Я смотрел глазами брата, ощущал его мысли и эмоции. Глубокое уважение к отцу. Лёгкое напряжение от серьёзности разговора. Тепло амулета на груди.
Император передвинул чёрного ферзя, ставя под удар белого короля.
— Демидов укрепляет позиции, — произнёс он негромко. В его голосе не было тревоги — только спокойная констатация факта. — Скоро он сделает ход.
Александр внимательно изучал доску, понимая, что речь идёт совсем не о шахматах. В воздухе повисло молчание — не неловкое, а полное понимания. Между отцом и сыном не требовалось лишних слов.
— В его окружении появились новые лица, — заметил Император, поглаживая короткую бородку. — Военные, финансисты… даже несколько очень сильных Одарённых. Он собирает силу.
— Мы можем опередить его, — Александр передвинул белого коня, защищая короля. — Его поддерживают только промышленники Севера. Дворянство и духовенство всё ещё на нашей стороне.
Император покачал головой:
— Дворянство поддержит того, кто победит. Им важны привилегии, а не присяга. — Он откинулся в кресле, изучая сына пристальным взглядом. — А мы недооценили недовольство в городах. Наша армия сильна, но разбросана по границам.
— Сколько у нас времени? — наконец спросил Александр.
— Меньше, чем хотелось бы, — Император бросил взгляд на пейзаж за окном — заснеженный парк и замерзшее озеро. — К весне всё решится. Он нанесёт удар, когда сойдёт снег и дороги станут проходимыми.
Пальцы Александра невольно коснулись амулета, спрятанного под одеждой. Отец заметил этот жест.
— Ты уже понимаешь силу наследия, — произнёс он с одобрением. — Но если мы потерпим поражение, — он перевёл взгляд с шахматной доски на сына, — тебе нужно будет отдать амулет Гаррету.
Александр не смог скрыть удивления:
— Гаррету? Но он даже не знает всех его свойств. Он не из нашей крови. Амулет для него останется просто… усиляющим артефактом.
— В этом его ценность, — Император слегка улыбнулся. — Он сохранит то, чего не сможет использовать. Демидов ищет силу, а не реликвию. — Он наклонился ближе. — Гаррет предан короне до мозга костей. Он скорее умрёт, чем нарушит присягу. И главное — он вне политики. Его не интересует власть, только служение.
— А если амулет всё-таки попадёт в руки Демидова? — Александр не мог отделаться от тревожных мыслей.
— Тогда мы проиграли эту партию, — голос Императора стал жёстче. — Но не войну. Амулет никогда полностью не раскроется перед тем, в ком нет нашей крови. Демидов получит силу, но не мудрость. Он сожжёт себя, пытаясь использовать то, чего не понимает.
Гаррет долго смотрел на воспоминание с шахматной партией, словно переосмысливая прошлое.
— Тринадцать лет носил эту штуку, — он коснулся своей шеи, где раньше висел амулет. — И даже не догадывался, что она на самом деле делает.
— Может, в этом и был смысл, — я пожал плечами. — Нельзя злоупотребить тем, чего не понимаешь.
Мы двинулись дальше по галерее воспоминаний, каждый шаг давался всё тяжелее. Воздух вокруг нас сгустился, приобретая странную вязкость. Внезапно по спине пробежал холодок — нас кто-то наблюдал. Не физически, а… иначе. Словно чьё-то сознание потянулось к нам из самых глубин амулета, древнее и чуждое.
— Ты чувствуешь? — прошептал я, инстинктивно понизив голос.
Гаррет замер, его глаза сузились, а рука медленно, будто против воли, потянулась к медальону на груди.
— Кто-то идёт, — выдохнул он. — Кто-то… из прошлого.
Температура вокруг нас резко упала. Дыхание превратилось в пар, хотя холода я не чувствовал. Ближайшее воспоминание — неясный силуэт в тумане — вдруг задрожало, искажаясь, словно отражение в потревоженной воде. Свет внутри него стал ярче, концентрируясь в человеческую фигуру.
А потом он шагнул к нам — молодой мужчина в изорванной одежде, с кровью на висках и решимостью во взгляде. Александр. Не просто фрагмент памяти, а нечто большее — в его глазах светилось осознание, понимание происходящего. Он смотрел прямо на меня, сквозь меня, во мне.
— Матвей? — голос звучал одновременно отовсюду и ниоткуда. — Это действительно ты?
Я застыл, не в силах шевельнуться. Горло перехватило. Эта встреча была невозможной, нереальной. И всё же глубоко внутри что-то отозвалось — кровная связь, которую не могли разорвать ни смерть, ни время. Части меня, о существовании которых я даже не подозревал, словно очнулись от долгого сна.
— Да, — наконец выдавил я. — Только теперь меня зовут Макс.
Губы Александра тронула слабая улыбка:
— Имя не важно. Кровь не обманешь. — Он перевёл взгляд на Гаррета. — Ты сохранил амулет. И нашёл его. Спасибо, старый друг.
Гаррет коротко кивнул:
— Я сожалею, что не смог сделать больше.
— Ты выполнил главное, — ответил Александр. — Наследие сохранено. — Он снова посмотрел на меня. — Ты выжил. Значит, не всё потеряно.
— Амулет убивает меня, — сказал я, переходя к причине нашего визита. — Мне нужен ключ деактивации.
