— Можно, я теперь спрошу?
— Можно, Рэйвен.
— Вы психиатрическая медсестра. У меня в голове все вверх дном. Я действительно видела то, что видела, или это галлюцинация?
— Молитвы Аллаху — не галлюцинация.
— Тогда почему мне все кажется таким нереальным? Этот стремный район. И то, что вы сейчас делали. Это как в кино. Я снова схожу с ума?
— У тебя периодические шизофренические кризы.
Что значит «периодические»? Разве сумасшествие бывает периодическим?
— Пограничные пациенты — такие, как ты — иногда испытывать психотические срывы. Ощущение, что мир нереален. Что ты нереален. К тому же у вас фобии. У тебя — на огонь. У твоя другая половина — на высоту.
— И поэтому отец поместил меня в лечебницу?
— Да. А теперь давай спать. Нам надо встать рано на поезд.
— А куда мы едем? Вы сказали, что скажете мне.
— Сперва на север Греции, потом в Турцию.
— Почему в Турцию?
— Это будет сюрприз. Давай ложись.
— Я не хочу спать.
Фатима открыла сумочку и достала коробочку с таблетками.
— Это поможет. Тебе нужно отдохнуть перед дорога.
— Я не принимаю снотворное.
— Ну, тогда…
И Фатима достала из сумочки аптечку со шприцем.
— Хочешь инъекцию?
— …я приму вонючие таблетки…
Значит, таблетки проглотила Никки, и она же улеглась в постель и вскоре захрапела. Когда Фатима убедилась, что ее пленница спит, она подошла к шкафу и вынула две чадры. Им нужно будет переодеться перед тем, как пересечь турецкую границу. Иначе эта светлокожая, голубоглазая блондинка будет привлекать слишком много внимания. Они сядут на поезд из Стамбула, укутанные в черное с ног до головы и с вуалью на лице, и в таком виде достигнут Ирака.
Поскольку Фатима была выше Рэйвен, ей пришлось подшивать вторую чадру, и она провозилась больше часа. Затем она осмотрела сумку Рэйвен — самое опасное, что там было, это пилочка для ногтей, — и, скатав подшитую чадру, положила туда.
Покидая лечебницу во время налета, она взяла папку с паспортом Рэйвен. После этого она договорилась с исламской подпольной конторой в Афинах, чтобы ей подделали паспорт для Рэйвен с персидским именем. Инициалы она оставила те же: Рима Сохраб. Так Рэйвен пройдет досмотр на греческой, турецкой и иракской границах. Поддельный паспорт Фатима также положила в ее сумку.
Из Стамбула они направятся в Ашраф, где она обратит Рэйвен в ислам и приложит все усилия, чтобы узнать сообщение Тедеску. Но в любом случае Рэйвен (или Никки?) не покинет Ирак живой.
Глава двадцать шестая
Дуган не мог понять, зачем Тия проехала мимо автомастерской, а потом дважды обогнула стройку.
— Я думал, мы собираемся осмотреть хату. А ты зачем-то нарезаешь круги.
— Осторожность, Дуган. Здесь множество сторонников 17N.
— Поэтому греческой полиции понадобилось двадцать семь лет, чтобы поймать хоть кого-то из них?
— Мне не нравится такое отношение.
Осторожно. Не зли ее.
— Извини, Тия. Просто нервы. Не хотел обидеть.
— Я не обиделась, — сказала она обиженно. — Я тоже не понимаю, почему ЦРУ послало аналитика выполнять оперативную работу.
Ему захотелось сказать: «Потому же, почему твое управление послало женщину выполнять мужскую работу». Но подобное остроумие несомненно усугубило бы ситуацию.
— Полагаю, — сказал он, — я оказался наименее ценным кадром.
Тия подъехала к зданию с секонд-хендом на первом этаже. В витрине была табличка: «Закрыто на обед и сиесту». Верхние этажи, с занавесками в окнах, очевидно, были жилыми.
— Подождем, пока они вернутся? — спросил Дуган.
— Зайдем сейчас.
— У тебя ключи от магазина?
— У меня отмычка, — сказала она.
— Скрещиваю пальцы.
— Зря, Дуган. Они тебе могут понадобиться для стрельбы. Мы разделимся. Я открою переднюю дверь. Ты пойдешь к задней двери, и я впущу тебя.
Он обошел здание и увидел заднюю дверь. Не прошло и минуты, как она открылась. Он вошел в магазин.
— Здесь никого, — сказал он.
Тия приложила палец к губам и указала в сторону лестницы, поднимавшейся на второй этаж. Она пошла первой.
Слава богу, ступени не скрипели. Пахло несвежим кофе. Было тихо. Тия достала нож.
— Я иду первая.
Он отстранил ее.
— Подожди.
— Что?
— Нужна осторожность.
— Я всегда осто…
— Чччч!
Он посветил фонариком на дверной косяк сверху и снизу. Сверху поперек щели был приклеен седой волос. И так же снизу.
Она надула губы.
— Ты чертовски хорош для кабинетного умника.
Он снял оба волоса и аккуратно положил их перед дверью.
— Напомни мне вернуть их обратно, когда будем уходить.
— Сомневаюсь, что ты забудешь. — Она медленно открыла дверь и, не увидев никого, убрала нож. — Постарайся ничего не двигать. Если они вернутся, я не хочу, чтобы они поняли, что мы были здесь.
— Послушай, Тия, я не стажер.
