— Исламский закон.
— Господи! Американский закон об экстренной экстрадиции. Исламский закон о казнях. Меня уже от этого тошнит, — она быстро поднялась, сбив локтем со стола стакан молока. — Ой, я ужасно неловкая.
Выражение раздражения на лице Фатимы сменилось гневом.
— Вот, Рэйвен, я помогу тебе собрать осколки.
— Порядок. Я справлюсь.
Фатима нагнулась и подобрала большой осколок. Она замахнулась им как ножом.
— Говоришь, справлюсь?
Рэйвен отскочила и загородилась стулом. Она схватила с вешалки сумку и выбежала из буфета. Фатима преградила ей путь в подвал.
— Сегодня твоя кровь будет жертва Аллах.
Остался только один путь.
— Ты не можешь бежать наверх, Рэйвен. Высота тебя пугает.
Она замялась. Затем ухватилась за перила и стала подниматься по ступенькам. Фатима метнулась за ней, но получила сумкой по голове.
— За это, Рэйвен, я зарежу тебя медленно.
Одолев первый пролет, она обогнула изогнутые перила и стала подниматься по второму пролету. Фатима подскочила к ней, но она ударила ее ногой, и Фатима упала.
— О, ты будешь умолять убить тебя быстро, но нет милосердия отступнику.
Вверх, на третий пролет. Фатима приближалась. Еще выше, на четвертый. Не смотреть вниз. Мимо папиной квартиры на пятом этаже. Вверх. Вверх. Она распахнула дверь и оказалась на парапете.
Не успела Рэйвен захлопнуть дверь, как ворвалась Фатима.
— Некуда бежать, Рэйвен или Никки, кто ты есть. Можешь прыгать вниз, но бежать некуда. Выбирай смерть: зарежу или сама прыгнешь со скалы?
— Черта с два, — она сунула руку в сумку, достала пистолет и взвела курок. — Теперь ты выбирай, Фатима. Спрыгнуть со скалы, как моя мать, или принять пулю между глаз.
Фатима бросилась на нее, пытаясь перехватить пистолет. Они стали бороться и повалились на стену башни. Раздался выстрел. Второй. Третий. Потекла кровь. Запах крови. Одежда стала липкой. Чья кровь? Рэйвен упала на пол.
Придя в себя, она увидела Фатиму, скрючившуюся у стены. На полу лежала спутанная подвеска с золотым полумесяцем. Рэйвен подняла ее и хотела бросить со скалы. Но потом передумала. Какого черта. Она повернула фетву в обратную сторону. Она подошла к Фатиме и надела подвеску с полумесяцем ей на шею. Мертвое тело с обезображенным лицом она прислонила к стене, повернув в сторону Мекки. Надо надеяться, Аллах ее узнает.
Хлопанье птичьих крыльев и стая дроздов, взмывшая в небо, ужасно напугали ее. Кого еще несла нелегкая?
Нужно спуститься, чтобы выяснить. Она открыла дверь и принялась шагать вниз по ступеням. Каждый взгляд за перила вызывал у нее дурноту. Не смотреть. Есть только один способ. Как в детстве. Она опустилась на четвереньки и поползла задом наперед, одолевая ступеньку за ступенькой, до самого вестибюля.
Черные дрозды снова предупредили ее. Но кто теперь пришел ее убивать?
Глава шестьдесят восьмая
Кайл устало шагал вверх по дорожке к главному входу лечебницы. Когда он прошел мимо группы сикаморов, с их ветвей взмыла с карканьем стайка воронов — темным облачком в утреннее небо.
— Стой где стоишь, тебе говорю!
Он узнал голос Рэйвен, но не остановился.
— Еще шаг, и я стреляю!
Он огляделся.
— Где ты?
— Ты глухой, мистер, или хочешь умереть?
Он остановился.
— Я ищу Рэйвен!
Она показалась из-за густого кустарника.
— Подними руки, чтобы я их видела.
— Рэйвен, это я, доктор Кайл — ты же меня знаешь — Марти.
Она подбежала к нему.
— Ох, Марти, прости, пожалуйста. Не хотела напугать тебя. Как ты узнал, где искать меня?
— Ты говорила, что лечилась здесь в детстве. Я догадался, что ты вернешься сюда, как почтовая голубка.
— Ты такой милый, — сказала она.
— Мы можем поговорить?
— Смотря как: мозгоправ с пациенткой или ты хочешь позволить суду отправить меня назад в Грецию на пытку?
— Мозгоправ с пациенткой.
— Окей.
Она поманила его за собой.
— Значит, ты таки перебралась в этот уединенный приют.
— А как же. До того, как отец взял меня в Грецию, это был, по большому счету, мой дом в течение почти десяти лет.
— Я с трудом верю, что ты побеждаешь свою акрофобию. Прошлый раз, когда мы здесь были, ты даже не смотрела наверх.
— Никки боролась со страхом высоты так же, как ты научил меня преодолевать страх огня.
— Я хотел бы увидеть здание внутри.
Она засунула пистолет назад в сумочку.
— Тогда входи в мое гнездо, молвил Ворон мозгоправу.
Он пошел за ней, неуверенно ступая по грязной тропе. Она включила фонарик, высветив пещеру до конца. Но у дальней стены был незаметный поворот вправо, а за ним ржавая калитка и кирпичный туннель.
— Как ты узнала об этой пещере с туннелем?
— Старый сторож — Лукус — показал мне. После этого я делала вылазки, когда меня здесь держали.
Воздух был таким зловонным, что Кайл с трудом дышал.
— Зажми нос, Марти. Внутри воздух лучше.
Он шел за ней по каменным ступеням, истертым за долгие десятилетия ботинками и босыми ногами.
Когда она вывела его из подвала в вестибюль, он увидел, что она подняла взгляд на изогнутую лестницу. Взявшись за перила левой рукой, правой она взяла его за руку. Один шаг вверх. Затем другой. Он не использовал с ней быструю имплозивную терапию для акрофобии. Она действительно работала над собой.
— Второй этаж! — воскликнула она, указывая на дверной проем. — Приемные! Интенсивная терапия! Профилакторий! Кафетерий!
— Наверное, тебе было трудно одной? Ты как-то сказала мне, что не можешь выносить одиночества. Однако здесь ты совсем…
— Ну, я не одна. Мне составляют компанию чокнутые призраки. Не волнуйся. Они тебя не потревожат, если не станешь делать мне больно.
Она уселась на диванчик и поманила его. Он сел на стул напротив.
— Ты знаешь, почему твой отец поместил тебя сюда до того, как его перевели в Афины?
— Всякий раз, как у меня случался, как он это называл, шизофренический эпизод, он обращался со мной как с любым из своих глючных пациентов.
— Что ж, а можешь рассказать мне, что с тобой происходило, когда ты была заложницей 17N и МЕК?
Она округлила глаза.
— Это было не по-настоящему. Просто киношные сцены.
«Тихо. Не возражай. Войди в мир ее сценических наваждений».
— Тебе понравилась твоя роль?
— Д-даже не знаю.
— Ты помнишь главные сцены?
Она обхватила лицо ладонями и стала говорить сквозь пальцы.
— Их было так много. И все не в фокусе. В первой части меня долго держали в шкафу. Потом я помогла ограбить банк. Меня чуть не убили взрывом бомбы в пирейском аэропорту. Потом, во второй части, я ехала поездом в такое место, где женщины носят военную форму.
Он должен перевести ее от наваждений к действительным воспоминаниям.
— Как почти все выдающиеся актеры, ты, наверное, черпала опыт из реальной жизни? Это называется вживание в роль.
— Да, верно.
Медленно вывести ее в реальность.
— Насколько ты опиралась в этой сцене на свой реальный опыт нахождения в шкафу, в полной темноте?
Глядя в пустоту, она начала описывать тот мучительный период первых дней после похищения.
— Сперва меня чуть не изнасиловал отец Алексия. Потом Алексий назвал меня отрыжкой американских угнетателей, жадных до нефти. Он сказал, ему хотелось разрезать меня на куски и побросать их волкам.
— Они, наверное, преследовали какую-то цель, если промывали тебе мозги и держали в живых. У тебя есть какие-то догадки, зачем им это было нужно?
— Что-то вроде проясняется, но потом исчезает. Я слышу пугающие вещи, и мне не верится, что я смогу их забыть. Когда я просыпаюсь, они как будто затухают.
Кайл попытался оценить уровень стресса по ее голосу. Раздвоение личности? Деперсонализация? Дереализация? Что бы там ни было, он не мог не давить на нее.
— Члены 17N, которых в итоге поймали, рассказали греческой группе по борьбе с терроризмом, что ты стала одной из них. Ты вела мотоцикл при ограблении банка и фургон при взрыве пирейского терминала.
— Я же сказала: это были киношные сцены, в которых меня держали заключенной.
— Согласно тем, кого арестовали и допрашивали, у тебя были шансы бежать.
— Помоги мне вспомнить, Марти.
— Давай попробуем. Закрой глаза. Представь себя в той сцене, снова в темном шкафу.
— Нет!
— Теперь ты можешь контролировать страх огня и высоты, мысленно погружаясь в такие образы. Если хочешь справиться с этим, тебе придется работать со мной.
Ее глаза закрылись, мельтеша под веками.
— Темный шкаф, — сказал он. — Ты слышишь разговор через закрытую дверцу.
Напряженная тишина.
— Кто-то говорит: операция «Зубы дракона».
— Дальше.
— Посеем зубы как семена. Семена смерти.
— Что еще?
— Спящие воины.
— А про цели они говорили?
Она открыла глаза.
— Это все, что я слышу.
— Ты уверена?
— …черт возьми! конечно!..
Он отпрянул, услышав пронзительный голос Никки. Рискованно давить на нее в таком состоянии, но на кону слишком много человеческих жизней.
— Тебе больше не нужно волноваться о том, чтобы скрывать послание Тедеску. Большинство членов 17N были пойманы после взрыва в Пирее. 17N и МЕК побеждены.
Она уставилась в пустоту. И произнесла тихим, каркающим голосом:
— Вы сказали: 17N и МЕК побеждены?
— Это что-то значит для тебя?
Она сжала кулаки.
— Я могу говорить только с теми, кто скажет: 17N и МЕК побеждены. Я не понимаю.
— Твой отец, директор клиники и режиссер твоего фильма, должно быть, спрятал для тебя за твоими фобиями постгипнотические команды. Они не давали тебе рассказать пророчества Тедеску. Но ты должна рассказать их ФБР.
— Как я могу рассказать то, чего не знаю?
— Может, ты знаешь больше, чем думаешь. Ты помнишь строки, которые говорила Тедеску перед тем, как он умер?