Он все выпил.
— Я ценю твою заботу.
— Теперь я буду о тебе как следует заботиться.
Его веки отяжелели, глаза закрылись. И вскоре он захрапел. Она накрыла его одеялом и легла рядом. Она ожидала, что скоро заснет, но Алексий застонал и отвернулся от нее. Он бормотал во сне: «Уборщики… Трубки… Кондёры дуют… Мы надуем врагов…»
Он бормотал это снова и снова. Что он такое говорил? Уборщики? Трубки? Кондёры?
Она вспомнила слова Кайла о том, как умирают от сибирской язвы. Как она убивает детей, даже младенцев. Медленно. Ужасно.
Ей стало любопытно, что за подарок ей принес Алексий. Она выскользнула из спальни и зашла в кабинет отца. Ей почему-то не хотелось, чтобы кожи касалась одежда. Возможно, она чувствовала себя Евой в Эдемском саду. До того, как она увидела древо познания, до яблока, до падения.
Сняв с упаковки коричневую обертку, она увидела алюминиевый кейс. Что это был за подарок? Она попробовала его открыть, но он был заперт на кодовый замок.
«…попробуй семнадцать…»
Она отсчитала. 1–7. N — двадцать четвертая буква английского алфавита. 1–7–24. Она набрала комбинацию. Замок открылся. Внутри она увидела завернутые в хлопок десятки тонких стеклянных трубок. На каждой имелся кожаный поясок с металлическими шипами, точно собачий ошейник.
Алексий собирался распространить сибирскую язву в трех определенных зданиях. Кайл заставил ее увидеть последствия этого. Люди — мужчины, женщины, невинные дети — задыхаются, их кожа синеет.
Она заметила что-то зеленое под хлопковой подкладкой. Осторожно приподняв край, она увидела пачки сотенных банкнот. Не те ли это деньги, что она помогла украсть из банка «Афины»? Деньги, которыми оплачены ужасные смерти.
Она обратила внимание, что шипы на ошейниках почему-то направлены внутрь, касаясь стеклянных трубок.
И тогда… пришло воспоминание… мальчишка в школе, с которым она целовалась, подарил ей кожаный напульсник. Шел дождь. Они забежали в амбар. Целовались, обжимались. Спустя какое-то время, когда кожаный напульсник высох, она почувствовала, как он впивается в запястье.
«…Когда три ошейника лютого пса выпустят смерть из стекла…»
Она вспомнила из одной лекции Тедеску, что двенадцатый подвиг Геракла состоял в том, чтобы поймать трехголового пса.
Но шипы на этих кожаных ошейниках были направлены в сторону трубок. Если их намочить и высушить, шипы разобьют стекло. Но как должны распространяться споры язвы?
«…горяче-хладное дыхание Эола…»
Кондиционеры! Она взяла мобильник Алексия и открыла список контактов. Имена и цифры со словом «кондёры».
«…не «актеры» — «кондёры», которые должны распространить по воздуху заразу…»
Она решила рассказать об этом Марти. Дрожащими пальцами она набрала его номер.
— Что? — сказал он сонным голосом.
— Не возвращайтесь в лечебницу, — прошептала она. — Здесь Алексий. Он говорил во сне. Когда он проснется, я уверена, он собирается убить меня. Он принес с собой трубки, наполненные порошком сибирской язвы. Он собирается распространять ее через кондёры (а мне слышалось «актеры»), то есть кондиционеры в трех выбранных объектах. И сделают это не смертники, а ночные уборщики. У них будет время уйти. Как я понимаю, они должны будут намочить кожаные браслеты с шипами на этих трeбках и установить их в кондиционеры. Когда кожа высохнет и сожмется, шипы разобьют стеклянные трубки. Горяче-хладное дыхание Эола в кондиционерах распылит споры язвы по всему зданию.
Она услышала его вздох изумления.
— Тысячи умрут.
— Что мне делать?
— Беги.
— Куда? Я его ненавижу, но не могу оставить.
— Я вызываю спецназ и судебных приставов.
— Некогда. Я сама разберусь.
— Как?
«…разобью чертовы трубки…»
— И не вздумайте — и всем скажите — не входить в это здание, — сказала она. — Эта зараза охватит всю лечебницу.
— Подожди, Рэйвен!..
Она сбросила звонок. Она услышала, как Алексий приходит в себя.
— С кем ты говоришь?
Она бросила его мобильник и схватила трубки из кейса.
— Что случилось, Никки? Зачем ты вылезла из постели?
Она взглянула ему в лицо.
— Ты мной манипулировал. Я знаю, ты собираешься меня оставить.
— Неправда. Я возьму тебя с собой, нас не найдут. У меня уйма денег. Мы сможем долго быть вместе.
Она подняла одну трубку над головой.
— Согласно тому, что мне говорили о сибирской язве, если я это разобью, нам останется жить где-то неделю.
— Клянусь, я планировал взять тебя с собой.
— Скажи, что любишь меня.
— Я люблю тебя.
Она раскрыла объятия.
— Иди ко мне последний раз.
Он обнял ее. Она сжала трубку в левой руке.
— Я вижу, ты еще хочешь меня, — прошептала она, — поцелуй меня.
