– Что это может значить? Все мы являемся должниками, и наш долг – смерть. Может быть, для вас было важнее догнать свою добычу.
Деккерет оглянулся. Голос принадлежал редкозубой охотнице. Его звук изумил и потряс Деккерета. Сновидение становилось все непонятнее и непонятнее, и он напряг разум, чтобы проникнуть в его тайны.
Он увидел, что рядом с ним на полутемной прохладной лесной поляне стоял Барджазид. Стервятник снова терзал охотницу.
– Так ли все это было на самом деле? – спросил Барджазид.
– Полагаю, что да. Я не видел этого.
– Что вы делали?
– Продолжал погоню. Я не хотел упустить зверя.
– Вы убили его?
– Да.
– А потом?
– Вернулся. И нашел ее. Вот в таком виде…
Деккерет указал рукой. Лесной стервятник, сопя, ковырялся во внутренностях женщины. Голатор Ласгия, с улыбкой скрестив руки на груди, стояла поблизости.
– А что было дальше?
– Подошли остальные. Они похоронили свою спутницу. Мы освежевали ститмоя и вернулись в лагерь.
– А что было после этого? И потом? И спустя некоторое время?
– Кто вы такой? Почему вы спрашиваете меня об этом?
Перед Деккеретом мелькнуло мимолетное видение: клыки стервятника рвут его собственное тело.
– Вы чувствовали стыд? – продолжал расспросы Барджазид.
– Конечно. Я поставил развлечение выше человеческой жизни.
– Вы не могли знать о том, что она ранена.
– Я чувствовал это. Я видел это, но не позволил себе это заметить – вы понимаете? Я знал, что она ранена. Я прошел мимо.
– И кого это тревожит?
– Меня.
– А что, ее соплеменников это тревожило?
– Это тревожило меня.
– Ну и что? Ну и что из этого?
– Это имело значение для меня. А для них имеет значение другое.
– Вы чувствовали себя виновным?
– Конечно.
– Вы виновны. По молодости, по глупости, по наивности.
– И мой судья – вы?
– Конечно я, – ответил Барджазид. – Видите мое лицо? – Он ухватил себя за изрезанные морщинами, избитые солнцем и ветрами скулы и принялся дергать и тянуть до тех пор, пока загрубевшая, покрытая темным загаром кожа не начала рваться, и лицо, разорванное, словно ненужная маска, отлетело в сторону, открыв другое лицо, отвратительное, искаженное иронией лицо, лицо, изуродованное конвульсивным язвительным смехом, и это другое лицо было собственным лицом Деккерета.
Глава 11
Ощущение, которое испытал в этот момент Деккерет, было подобно удару молнии, пронзившей его череп от темени до позвоночника. Это была самая страшная боль, которую ему когда-либо пришлось испытать, внезапный неимоверно мучительный разряд, с чудовищной яростью пылавший в его мозгу. Он озарил зловещим заревом его мысли, и в мрачном свете этой вспышки он увидел самого себя, дурака, романтичного мальчишку, единственного изобретателя драмы, которая не вызвала больше ни у кого никаких волнений, автора трагедии, имевшего всего лишь одного зрителя, паладина, отправившегося на поиски очищения от греха, который вовсе не был грехом; разве что грехом потакания своим желаниям. И пребывая в апогее своей муки, Деккерет услышал вдали мерный звон большого гонга и сухой скрежещущий звук демонического смеха Барджазида, и тогда он резко дернулся всем телом, извернулся, сумев этим движением освободиться от сна, и повернулся, весь дрожа от потрясения, все еще ощущая разящий удар боли, хотя она стала проходить, как только последние остатки кошмара покинули его.
Он попытался подняться на ноги, но почувствовал, что весь окутан густым, пахнувшим мускусом мехом, как будто ститмой из сна схватил его и с сокрушительной силой прижимает к груди. Мощные руки крепко держали его – четыре руки, сообразил он – и, поскольку Деккерет завершил свое странствие в мире снов, ему сразу удалось понять, что он находился в объятиях гигантской женщины-скандара Хаймак Гран. Возможно, он кричал и метался во сне, а когда поднялся на ноги, она решила, что он намерен совершить еще одну прогулку в сомнамбулическом состоянии, и сочла за лучшее вмешаться. Она обнимала его с такой силой, что трещали ребра.
– Все в порядке, – пробормотал он (это было нелегко, так как его лицо было прижато к мохнатой шкуре). – Я уже не сплю! Я никуда не уйду!
Тем не менее она все так же крепко держала его.
– Ты… мне больно…
Он напрягал все силы, чтобы набрать воздуха в легкие. Это огромное неуклюжее существо было в состоянии убить его своей материнской заботой. Деккерет толкался, даже бил свою няньку ногами, бодал головой. Судорожными движениями ему удалось лишить ее равновесия, и они вместе повалились на песок, причем он оказался наверху. В последний момент Хаймак Гран разжала объятия, позволив Деккерету отскочить в сторону. Он приземлился на оба колена и покатился по песку; все тело болело, он плохо соображал… Но все же он не полностью потерял контроль над собой и, торопливо поднявшись, смог заметить с противоположной стороны парящей лодки Барджазида, который поспешно снял с головы какое-то устройство – изящный обруч, напоминавший корону, – и сунул его в кабину машины. Было заметно, что он суетится.
– Что это такое? – резко спросил Деккерет.
Барджазид казался необычно взволнованным.
