«Видишь, Николай,» — голос деда глубокий, с ноткой торжественности, — «этот амулет передается в нашей семье уже двенадцать поколений. От отца к сыну, от императора к наследнику.» Мальчик тянется к амулету, но дед мягко останавливает его руку. «Не спеши. Каждый из Белозерских оставляет в нем частичку себя — свои знания, свои умения, свою мудрость. Это не просто усилитель способностей. Это — память нашего рода.»
Дед подносит амулет ближе к свече, и в его глубине словно пробегают золотистые искры. «Твой прадед был великим дипломатом. Он заключил мир с тремя державами, когда казалось, что война неизбежна. Его мудрость здесь.» Палец старика касается одной из гравировок на ободке амулета. «Мой отец — твой прадед — был непревзойденным фехтовальщиком. Говорили, что его шпага может пройти сквозь щель для писем, не задев конверта. Его мастерство тоже хранится здесь.»
Мальчик смотрит на амулет широко раскрытыми глазами, полными восхищения. «А что ты вложил, дедушка?» Старик улыбается, морщинки в уголках глаз становятся глубже. «Я вложил свою способность видеть людей насквозь, понимать их истинные намерения. Когда-нибудь, когда твой отец передаст его тебе, ты тоже добавишь свой дар. И однажды передашь своему сыну.»
Он бережно вкладывает амулет в маленькую ладонь мальчика. 'Но помни, Николай, великая сила требует великой ответственности. Амулет усиливает все — и хорошее, и плохое. И всегда берет свою цену. Каждый раз, когда ты призываешь память предков, ты отдаешь частичку себя. Чем больше берешь, тем больше платишь. Используй его мудро. Только в самый темный час. Только ради тех, кого поклялся защищать…
Новый удар вернул меня в реальность — кулак врезался в челюсть, опрокидывая на спину. Я лежал, глядя в потолок фабрики. Перед глазами плясали чёрные точки, во рту стоял привкус ржавчины. Надо мной нависал лысый наёмник, заносящий ногу для добивающего удара. Его лицо исказилось в гримасе торжества.
— Жаль тебя, мальчишка, — процедил он сквозь зубы. — С правильной подготовкой из тебя мог бы выйти неплохой боец. Но теперь уже всё равно. Демидов хорошо заплатит за твою голову.
Через пелену боли я увидел, как Кристи рванулась ко мне через весь зал — её тело окутал слабый голубой свет, последние крохи эфира, собранные невероятным усилием воли. Её лицо, бледное, осунувшееся, выражало такую решимость, что сердце сжалось от нежности.
— Кристи… нет… — прохрипел я, пытаясь подняться, остановить её, но тело не слушалось. — Уходи… беги…
Она не слушала — её глаза горели синим огнём, когда она прыгнула, уворачиваясь от выстрелов и протягивая ко мне руку. Эфир вокруг неё сгустился, искажая пространство.
Лысый наёмник заметил её и перевёл пистолет — но не успел. Её пальцы схватили меня за запястье, и мир вокруг закрутился вихрем цветов и звуков. На краю сознания я почувствовал ещё одно прикосновение — это Гаррет успел ухватиться за мою куртку в последний момент.
Мы материализовались где-то в темноте. Дождь хлестал по лицу, смешиваясь с кровью и смывая пот. Мокрый асфальт блестел в свете далёких фонарей. Меня трясло — то ли от холода, то ли от шока, то ли от потери крови. Я слышал голоса, но не различал слов. Перед глазами стояли лица из видений — молодой Гаррет, какой-то юноша, странно похожий на меня, старый Император, которого я видел только на фотографиях…
Голоса стали громче. Кристи всхлипывала, её пальцы дрожали на моём лице. Гаррет что-то кричал, его слова прорывались сквозь пелену:
— … забирает жизненную силу… нужно снять… только Шакал знает…
Последнее, что я услышал, был тихий шёпот в моей голове, словно эхо из прошлого:
«Помни, сын мой, наша сила — в нашей крови. Но каждая капля силы требует капли крови взамен…»
А в следующее мгновение что-то твёрдое коснулось моего затылка, и мир погрузился во тьму.
Глава 10Погружение
Сознание возвращалось ко мне рывками, как старый паровой механизм, который никак не мог набрать полные обороты. Реальность то накатывала мутной волной, то отступала, оставляя в плену горячечного бреда. Где-то на краю восприятия маячили знакомые голоса, но слова рассыпались прежде, чем я мог их разобрать.
Я попытался открыть глаза, но веки будто налились свинцом. Первая попытка обернулась неудачей, а когда со второй всё же получилось, окружающий мир расплывался мутными пятнами и никак не хотел обретать чёткость.
Я лежал на чем-то жестком. Каменная плита? Может, операционный стол? Надо мной — низкий каменный потолок с замысловатой резьбой, уходящей в темноту. Холодный, спертый воздух. Запах сырости, плесени и… чего-то химического. В отдалении горели факелы или лампы — их свет отбрасывал на стены причудливые тени.
Это место мне было явно не знакомо.
— … кажется, он приходит в себя, — донесся голос Кристи откуда-то слева.
Попытался повернуть голову — тело пронзила острая боль, и я непроизвольно застонал. Черт, даже это простое движение отдавалось пульсацией в висках.
— Лежи спокойно. — Теперь голос Гаррета, сухой и напряженный. — Ты чуть не умер.
Я сглотнул. Во рту было сухо, как в пустыне.
— Где… мы? — Собственный голос показался мне каким-то чужим — хриплым и будто малость проржавевшим.
В поле зрения появился Шакал — его острозубая усмешка в полумраке выглядела еще более жуткой, чем обычно.
— В месте, где тебя точно никто не найдет, мальчишка-наследник, — произнес он, наклоняясь ближе. От него пахло дорогим одеколоном и, почему-то, мускусом. — Добро пожаловать в мое личное хранилище.
Я попытался сфокусировать взгляд на окружающем пространстве. Вдоль стен тянулись массивные стеллажи и витрины с мерцающими в полумраке артефактами. Древние фолианты соседствовали со странными паровыми приборами, а потемневшие от времени реликвии — с оружием, которое я прежде видел только на картинках в учебниках истории.
— Что… со мной? — каждое слово давалось с трудом.
Кристи появилась с другой стороны. Ее лицо, осунувшееся и бледное, исказилось от беспокойства.
— Амулет, — она осторожно коснулась моей руки. Я только сейчас заметил, что мои запястья и лодыжки зафиксированы кожаными ремнями. — Он высасывает из тебя жизнь.
Я попытался посмотреть на свою грудь. Рубашка была разорвана, и в тусклом свете я увидел свой амулет — он словно врос в кожу, окруженный сетью тонких алых линий, похожих на кровеносные сосуды. Края раны были черными, а сам амулет тускло пульсировал синеватым светом в такт моему сердцебиению.
— Красота, не правда ли? — Шакал смотрел на амулет с профессиональным восхищением антиквара. — Редчайший артефакт. Настоящее произведение искусства.
— Заткнись, — рыкнул оказавшийся рядом Гаррет. Он выглядел измотанным — лицо покрыто свежими ссадинами, под глазами залегли черные тени. — Лучше скажи, сработает ли твое снадобье?
Шакал хмыкнул и отошел куда-то в сторону. Я услышал звон стекла, бульканье жидкости.
— Макс, — Кристи наклонилась ближе, ее голос дрожал, — ты бредил. Кричал. Называл имена, которых мы не знаем.
Я попытался сосредоточиться на ее лице, но перед глазами вновь поплыли образы — пламя, пожирающее занавески, кровь на мраморных плитах, крики и звуки выстрелов…
— Нет… — прошептал я, чувствуя, как реальность снова ускользает.
— Он снова проваливается! — голос Кристи доносился как сквозь толщу воды.
Гаррет оттеснил ее, схватил меня за плечи:
— Макс! Фокусируйся на моем голосе! Не отпускай сознание!
Но было поздно. Меня затягивало в воронку чужих воспоминаний…
…Мраморный зал императорского дворца. Хрустальные люстры с сотнями свечей отбрасывают теплый свет на лица присутствующих. Запах лилий и дорогих духов смешивается с ароматом праздничных блюд.
Я вижу себя — нет, не себя — молодого человека, невероятно похожего на меня. Мы с ним как две капли воды, разве что его осанка выдает человека, с детства приученного к дворцовому этикету. На нем парадный мундир с золотым шитьем, на груди — тот самый амулет, ярко сияющий в свете свечей.
— Александр, — обращается к нему статный мужчина средних лет, — твой дед гордился бы тобой сегодня.
Я чувствую его эмоции как свои — смесь гордости, легкого смущения и глубокой печали по безвременно ушедшему предку.
— Благодарю, дядя, — отвечает он, склоняя голову. — Надеюсь, я не разочарую его память.
Краем сознания я понимаю, что это не мое воспоминание. Это память амулета — одно из тысяч воспоминаний, хранящихся в нем. Я — лишь наблюдатель, случайно подключившийся к потоку чужой жизни.
Сцена смазывается, и я уже вижу совсем другое…
— … реагирует! Быстрее! — резкий голос Шакала вернул меня в реальность.
Что-то холодное коснулось моих губ — металлический край чаши. Странная жидкость потекла в рот — горькая, с привкусом металла и чего-то еще, неопределимого. Я закашлялся, но Гаррет держал мою голову, не давая отвернуться.
— Глотай, Макс. Это поможет.
Я подчинился. Жидкость обожгла горло и растеклась по венам жидким огнем. Тело выгнулось дугой от боли, я закричал.
— Держите его! — рявкнул Шакал.
Чьи-то руки придавили мои плечи к камню. Сквозь пелену боли я услышал голос Кристи:
— Что ты с ним делаешь, сволочь⁈
— Спасаю его жизнь, идиотка, — огрызнулся Шакал. — Это древнее снадобье, смешанное с чистейшим эфиром. Одна такая доза стоит как десяток элитных ружей на черном рынке. — Он многозначительно посмотрел на меня. — Считай это моим вкладом в твое будущее, наследник. И напомню, что долги возвращать принято с процентами.
Медленно, очень медленно боль начала отступать. Тело обмякло, я судорожно хватал ртом воздух. В голове прояснилось настолько, что я смог сфокусироваться на происходящем вокруг.
— Что… это было? — выдавил я.
Шакал отошел к одному из столов, где стояли какие-то колбы и инструменты.
— Амулет Белозерских, — он говорил, не оборачиваясь, — создавался как хранилище знаний и силы рода. Каждый император вкладывал в него частицу своей сущности — память, навыки, силу. — Он повернулся, держа в руках странный прибор, похожий на астролябию с дополнительными циферблатами. — Но эта штука никогда не предназначалась для неподготовленного носителя.