увлеклись беседой друг с другом и начисто забыли, что этот допотопный мерзавец — убийца?
«Я такой же бессмертный, как ты, Ричмонд. Я никогда не состарюсь. Я никогда не умру. Я никогда не покину тебя».
Селуччи прочел эту мысль на лице Генри. Он вскочил с кресла и рванулся через гостиную.
— Ты — подонок, так это произошло на самом деле, не так ли?
Фицрой остановил его отчаянный бросок, всего лишь протянув вперед руку. Майк покачнулся и встал как вкопанный, словно наткнулся на стену.
— Не стоит ломать голову, — холодно проговорил вампир, заставляя человека не отрывать от него глаз, — над тем, что я сделал и почему. Я не такой, как вы. Законы, которые я соблюдаю, — не те, которым подчиняетесь вы, люди. Мы различаемся коренным образом; и только в двух аспектах мыслим и чувствуем одинаково. О чем бы мы с Тауфиком ни говорили, каково бы ни было мое к нему отношение — все это теперь не имеет значения. Он причинил зло близкому мне человеку, и ему придется за это ответить.
Как только Генри опустил руку, Селуччи, пошатываясь, шагнул вперед. Им овладело странное чувство, что он может упасть, если Генри перестанет удерживать его взгляд.