– Ничего. Просто игрушка.
– Дайте мне посмотреть.
Барджазид взмахнул рукой, видимо, подавая сигнал. Деккерет краем глаза увидел, что Хаймак Гран поднялась на ноги и заторопилась вслед за ним, но, прежде чем неповоротливое существо смогло до него дотянуться, Деккерет увернулся и, стремглав обежав вокруг машины, добрался до Барджазида. Маленький человечек все еще возился со своим непонятным прибором. Рядом с Барджазидом Деккерет казался таким же огромным, как скандар рядом с ним самим. Он стремительным выпадом поймал руку своего проводника и завернул за спину. Свободной рукой он выхватил из машины обруч и принялся рассматривать его.
Теперь уже проснулись все. Вруун, выпучив глаза, смотрел на происходящее, а молодой Динитак, вынув нож, очень мало отличавшийся от того, которым Деккерет был вооружен во сне, яростно уставился на него и потребовал:
– Отпустите моего отца!
Деккерет развернул Барджазида и закрылся им как щитом.
– Прикажите вашему сыну убрать оружие, – потребовал он.
Барджазид промолчал.
– Или он бросит оружие, или я разломаю эту штуку на кусочки. Что вы предпочтете?
Барджазид совершенно не своим, каким-то басовитым рычащим голосом произнес требуемые слова. Динитак отшвырнул нож так, что он воткнулся в песок почти у самых ног Деккерета, и тот, сделав шаг вперед, ступней отодвинул оружие подальше. Он покрутил аппаратом перед лицом Барджазида; изящная вещица была сделана из золота, блестящих кристаллов, среди которых были драгоценные камни, и ценной кости, а все части были соединены между собой многочисленными проводами.
– Что это такое? – вновь настойчиво спросил Деккерет.
– Я уже сказал вам. Игрушка. Пожалуйста, отдайте ее мне, пока вы ее не сломали.
– Для чего она нужна?
– Она развлекает меня во время сна, – хрипло сказал Барджазид.
– Каким образом?
– Она изменяет мои сновидения и делает их более интересными и разнообразными.
Деккерет пристально взглянул ему в лицо.
– Если я надену ее, мои сны тоже станут интереснее?
– Вам это только повредит, посвященный.
– Расскажите мне, что она делает.
– Это очень трудно описать, – ответил Барджазид.
– А вы постарайтесь. Подыщите нужные слова. Каким образом вы появились в моем сне, Барджазид? Именно в той коллизии вам совершенно нечего было делать.
Маленький человек пожал плечами.
– Я был в вашем сне? – с деланой непринужденностью спросил он. – Откуда мне знать, что происходит в ваших снах. Любой человек может попасть в чей угодно сон.
– Я думаю, что эта машина помогла вам проникнуть туда. А также, возможно, помогла узнать, что именно мне снится.
Барджазид мрачно молчал.
– Расскажите мне, как работает этот аппарат, – настойчиво попросил Деккерет, – или я на ваших глазах разотру его в порошок.
– Прошу вас…
Толстые сильные пальцы Деккерета нащупали одну из наиболее хрупких на вид частей устройства. Барджазид напрягся и затаил дыхание.
– Ну! – прикрикнул Деккерет.
– Вы… вы угадали. С ее помощью я могу входить в спящий разум.
– На самом деле? И где же вы взяли такую вещь?
– Это мое собственное изобретение. Идея, над которой я работал много лет.
– Наподобие машин Хозяйки Острова?
– Мой аппарат другой. Более мощный. Повелительница может только обращаться к умам; я же могу читать сны, формировать их образы, в значительной степени контролировать сознание спящего человека.
– И это устройство является вашим собственным созданием. Оно не украдено с Острова, – констатировал Деккерет.
– Мое собственное, – пробормотал Барджазид.
Деккерета захлестнула волна ярости. Какое-то мгновение ему нестерпимо хотелось стиснуть кулак и раздавить аппарат Барджазида, а затем свернуть шею и ему самому. В его памяти сразу развернулись все полуправдивые высказывания Барджазида, и его умолчания, и явная ложь, вспомнилось, как Барджазид вмешивался в его сны, как он безжалостно изуродовал целительный отдых, который был так необходим Деккерету, как он изъял глубинный слой из предназначенного ему послания Повелительницы, которое несло истинный блаженный покой, и заменил его на страхи, мучения и неуверенность. Деккерет ощущал почти убийственный гнев: быть плененным, одураченным таким образом, оказаться во власти этого человека!.. Его сердце бешено колотилось, в горле пересохло, перед глазами стояла розовая пелена. Его запястье напряглось, сильнее завернув согнутую руку Барджазида, так что человечек ойкнул и заскулил. Сильнее… еще сильнее… так, чтобы затрещало…
Нет.
Деккерет достиг какого-то внутреннего пика гнева, задержался на мгновение в этом состоянии, а затем позволил себе спуститься по противоположному склону в долину спокойствия. Он дождался, пока его зрение прояснится, дыхание восстановится, сердцебиение замрет. Он все так же держал Барджазида, пока не почувствовал себя совершенно спокойным. Тогда он выпустил человечка и толкнул его к парящей лодке; тот покачнулся и вынужден был опереться о выпуклый бок машины. Все краски сошли с лица Барджазида. Он осторожно потирал руку и глядел на Деккерета с выражением, которое, казалось, состояло из равных частей ужаса, боли и негодования.