Она подняла руку ко рту. Взяла трубку в зубы. Прежде, чем он ее остановил, она просунула язык ему в рот и раскусила трубку. Осколки с порошком наполнили их рты. Она испытала пронзительную боль.
Один самоубийственный поцелуй в обмен на тысячи жизней.
— Нет!
— Ты меня никогда не оставишь, Алексий, — прошептала она кровавыми губами.
— Ты снова помешалась. Я выбираюсь отсюда.
— Слишком поздно, Алексий. Это был поцелуй смерти.
— Тогда я умру как мученик. У меня еще есть время посеять драконье семя с оставшимися трубками.
Она схватила кейс и подбежала к лестнице. Остановилась у перил. Взглянула вниз. Закрыла глаза. Глубоко втянула воздух. Какого черта. Она уже обречена.
Спотыкаясь вниз по лестнице, она разбила несколько трубок о стену. Поднялась на ноги и побежала вниз. Он пытался схватить ее. Она бросила еще несколько трубок и побежала дальше.
Четвертый этаж. Третий. Второй. Первый. Разбросала все.
Он схватил ее.
— Ты не знаешь, что наделала.
— Ты сказал, мы родственные души. Я спасла тысячи душ, таких же, как наши.
— Ты безумна.
Она рассмеялась.
— Конечно. Никто еще много лет не сможет тронуть наш зачумленный приют. Мы можем заниматься здесь любовью до посинения, Алексий. Давай не будем терять последние дни, пока у нас еще есть плоть на костях.
Он оттолкнул ее.
— Я ухожу.
— Куда тебе бежать? Ты уже приговорен. Смерть, которую ты принес с собой, заразила весь дурдом. У нас впереди примерно неделя любви в нашем надежном склепе.
— Дура! Что ты несешь? У нас нет времени.
— Ты веришь в загробную жизнь, Алексий?
— Да, но я предпочитаю эту.
— Мы вместе надолго, Алексий.
— О чем ты? Что значит «надолго»?
Она прошептала ему на ухо:
— …молвил ворон «навсегда»…[26]
Постскриптум
После взрыва в Пирее греческая полиция обнаружила тайник с оружием в убежище (на хате) террористов. Большинство членов 17N были пойманы и предстали перед судом. 7 декабря 2003 года пятнадцать из них были признаны виновными и приговорены к пожизненному заключению. Четверо были оправданы.
Вскоре после этого в средства массовой информации попал текст: «Мы еще живы».
В 6:00 утра 12 января 2007 года американское посольство в Афинах было обстреляно из ручного гранатомета. Ответственность взяла на себя террористическая группировка «Борцы революции», представляющая собой второе поколение 17N.
Согласно «Нью-Йорк таймс», в июне 2007 года в Афинах были задержаны двое мужчин и женщина при установке самодельных бомб в полицейскую машину. С этих арестов началась череда ночных взрывов банков и налоговых служб. Были замечены десять террористов, бросавших коктейли Молотова в филиал «Евробанка». Огонь был потушен, но злоумышленники скрылись.
Предводитель 17N (в романе названный Мирон Коста) так и не был найден. Предполагается, что он скрывается на одном из более чем 1400 греческих островов в Эгейском и Ионическом морях.
Предводители «Моджахедин-э халк» в своем Ашрафе все еще ждут, что решат Госдепартамент и Пентагон относительно места МЕК в списке террористических организаций[27]. Предводители МЕК надеются, что Пентагон одобрит их участие в неизбежной, по их мнению, войне с Ираном.
Сержант Уильям Сазерлэнд высказался о МЕК в газете «Вашингтон пост» 9 ноября 2003 года: «Они не террористы — скорее, патриоты». С другой стороны, бывший госсекретарь Колин Л. Пауэлл высказался в разговоре с бывшим министром обороны Дональдом Х. Рамсфелдом, что «Моджахедин-э халк» — не союзники, а заложники США.
Согласно статье «Нью-Йорк таймс» от 27 июля 2004 года, Вооруженные силы США рассматривают «Моджахедин-э халк» как «подзащитных лиц», охраняемых четвертой Женевской конвенцией против изгнания. Газета «Вестник Христианской науки» написала 29 июля 2007 года: «…статус подзащитных лиц — это победа для «ястребов», желающих использовать МЕК против Ирана».
Согласно статье «Ньюсуик» от 14 февраля 2005 года, администрация Буша намерена использовать боевиков МЕК против Ирана, и Пентагон надеется «…сделать шпионов…» из некоторых заключенных MEK.
Член парламента Ирака был заочно осужден и приговорен к смерти в Кувейте за подготовку нападений на американское и французское посольства, в ходе которых были убиты пятеро американцев. Согласно статье «Нью-Йорк таймс» от 7 февраля 2007 года, он был признан террористом со стороны «…консультантов стратегической политики, иранской диссидентской группы в Вашингтоне, получающей большую часть информации от народных моджахедов (sic), самой многочисленной и воинственной группировки, противостоящей Тегерану».
Предводители Тегерана продолжают требовать, чтобы члены МЕК вернулись в Иран, где — как предполагается — их ожидают смертные приговоры. Другие исламские государства отказывают им в неприкосновенности.
Военная разведка США высказывает опасения, что возможная попытка США разогнать Ашраф может повлечь за собой массовые самоубийства.