Гэйбл посмотрел на небо. Рейс задерживался на десять минут. Может быть, это была обычная задержка. Может быть, транспорт проголодался и остановился перекусить. Тогда это был бы первый случай, когда нового командира переварили до того, как он достиг крепости.
В программе с Рухами и во всех других проектах, где требовались бесстрашные работники, с потерями которых можно было бы не считаться, были задействованы гоблины. Их беспросветная тупость была на руку. Иначе с такой скоростью, с которой они размножались, они уже давно наводнили бы весь мир.
Гэйбл остановил проходящего мимо гоблина. На нем был шлем с гребнем пилота эскадрильи. Гэйбл не мог точно вспомнить, у какой из эскадрилий был такой шлем. Либо у ЛетающихПолдников, либо у Непрожуйцев. У этого пилота было три насечки на шлеме, означавших, что он три раза успешно взлетел и приземлился на Рухе, при этом не погибнув. Его можно было считать закаленным ветераном.
– Слушаю, сэр! – пилот небрежно отдал честь, но Гэйбл не обратил на это внимания.
– Есть какие-нибудь новости о командире?
– Нет, сэр! – прокричал пилот. – Но я уверен, что с ним все в порядке!
Гэйбл посмотрел на загоны. В них взад и вперед расхаживали четыре Руха. Их длинные змеевидные хвосты поднимали в воздух облака пыли. Их безжалостные глаза сверкали. Самая большая птица, высотой примерно в тридцать пять футов, вдруг укусила другую. Укушенный Рух пронзительно завопил и ответил обидчику. Вскоре все четыре монстра вопили и рвали друг друга на куски. Пол загона был весь в пятнах засохшей крови и огромных перьях, оставшихся после предыдущих ссор.
Три гоблина, вооруженные длинными заостренными палками, вбежали в загон. На языке укротителей Рухов их называли «усмиряйщиками». Одного из них неуклюжая птица расплющила. Второго ухватила клювом и проглотила. На смену погибшим пришли новые укротители, и, спустя несколько минут разъяренного клекота и испуганного повизгивания, Рухи успокоились. Два гоблина, которых не съели или не раздавили между делом, вышли из загона, широко и довольно улыбаясь.
Гэйбл никогда, ни за какие коврижки даже близко не подошел бы к одной из этих проклятых птиц.
Пилот почувствовал его опасение.
– Однажды полеты на Рухах станут самым безопасным способом передвижения, сэр!
В его словах не было ни капли сомнения. Хотя Гэйбл терпеть не мог, когда его путали с гоблинами, он восхищался их неистребимым оптимизмом.
– На вашем месте, я бы не волновался за командира, сэр! Эйс – наш лучший пилот, сэр!
Гэйбл сделал шаг назад. Крики гоблина начинали утомлять.
– Сколько у него полетов?
– Семь, сэр!
Гэйбл был поражен.
– Он, должно быть, хорош.
– Да, сэр! Он действительно знает, что делает! И потом, Рухам не нравится его вкус, сэр! Они глотали его три раза, сэр! И все три раза выплевывали, сэр!
– Как ему повезло. – Гэйбл знаком отпустил гоблина. – Ты свободен.
Пилот снова отдал честь.
– Спасибо, сэр!
Когда звон в ушах Гэйбла утих, Рух наконец-то показался на горизонте. Его полет был на удивление ровным, огромные крылья величественно и мощно поднимались и опускались. Но посадка была самой сложной частью. Рухи были грациозны в воздухе, но неуклюжи на земле.
Пилот натянул вожжи, пришпорил Руха, и тот резко нырнул вниз. Когда, казалось, столкновение с землей уже неизбежно, птица затормозила и, не разу не споткнувшись, остановилась. Укротители бросили пилоту веревку, он обвязал ее вокруг шеи Руха и, широко улыбаясь, соскользнул по веревке вниз.
Даже для гоблина Эйс был низкого роста – чуть выше двух футов. Несмотря на это он был полон удали и выглядел эффектно. Почти героически. Он снял защитные очки и отбросил за плечи свой длинный шарф. У него не хватало одного уха, по-видимому, откушенного Рухом. Или кем-нибудь еще. Жизнь гоблинов была опасна.
– Сэр. – Он не отдал честь, а только достал нож и сделал еще одну насечку у себя на шлеме. Зажатая у него в зубах трубка воняла какой-то отвратительной травой. Гэйбл не мог определить какой. Вонь напоминала тухлое мясо и испорченные фрукты. Ничего удивительного, что Рухи не хотели его есть.
Со спины птицы раздался голос.
– Извините, а как мне отсюда слезть?
– Ну, вы можете спрыгнуть! – крикнул Эйс. – Или спуститься по лестнице – вам решать!
С одной стороны свисала веревочная лестница, и Нэд начал спускаться. Он был на полпути к земле, когда весело прошмыгнувшая мимо белка встревожила Руха. Птица повернулась, потеряла равновесие и рухнула. Гэйбл и Эйс стояли достаточно далеко, чтобы их не раздавило, но Нэду повезло меньше. Грохот от падения трехтонной птицы заглушил его исполненный ужаса крик. Руху понадобилось время, чтобы подняться на ноги.
Гэйбл подошел к раздавленному командиру.
– Черт, ну и месиво.
– Он и до этого так выглядел, – сказал Эйс. – Разве что только шея не была так изогнута.
– Сэр? – Гэйбл ткнул Нэда пальцем. – Сэр?