— Прости, Дантист.
— Порядок, Тия. Мир?
Она кивнула. Но он знал, что древние греки заключали перемирие так же легко, как и нарушали.
На кухне она коснулась кофейной чашки.
— Теплая.
— Полагаю, один из наших террористов был здесь недавно.
Из кухни они прошли в гостиную, заваленную изрезанными газетами. Он потянулся к одной.
— Не трогай!
Он отпрянул, как от горячей печи.
— Мы потом их изучим, чтобы понять, какие статьи они вырезали.
Он подошел к книжным полкам и прочитал вслух несколько названий.
— «Терроризм и СМИ», «Красные бригады и леворадикальный терроризм в Италии», «Хезболла и политическое насилие в Ливане: Будущее исламского джихада».
Он указал на дверь рядом с лестницей.
— Нам стоит проверить подвал.
Он пошел первым и потянулся к выключателю.
Она перехватила его руку.
— Он может быть под напряжением.
— Неужели ты думаешь…
— Они всегда начеку. Не полагайся на удачу.
Он включил фонарик и стал спускаться по ступеням в каменный подвал. Там была дверь, на которой он высветил эмблему в виде красного флага с надписью «17N» на желтой звезде.
— Думаю, мы не ошиблись местом.
Открыв дверь, он увидел ряды винтовок и снарядов. Они тянулись вдоль стены и поднимались под потолок.
— Боже, взгляни на этот арсенал.
— Это все украли с армейского склада.
Тия посветила фонариком на две открытые металлические бочки. На одной значилось «Нафтин», на другой «Пальмитат».
— Этот сероватый порошок похож на стиральный. А там вязкая жидкость.
— Отойди! Не трогай эти канистры!
Она взглянула на него ошарашенно.
— Что такое?
— После Второй мировой американские химические войска смешивали нафтин с пальмитатом и получали напалм!
Она уставилась на него.
— Думаешь, они из этого сделали бомбу для Пирея?
— Возможно. Когда напалм поражает людей, ожоги не похожи на обычные. Они глубже, и кожа становится вязкой, как смола.
— Как мертвая кожа, которую отец срезал с трупа.
— Я поначалу купился. Я не подумал, что этот тип был уже мертв, когда твой отец кромсал его.
— Как и его товарищи из 17N.
— Тем не менее он запытал одного из них до смерти.
— Иногда иллюзия пытки не срабатывает, — сказала она. — Бард не раскололся. Но ты сказал, какой-то бузукист увел твою жену. Может, это был он?
— Мне с трудом верится, что ты одобряешь пытки.
— Я не одобряю.
Ему немного полегчало.
— У нас дома мы бы ни за что не допустили такого.
— Ну, конечно. Поэтому ваше правительство проводит допросы с пристрастием в закрытых тюрьмах в Египте, Иордании, Саудовской Аравии и…
— Греции?
— Только из-за операции «Зубы дракона».
— Что теперь? — спросил он.
— Лучше нам проверить квартиру Алексия Косты.
— Ты знаешь, где она?
— Толстяк дал адрес. Площадь Экзархия.
— Это где мы живем?
— Ну да. Студенческий квартал. Где же еще?
Он вышел вслед за ней через заднюю дверь, не забыв приклеить на место седые волоски.
— Я не знаю дорогу туда.
Она открыла ему пассажирскую дверцу.
— Не волнуйся. Я поведу.
Заметив ее кривую улыбку, он уловил насмешку. Он сел на пассажирское место и застегнул ремень безопасности. Покрышки скрипнули, съезжая с тротуара. Тия повернула на площадь и через несколько секунд остановилась у двухэтажного здания.
— Мы на месте.
Он огляделся.
— Черт! Всего в паре кварталов от нашей общаги.
— Террористы часто прячутся на виду.
Она обошла машину и открыла ему дверцу.
— Это не обязательно, как ты знаешь.
— Я знаю. Но меня забавляет твое лицо.
Он вошел за ней в здание и поднялся на второй этаж. Она проверила дверной косяк и сняла два рыжих волоса.
— Очевидно, у нашей птички цветное оперение.
Войдя в квартиру, он обратил внимание на кубистические картины без рам в гостиной.
Она пихнула его в бок.
— Некогда вникать в искусство.
Он вошел в спальню. Два открытых портфеля. Пустые вешалки. На кровати, на стульях и на полу валялась женская одежда.
— Кто-то убегал отсюда в дикой спешке.
Тия осмотрела комод.
— Она не могла пробыть здесь долго. Очень мало макияжа и только один флакон духов, — она коснулась пробкой запястья и понюхала. — Но у нее хороший вкус.
Дуган поднял папку.
— Расписание поездов.
— Возможно, они его выронили.
— Смотри, тут отмечен маршрут. Из Афин в Салоники и Александруполис. Зачем им во Фракию?
— В Салониках пересадка на поезд в Турцию. Отмеченный маршрут ведет к греко-турецкой границе в Пифионе.
— Сомневаюсь, что они поедут в Турцию. С какой целью?
— Кто знает? Я позвоню отцу и предложу отрядить полицейских, чтобы высматривали мужчину и женщину на этих станциях — надо задержать их прежде, чем они пересекут турецкую границу в Узункёпрю.
— Ты действительно думаешь, они направляются в Стамбул?
— Возможно, по пути куда-нибудь еще. Если нам повезет, мы сможем найти Рэйвен до того, как Алексий вывезет ее из страны.