Александр кивнул, его лицо стало серьезным:
— Ты не прошёл подготовку. Твоё тело и разум не готовы принять всю силу наследия. — Он протянул руку, почти касаясь амулета на моей груди. — Но я могу помочь.
Пространство вокруг нас внезапно изменилось. Теперь мы стояли в дворцовом саду под звёздным небом. На скамейке сидели двое — Александр, уже молодой мужчина около двадцати лет, и я — маленький трехлетний ребенок.
— Помнишь этот день? — спросил Александр. — Это было всего за месяц до переворота. Один из наших последних спокойных вечеров.
Я покачал головой:
— Я не помню ничего из той жизни.
В глазах Александра мелькнула грусть:
— У меня было предчувствие. Отец уже предупреждал о возможной опасности, и я хотел… оставить что-то. Что-то, что связало бы нас, даже если нас разлучат. — Он улыбнулся воспоминанию. — Ты так забавно пытался повторять за мной.
Молодой Александр в воспоминании бережно взял крошечную ручку малыша и поднял её к звёздам:
— «Ad astra per cruorem nostrum», — медленно произнёс он. — «К звёздам через нашу кровь».
Маленький Матвей попытался повторить, но получился лишь милый детский лепет. Александр улыбнулся, затем осторожно уколол свой палец булавкой. После секундного колебания, он легонько коснулся ею пальчика брата — едва заметный укол, но достаточный, чтобы выступила крошечная капля. Он соединил их пальцы.
— «Ad astra per cruorem nostrum», — медленно произнёс он. — «К звёздам через нашу кровь».
Малыш снова что-то пролепетал, стараясь повторить, но слова получались смешные и совсем не похожие на оригинал.
Воспоминание растаяло, но слова остались звучать в моей голове, словно эхо давно забытой колыбельной.
— Это и есть ключ, — сказал Александр. — Фраза, произнесённая с искренностью, деактивирует амулет. Но только до тех пор, пока ты сам этого хочешь.
Я впитывал каждое слово, стараясь запомнить точное произношение. Но чем дольше я находился рядом с этой проекцией брата, тем сильнее меня тянуло остаться здесь, в мире воспоминаний. Здесь была семья, которой я никогда не знал. Здесь я мог быть тем, кем родился — наследником династии, а не уличным оборванцем.
Гаррет, словно почувствовав мои мысли, шагнул ближе:
— Макс, нам пора. Зелье скоро перестанет действовать.
Но я медлил. Часть меня не хотела уходить. Не хотела возвращаться в мир боли, опасности и неопределённости.
— Ты мог бы остаться, — тихо произнёс Александр, словно читая мои мысли. — Твоё сознание может влиться в коллективную память амулета. Мы снова будем вместе — ты, я, отец, все Белозерские.
Искушение было сильным. Слишком сильным.
— Макс! — В голосе Гаррета появились тревожные нотки. — Подумай о Кристи. О тех, кто ждёт тебя там.
Кристи. Её имя вспыхнуло в моём сознании, напоминая о мире живых. О девочке, которая сейчас, возможно, в отчаянии ждала моего возвращения. О друзьях, которые рисковали ради меня.
Александр увидел мои колебания и грустно улыбнулся:
— Ты не обязан быть императором, Матвей. Но ты всегда будешь Белозерским. Это в твоей крови. — Он положил руку мне на плечо, и я почти физически ощутил его присутствие. — Живи свою жизнь. Сделай то, чего не смогли мы.
Я кивнул:
— Я запомню. И я вернусь.
— Я знаю, — просто ответил он. — А теперь идите. Путь назад будет нелёгким.
Как только мы с Гарретом повернулись, чтобы уйти, мир воспоминаний словно ожил, восставая против нас. Стены галереи исказились, превращаясь в лабиринт. Образы прошлого выступали из «картин», пытаясь задержать нас, увлечь в свои истории.
— Амулет сопротивляется, — выдохнул Гаррет, активируя свой медальон. — Он не хочет отпускать тебя!
Мы бежали по извивающимся коридорам памяти, уворачиваясь от призрачных фигур, которые то умоляли, то угрожали нам. Я чувствовал, как нечто тёмное и древнее тянется ко мне, пытаясь обвить моё сознание своими щупальцами.
— Не оглядывайся! — крикнул Гаррет, когда я замедлил шаг, услышав голос, похожий на голос отца.
Впереди забрезжил свет — выход из лабиринта памяти. Но чем ближе мы подходили, тем сильнее становилось сопротивление. Пол под ногами задрожал, стены сжимались, пытаясь раздавить нас.
И в этот момент я снова ощутил присутствие Александра — не рядом, а внутри себя, словно он направлял меня изнутри. Его голос прозвучал в моей голове:
«К звёздам через нашу кровь, брат…»
Я схватил Гаррета за руку, чтобы не потерять его в этом хаосе, и произнёс фразу, которая теперь звучала в моей памяти ясно, как никогда:
— Ad astra per cruorem nostrum.
Амулет на моей груди вспыхнул синим пламенем, ярким и ослепительным. Металл, казалось, закричал — высокий, почти неслышимый звук, пронзающий сознание. Всё вокруг содрогнулось, воспоминания закружились бешеным вихрем. Сквозь этот хаос я увидел, как образ Александра растворяется, улыбаясь мне на прощание.
А потом пространство схлопнулось. Меня словно сжало со всех сторон, выдавливая обратно в реальность. Последнее, что я услышал, был шёпот брата: