Мы двинулись, прикрываясь Щукой как живым щитом. Его люди напряженно следили за каждым нашим движением, готовые броситься на помощь боссу при первой возможности.
— Гаррет! — крикнул я. — Мы выходим!
Наш наставник показался из-за контейнеров, прикрывая наш отход одной рукой, игнорируя полученную рану. Ганс, бледный от потери крови, но решительный, стоял рядом с ним.
— К Шакалу? — спросил Гаррет, когда мы поравнялись с ними.
— К Шакалу, — подтвердил я.
— Вы сдохнете, — прохрипел Щука. — Все четверо. Мои люди выследят вас, где бы вы ни прятались.
— Заткнись, — я сильнее надавил пистолетом. — Кристи, сможешь перенести нас к складу Шакала?
Она покачала головой.
— Слишком далеко. Даже если перемещусь только с ним. Нужно идти пешком.
Тридцать минут ходьбы через вонючие, душные трущобы казались вечностью. Я держал пистолет у спины Щуки, стараясь не показывать, как дрожат руки. Бандит шёл впереди, напряжённый как пружина — я чувствовал, что он высматривает любую возможность вырваться и свернуть мне шею.
Прохожие быстро отводили глаза, когда видели нашу странную процессию. В этих районах города никто не лез в чужие разборки — сегодня ты свидетель, завтра труп. Пару раз мы замечали фигуры, скользящие по параллельным улицам — банда Щуки шла по нашему следу, но на открытое нападение не решалась, пока их босс был у нас.
Шакал застыл с открытым ртом, когда мы ввалились в его логово с Щукой на прицеле. Его брови взлетели так высоко, что почти скрылись под линией волос.
— Какого черта? — он оторопел, глядя на наш маленький отряд. — Нахрена вы мне его приперли живьём?
— Ты хотел решить проблему с причалом, — ответил я, не опуская оружия. В затёкшей руке пистолет казался тяжёлым, как свинцовая болванка. — Вот и решай. Напрямую.
Шакал переводил взгляд с меня на пленника и обратно, словно не веря своим глазам.
— Вы хоть соображаете, что творите? — прошипел он, понизив голос. — Я просил зачистить территорию, а не тащить сюда главаря банды!
— Не обязательно устраивать бойню, — вмешался Гаррет с неожиданным спокойствием. От его одежды ещё пахло порохом и кровью. — Есть и другие варианты. Не война, а договор. Такие отчаянные парни могут быть полезны, если они на твоей стороне.
Шакал уже открыл рот для гневной отповеди, но что-то в словах Гаррета заставило его задуматься. Контрабандист прищурился, поглаживая подбородок, как будто заново оценивая ситуацию.
— Щука, — наконец обратился он к пленнику, растягивая слова. — Может, будешь работать на меня? Останешься жив. Конечно, с причала барыш получать не будешь, но и впроголодь не останешься.
— Пошёл ты, — выплюнул Щука. На его шее вздулись вены от злости.
— Подумай хорошенько, — не отступал Шакал, расхаживая вокруг, будто акула, кружащая вокруг добычи. — Мои люди против твоих — это много крови. Очень много. А так — все целы и все при деле.
Я видел, как в глазах Щуки мелькнула тень сомнения. Он мог быть кем угодно, но только не идиотом. Война за территорию означала трупы с обеих сторон, и он это прекрасно понимал.
— Хочу долю с причала, — наконец процедил он сквозь стиснутые зубы. — Тридцать процентов мне.
— Десять на девяносто, — парировал Шакал, даже не моргнув.
Щука скривился и разразился таким потоком ругательств, что у меня уши завяли.
— Да твою ж, крабом и осьминогом! — закончил он особенно цветистой фразой.
Я заметил, как Кристи покраснела до корней волос, но не произнесла ни слова.
Шакал хмыкнул, качая головой.
— Постеснялся бы при детях-то.
— Да эти дети сами кого хочешь научат, — фыркнул Щука, снова сплёвывая на пол. — Ладно, хрен с тобой. Двадцать пять.
— Пятнадцать. И это моё последнее слово.
Они сверлили друг друга взглядами, и воздух между ними буквально звенел от напряжения. Наконец Щука еле заметно кивнул.
— Я согласен.
Я медленно опустил пистолет, чувствуя, как затекла рука от напряжения. Щука и Шакал обменялись крепким рукопожатием — два хищника, вынужденные признать силу друг друга. По комнате будто пронесся свежий ветер, сметая удушливое напряжение последних минут. Я наконец позволил себе сделать нормальный вдох.
— Пожалуй, это может сработать, — задумчиво произнес Шакал, прищурив глаза. Его взгляд скользнул по мне, затем по Кристи, оценивая, просчитывая, запоминая. — Вы определенно умнее, чем кажетесь на первый взгляд. И опаснее.
Щука еще раз сплюнул на пол и, бросив на нас последний мрачный взгляд, вышел, громко хлопнув дверью. Его тяжелые шаги еще долго отдавались гулким эхом в коридоре.
Гаррет устало прислонился к стене, но его голос звучал твердо:
— Документы, — напомнил он, не позволяя Шакалу перевести разговор в другое русло. — Для троих. И нам нужно знать, как будет происходить изготовление.
Шакал сел за стол, достал потрепанный блокнот.
— Три комплекта, значит. Мне понадобятся ваши фотографии, — он бросил взгляд на Кристи, затем на меня. — И имена. Какие предпочитаете в новой жизни?
— Это мы обсудим позже, — отрезал Гаррет. — Меня больше интересует качество и сроки.
— Будут через три дня, — заверил Шакал, записывая что-то в блокнот. — Я лично знаю человека в Министерстве учета, он снабжает меня бланками и печатями. Качественные, подлинные, с правильными номерами и всеми положенными атрибутами. Проверки на блокпостах пройдут без проблем. — Он поднял глаза и улыбнулся своей фирменной акульей улыбкой. — Кстати, менталист и джампер в одной компании… Редкое и очень ценное сочетание, должен заметить.
По моей спине пробежал холодок. Он знает о наших способностях — не просто догадывается, а знает наверняка. Если продаст эту информацию Серым… Я почувствовал, как Гаррет рядом со мной напрягся, готовый к худшему.
— Не дёргайся, щенок, — Шакал словно прочитал мои мысли. — Ты же не думаешь, что я не понял, кто вы на самом деле…
Глава 8Новая сила
— Не дёргайся, щенок, — Шакал словно прочитал мои мысли. — Ты же не думаешь, что я не понял, кто вы на самом деле…
Мой пульс подскочил как на электрическом стуле. Я почувствовал, как Гаррет едва заметно шагнул вперёд, становясь между мной и контрабандистом. Ганс, несмотря на раненое плечо, тоже напрягся, готовый к бою.
Шакал растянул губы в улыбке, обнажая ряд неестественно заострённых зубов. В полумраке комнаты они блеснули, как набор хирургических инструментов.
— Боже-боже, какие все дёрганые, — он театрально поднял руки в притворной капитуляции, звякнув массивными браслетами. — Если б я хотел вас сдать, здесь уже кишмя кишели бы Серые. Или вы всерьёз считаете, что я не распознаю Одарённых, когда они стоят прямо перед моим носом?
Шакал плавно обогнул стол, выдвигаясь из густой тени в полосу тусклого света. Его взгляд, цепкий и холодный, как у мясника, зацепился за золотистый проблеск у моего горла — амулет снова выскользнул из-под рубашки. Я торопливо затолкал цепочку обратно, но было поздно — контрабандист уже заметил. Его зрачки сузились до булавочных головок, а ноздри едва заметно расширились, будто он учуял запах добычи.
— Любопытная… безделушка, — протянул он с деланной небрежностью, делая особое, почти чувственное ударение на последнем слове. Каждый слог сочился фальшивым безразличием. — Очень редкой работы. Такие штучки раньше частенько проскальзывали через мои пальцы. Ещё до того, как наша прекрасная страна затянула пояс потуже и начала давиться собственными кишками.
Он бросил многозначительный взгляд на Гаррета, и я заметил, как по лицу наставника пробежала тень — смесь беспокойства и старой, глубоко запрятанной боли. Что-то связывало этих двоих, что-то, о чём Гаррет никогда мне не рассказывал.
— У богатых нынче запросы поскромнее, — продолжил Шакал, извлекая из недр стола приземистую бутылку без этикетки. Темное стекло хранило какую-то мутную жидкость. Он плеснул себе в стакан, не предлагая нам. — А у меня, знаешь ли, репутация дорогого стоит. Расходы, обязательства… — он сделал глоток и скривился, будто проглотил что-то кислое. — Но прежние связи никуда не делись. Даже есть завязки кое с кем, кто сидит на самом верху.
— К чему ты клонишь? — Гаррет прервал его, и в его голосе звенело плохо скрываемое нетерпение.
Контрабандист растянулся в своём кресле, как сытый кот, и сцепил пальцы на животе. Его улыбка стала шире, обнажая острые клыки.
— Я к тому, что документы могут оказаться в ваших руках не через три унылых дня, а, скажем… к завтрашнему вечеру. — Он сделал паузу, смакуя момент, позволяя надежде зародиться в наших сердцах. — Но с одним малюсеньким условием.
— Каким? — спросил я, чувствуя, как внутри всё сжимается от напряжения.
— Скажем так, — Шакал подался вперёд, впиваясь в меня взглядом, который, казалось, просвечивал до самых костей. Его голос понизился до интимного шёпота: — Мне было бы… крайне познавательно взглянуть поближе на твою побрякушку. Без рук, без глупостей — только посмотреть. Полюбоваться, так сказать.
Гаррет молниеносно вклинился между нами, вырастая, будто стена. От него повеяло ледяной яростью.
— Нет. Это исключено.
— В таком случае, — Шакал пожал плечами с показным безразличием, но его глаза сузились, — три дня. Или больше. Кто знает? — Он обвёл рукой своё логово. — Город становится опаснее с каждым часом. Особенно для… беглецов определённого сорта. В такие смутные времена даже я не могу ничего гарантировать.
Я понял, на что он намекает. Серые уже наверняка рыщут по всему городу, как стая голодных волков. И с каждым лишним часом, проведённым в городе, шансы быть пойманными росли в геометрической прогрессии.
— Макс, даже не думай… — начал Гаррет, но я остановил его резким движением руки.
— Ты же представляешь, что с тобой будет, если кто-то узнает о нашей сделке? — прямо спросил я у Шакала.
Контрабандист мрачно усмехнулся, проведя пальцем по горлу.
— Шакалов закапывают глубоко, мальчик. Особенно тех, кто слишком много знает. — Он покрутил в руках стакан. — Нынешний режим не любит свидетелей. Особенно касательно определённых… исторических событий.