– Он на сто процентов мертв. – Эйс пнул труп.
– Но ведь он – Вечно Живой Нэд.
– Видимо, придется поменять имя на Нэд Мертвее Некуда. – Эйс пнул тело еще раз, попрыгал на грудной клетке, потеребил сломанную шею. – Ага, этот точно преставился.
Гэйбл нахмурился.
А затем он улыбнулся. Хорошо, когда проблемы решались сами собой.
Глава 3
В Медной цитадели не было подобающего кладбища. Ее населяли в основном людоеды, орки и гоблины, которые могли в худшем случае просто споткнуться о бездыханное тело, а в лучшем использовать его для развеселой игры «Запули трупака», в которую любили играть орки, изрядно подвыпив. Но в цитадели служили еще и люди, а в Безжалостном Легионе было официальное правило уважать любой уклад, даже такой абсурдный, как человеческий. Поэтому на никому не нужном клочке земли было устроено примитивное кладбище.
Могильщиками служили два людоеда – Уорд и Ральф. Эта работа прибавляла пару монет к их жалованию. Они спокойно могли сачковать, и никто, кроме мертвых, не заметил бы этого. Но Уорд относился к своему делу с почтением, которое немного передавалось и Ральфу. Они были типичными людоедами: высокими, широкоплечими, волосатыми существами с красноватым цветом кожи, большими ртами и крохотными, близко посаженными глазами. Ральф был немного волосатей Уорда, А Уорд был немного выше. В этом заключалось их главное отличие.
Ральф выгреб еще одну лопату земли и покосился на заходящее солнце.
– Темнеет. Яма уже достаточно глубокая.
Уорд пожал плечами.
– Не знаю. У предыдущего командира яма была поглубже.
– Это потому, что он мне нравился.
– Может, тебе и этот понравился бы, Ральф.
Они внимательно посмотрели на тело Нэда, на его выпученные глаза и лиловый язык, торчащий из сизого рта.
Ральф нахмурился.
– По-моему, похож на засранца.
– Все похожи на засранцев, когда умирают.
Ральф ухватил Нэда за ногу, поднял в воздух и потряс.
– Это, конечно, да, но какой идиот будет звать себя Вечно Живым Нэдом, а потом вдруг возьмет и умрет?
– Засранец, – сказали они в один голос.
Ральф швырнул тело обратно в яму. Крупным могильщикам не понадобилось много времени, чтобы завершить похороны. Небо затянуло темными тучами. Несколько тяжелых капель дождя упали на землю. Уорд водрузил незатейливый могильный камень.
– Милый камушек, – похвалил Ральф. – Когда ты его сделал?
– Сразу, как только услышал, что едет новый командир. Не думал, что придется так скоро им воспользоваться.
Помимо Нэда на простом кладбище покоились еще десять людей. На каждой могильной плите было начертано имя мертвого человека, который командовал Людоедским отрядом. Случались и другие жертвы, но хоронить нужно было только людей. Орков скармливали Рухам. Одного эльфа сожгли на погребальном костре. Был еще и гном, но того разорвало на такое количество кусочков, что никто не захотел собирать их все. Так что Ральфу и Уорду так и не пришлось узнать, как у гномов положено обращаться с мертвыми.
– Мне кажется или мы стали тратить на этих ребят меньше времени, чем раньше? – спросил Ральф.
– Тебе кажется. Хотя этот тянет на рекорд. Подожди секундочку. Тут надо кое-что исправить. – Уорд вынул из-за пояса зубило и молоток и выбил «не» перед «живой».
– Мы должны сказать пару слов? – спросил Уорд.
– А это обязательно? – спросил Ральф.
– Людям, по-моему, такие вещи нравятся.
Раздался гром. Приближалась буря.
– Ладно. Только давай побыстрее. – Ноздри Ральфа раздулись, он втянул носом воздух. – Пахнет дождем. И магией. Черной магией.
Немногие людоеды рождались способными учуять магию. Существование такого дара ни разу не было доказано другим расам, но людоеды принимали его, как само собой разумеющееся.
– А как пахнет черная магия? – спросил Уорд.
Ральф понюхал еще раз.
– Как клубника со сливками. – Он вытер капли дождя, попавшие ему на глаза. – Давай начинай свою речь.
Уорд начал что-то говорить, но остановился. Начал еще раз и снова остановился.
– В чем дело? – спросил Ральф.
– Я не был знаком с ним.
– Ладно, я скажу, – вздохнул Ральф. – Здесь покоится еще один человек. Я не знал его, но он не сделал мне ничего плохого, поэтому я думаю, что он был неплохим парнем. Хотя не стоит забывать, что он был человеком. А все люди – засранцы. Кроме того парня, имя которого я не могу вспомнить.
– Да, – сказал Уорд. – Того жирного.
– Да нет, не того. Я имею в виду того коротышку.
– Все люди – коротышки.
– Это да, но тот был особенно низким.
– Ах, ты про этого? Правильный был парень, – согласился Уорд. – Только хреново с ним вышло.
– В любом случае, – продолжил Ральф, – вряд ли этот малый был таким же приятным, как тот, хотя, может, и был. Скорее всего нет. Скорее всего он был засранцем. А может, и не был.
Раскат грома завершил церемонию.
– Это была прекрасная речь, Ральф.
Два людоеда быстрым шагом отправились в цитадель, чтобы укрыться от надвигающегося дождя. Грохочущие облака кружились в потемневше