— Нет. Стойте! Да. По сценарию он должен был задушить меня. Но внезапно упал занавес.
— Это, несомненно, была вдохновенная игра. Ты еще кому-нибудь показывала эту сцену?
— Я пыталась рассказать отцу, но он сказал, ему небезопасно это знать. О господи! Он застрелился.
— Он загипнотизировал тебя, чтобы защитить, но теперь, когда ты преодолела фобии, ты можешь вспомнить катрены.
Она закрыла глаза.
— Я помню строки.
— Продолжай. Занавес поднимается. Ты на сцене.
— В башне на семи ветрах безликая богиня устремила в будущее взор. И, зверея царственно, она терзает всех и каждого, точно мясник.
— Богиня без лица что-то значит для тебя?
Она замялась. Губы плотно сжаты. Глаза скользнули вверх. Что-то на верхнем этаже? Что-то на парапете? Лучше пока не давить слишком сильно.
— Отложим пока это, Рэйвен. Следующие строки?
— Под утопленной стеной сбежавший быкочеловек к земле приник. Пятилистником взрывается смертный приговор.
— Отлично, Рэйвен. Агенты разгадали, что третья строка означает нью-йоркскую фондовую биржу, а четвертая — Пентагон. Они знают, что первый город — это Чикаго, но они не смогли вычислить цель. Башню на семи ветрах.
Она потерла глаза.
— Подождите! Теперь, когда вы сказали об этом… Один раз — когда мистер Тедеску раздавал роли — он говорил о том, как построили сорокапятиэтажное здание. Он сказал, оно самое высокое в Чикаго.
— А он упоминал безликую богиню?
— Вообще-то он говорил о богине без лица. Он хвастался, что открыл ее.
— Почему без лица? Почему царственно зверея?
— Ему нравилось играть словами. Царственно… царствовать. Ну-ка… Вспоминаю. Царица Церера.
— Римская богиня плодородия. На башне? Ну, конечно: охраняет будущее, потому что именно с этим связаны надежды людей на будущее: зерно, кукуруза и свиньи с коровами, которых забьет мясник. Цель теракта — это средоточие капиталистической торговли. Чикагская торговая палата.
Она обняла его.
— Мы дуэт. Мы вместе это решили.
— Но почему Церера — безликая и на башне на семи ветрах?
— Тедеску сказал, это здание было самым высоким в Чикаго на то время. Скульптор, которого наняли почти задаром, решил, что никто все равно не увидит лица статуи Цереры на верхушке. Так что он оставил его гладким.
— Осталось объяснить последнюю сцену. Как спящие агенты должны применить оружие к этим целям. Ничего не приходит на ум?
Она потерла глаза.
— Я устала, Марти.
— Ну, хорошо. Отдохни немного. Я вернусь завтра.
— Что? Ты не можешь уйти, Марти. Останься здесь на ночь, со мной.
— Это невозможно, Рэйвен. Ты должна свыкнуться с идеей, что если люди куда-то уходят, они не бросают тебя. Я вернусь завтра, и тогда…
— Ты не уйдешь со сцены!
Она сунула руку в сумку. И вынула пистолет. Он попробовал бежать. И почувствовал резкий удар в затылок. Нельзя умирать. Нужно сказать Дугану, что он узнал. Но не за что ухватиться — он падал… падал… падал… с башни на семи ветрах, поверженный богиней без лица.
Глава шестьдесят девятая
Кайл пришел в себя, голова раскалывалась.
— Где?.. Что?..
Свет ослепил его через открывшуюся дверь.
— Ты будешь в порядке, Марти. Я не хотела ударить так сильно. Ты не должен оставлять меня.
Он встал.
— Неважно. Я буду в порядке.
— Не надо мне было оставлять тебя в темной комнате. Так же сделали со мной на хате.
— Это не хата, Рэйвен.
— Как бы не так. Я могу защитить свою крепость от любых захватчиков.
— Рэйвен, послушай. Осталось очень мало времени. Я должен донести до суда, что ты преодолела промывку мозга…
— Какую еще промывку?
— Иначе судья Родригес прикажет доставить тебя назад в Грецию для допроса.
— Скажи! Какую промывку мозга?
— То, что с тобой сделал Алексий, пока ты сидела в темном шкафу, а он то и дело включал свет, не давая тебе спать.
— Не было никакой промывки!
— Тогда как ты объяснишь свою трансформацию из молодой актрисы в террористку?
— Я не террористка.
— Ты действовала с ними заодно.
— Это не то же самое.
— Помогала грабить банк? Взорвать бомбу в Пирее?
Она запустила пальцы в волосы, накрутив светлый локон.
— Я же говорила: это были киношные сцены.
Он проковылял из кладовки на кухню. Она пошла за ним. Он умылся ржавой водой, и она протянула ему полотенце.
— Рэйвен, ты никогда не слышала о стокгольмском синдроме?
— Как у Патти Хёрст? Я читала о ней подростком. Как это связано со мной?
— Как и ты, после того, как ее сделали заложницей, она стала заодно со своими похитителями. Как и ты, она помогла ограбить банк. Она была осуждена и села в тюрьму. Потом ее условно освободили и, наконец, помиловали.
— Я не могу сесть в тюрьму.
— Возможно, тебя не признают виновной.
— Меня действительно экстрадируют в Афины?
— Наверное, ведь это там ты совершила преступления.
— В Греции я не выживу. Здесь меня хотя бы охраняют.
— Кто тебя охраняет?
— Я же говорила. Мои призраки.
Очередной психоз?
— Расскажи мне о них.
— Те, кто умер в этом дурдоме, не могут отсюда уйти. Я буду с ними целую вечность.
— Так зачем ты вернулась сюда?
— Чтобы искупить мою злую сторону. То зло, что они посеяли во мне, когда отрезали мне крылья и назвали меня Никки.
Теперь он понял ее ассоциацию с именем Аптерос — Бескрылая Ника.
— Но мы только что установили, что тебе промыли мозги.
— Это ты установил. А не я.
— Рэйвен, как еще они бы сделали из тебя антиамериканскую террористку за такое короткое время?
— Алексий показал, что Америке нет до меня дела. В газетах не было ни слова о моем похищении.
— Твой любовник-похититель предал тебя так же, как и твой отец. Рэйвен, ты страдаешь от травмы предательства.
— Хренательства! Не хочу больше этого слышать! Это ты промываешь мне мозг!
В этом была своя логика. Быструю имплозивную терапию можно считать формой промывки мозгов. Но он делал это, чтобы спасти ее, а не подчинить себе.
— Что ты сейчас чувствуешь, Рэйвен?
— Я предала моих товарищей. Из-за меня большинство из них поймали и бросили в тюрьму.
— В каком-то смысле это твое искупление. Ты теперь свободна.
— Ты так и не понял. Я сказала: большинство. Но Мирона не поймали. Алексий ищет меня, чтобы спасти или убить… или Никки.
— Реальность такова, что он ищет тебя, чтобы убить, чтобы тебя не экстрадировали в Грецию, где ты могла бы рассказать про операцию «Зубы дракона» под пыткой.
— Алексий этого не сделает. Он меня любит. Мы защитим себя здесь, в Камелоте.
Очередное сценическое наваждение? Он должен развеять его.
— Рэйвен, тебе что-нибудь снилось с тех пор, как ты здесь?
— Да, днем и ночью. Во сне и наяву. Странный такой сон — снова и снова.
Она вдруг широко раскрыла глаза. И зажала рот ладонью.
— У тебя ассоциация, Рэйвен. Так ведь?
— О боже!
— Продолжай.
— Я что-то слышала о террористических ячейках, внедренных в Америке господином Тедеску для второго поколения 17N и МЕК.
— Не пытайся это анализировать. Пусть это войдет в твое сознание.
— Когда Алексию снились кошмары, он разговаривал во сне.
— Он говорил во сне о спящих агентах?
— Нет, о спящих он не говорил. Он говорил об актерах. И еще о чем-то.
— Ты знаешь, что он имел в виду?
— Что они очень важны для операции «Зубы дракона».
— Он никогда не говорил, что должны делать спящие или актеры?
Она приложила ладонь ко рту и покачала головой.
— Рэйвен, время не терпит. Тысячи невинных людей могут умереть в жутких мучениях.
— Алексий не допустил бы такого.
— А что ты скажешь, если я тебе скажу, что МЕК доставила контрабандой в Штаты смертоносные штаммы сибирской язвы, чтобы их использовали в качестве оружия местные агенты 17N?
— Я вам не верю. Алексий не стал бы в этом участвовать.
— Тебе известно, что может повлечь за собой распространение сибирской язвы среди тысяч, миллионов невинных мужчин, женщин и детей?
— Я слышала о сибирской язве, но не знаю точно, что это такое.
Он почуял последнюю возможность провести быстрое образное погружение. Это либо вылечит ее, либо переклинит.
— Как врач, я читаю отчеты, публикуемые Всемирной организацией здравоохранения. Люди, вдыхающие споры сибирской язвы, не знают, что они заразились. Все, что они чувствуют, это заложенность в носу, боль в суставах, сухой кашель и утомление. Представь это, визуализируй. При первых симптомах врачи могут диагностировать у них грипп. Если сибирскую язву выявить сразу, ее можно лечить антибиотиками. Но никто не будет знать.
— Не хочу больше слушать.
— Через несколько дней язва переходит в скрытую стадию. Люди считают, что им стало лучше…
— Ну хватит!
— Слушай! Важно, чтобы ты знала, что произойдет, если ты не поможешь остановить террористов. После скрытой стадии бактерии проникают в лимфатические узлы. Всего за несколько часов они захватывают всю лимфатическую систему и выделяют токсин, разрушающий все органы — особенно легкие. Подача кислорода прекращается.
— Вы жестоки. Хотите, чтобы я сошла с ума?
— Я хочу помочь тебе вытравить ложь, которую Алексий внедрил в твой разум. Он заставил тебя поверить, что твои соотечественники — это зло.
— Так и есть.
— 17N и МЕК втянули тебя в свой террористический заговор с целью убить невинных детей, которые будут умирать в школах и на детских площадках, если ты не сможешь увидеть свет. Малыши будут умирать на руках своих матерей, прямо на улицах.
— Я так же виновна, как и другие. Я помогала ограбить банк, чтобы у них были деньги на это ужасное средство.
— Ты можешь искупить свою вину, если поможешь их остановить.
— Я все равно не думаю, что Алексий сделал бы что-то подобное.