— Звучит как хороший способ попасться по отдельности, — скептически заметил Гаррет.
— У тебя есть идея получше, старик? — огрызнулся контрабандист. — Если нет, то заткнись и слушай. — Он повернулся ко мне. — Следуйте по этому туннелю до развилки, потом налево. Выход ведёт на старое кладбище в восточном квартале. Оттуда сможете добраться до убежищ сопротивления.
И, не дождавшись нашего ответа, Шакал растворился в тенях туннеля — настолько стремительно, что я едва уловил движение. Секунда — и от него остался лишь затихающий звук шагов где-то в глубине лабиринта.
Ещё через пол часа блужданий по указанному маршруту мы наткнулись на третий патруль — двое агентов с ищейками обследовали боковой проход. Мы едва успели спрятаться за выступом стены.
— Они прочёсывают все туннели, — прошептал я, когда опасность миновала. — Надеюсь, Шакал смог уйти.
— Если кто и способен выскользнуть из этой западни, так это он, — мрачно заметил Гаррет. — Но меня больше беспокоит, почему он так быстро согласился разделиться.
— Думаешь, подстава?
— Не знаю. Но в любом случае, подземным маршрутом мы из города не выберемся.
Еще некоторое время мы кружили по лабиринту, избегая патрулей и прислушиваясь к эху чужих шагов. С каждым поворотом воздух становился всё свежее, а запах сырости — менее удушливым. Наконец, впереди забрезжил тусклый свет — узкий лаз, ведущий наверх.
— Кажется, там выход, — прошептал я.
Гаррет осторожно проверил узкий туннель на предмет ловушек, после чего кивнул:
— Выглядит чисто. Но будьте готовы ко всему.
Один за другим мы протиснулись через узкий проход, карабкаясь вверх по осыпающимся земляным ступеням. Последние метры дались особенно тяжело — руки скользили по влажным корням, ноги искали опору в рыхлой земле.
Выбравшись из затхлых туннелей, я жадно глотал влажный воздух, наполненный запахом мокрой листвы и гари. Где-то вдалеке выли сирены патрульных машин Серых. Казалось, что весь город стоял на ушах.
— Нужно двигаться, — Гаррет нервно оглядывался по сторонам, его рука не отпускала рукоять пистолета. — Шакал сказал, что восточный квартал относительно безопасен, но я бы не доверял его словам.
— Согласен, — кивнул я, помогая Кристи выбраться из узкого лаза. Она выглядела измученной: тёмные круги под глазами, бледная кожа, потрескавшиеся губы. Путешествие по подземельям далось ей тяжелее, чем она показывала.
От Шакала не было ни следа — контрабандист сдержал своё слово и увёл погоню в другом направлении. Или, что более вероятно, просто воспользовался удобным моментом, чтобы избавиться от опасных попутчиков. Его последние слова звучали в моей голове как зловещее пророчество: «Когда вернёшься за своим троном, вспомни, кто помог тебе выжить».
Мы двинулись на восток, придерживаясь тёмных переулков и заброшенных дворов. Город изменился с тех пор, как мы скрылись под землёй. На перекрёстках появились дополнительные блокпосты, патрули Серых встречались чаще, а жители, встречавшиеся на нашем пути, спешили скрыться при малейшем шорохе, как испуганные животные.
— Слишком много патрулей, — прошептал Гаррет, затаскивая нас в тень подворотни, когда мимо проехал бронированный фургон с эмблемой змей. — Они мобилизовали половину города.
— Неужели мы настолько важны? — тихо спросила Кристи.
— Видимо, да, — мрачно ответил Гаррет. — Или им очень не понравилось, когда члены сопротивления убивает агентов.
Мы пробирались всё дальше в лабиринт старых кварталов, где дома стояли так близко друг к другу, что образовывали непрерывные стены. Район постепенно становился всё более обветшалым — обшарпанные фасады, разбитые окна, заколоченные двери. Здесь когда-то жили зажиточные горожане, пока война и последующий кризис не превратили их дома в призраков прежней роскоши.
На одном из перекрёстков Гаррет остановился, изучая ржавую водосточную трубу с едва заметной меткой — три параллельные линии, процарапанные на металле.
— Метка сопротивления, — пояснил он. — Значит, мы на верном пути.
Мы свернули в узкий проход между домами, и внезапно тишину разорвал визг шин. Из-за угла вылетел армейский джип с прожектором. Яркий луч света выхватил нас из темноты, и чей-то голос проревел через мегафон:
— Стоять! Нарушение комендантского часа! Не двигаться!
— Бегите! — Гаррет толкнул меня и Кристи в противоположную сторону. — На восток, к старому рынку! Встретимся в назначенном месте через день!
— Гаррет, нет! — крикнул я, но старик уже выхватил пистолет и сделал два быстрых выстрела в прожектор. Стекло разлетелось вдребезги, погрузив улицу во тьму.
— Живо! — рявкнул он с такой силой, что мы с Кристи инстинктивно подчинились.
Мы неслись через дворы и подворотни, перелезали через заборы, петляли среди мусорных баков и заброшенных машин. Позади слышались крики, топот ног, лай собак. Кристи задыхалась, но не отставала. Её глаза сверкнули синим — она пыталась телепортироваться, но истощение давало о себе знать. Ничего не вышло.
— Я не могу, — выдохнула она. — Нет сил…
— Держись, — я схватил её за руку и потянул в очередной проулок.
Мы выскочили на пустырь, заросший высокой травой и кустарником. Вдалеке виднелся тёмный силуэт заброшенного трёхэтажного дома с провалившейся крышей.
— Туда, — я указал на здание.
Мы ползли через заросли, прижимаясь к земле. Всё ближе был спасительный мрак заброшенного дома. Уже у самого входа я оглянулся — патруль прочёсывал пустырь, лучи фонарей метались, как обезумевшие светлячки.
Дверь поддалась не сразу — петли заржавели от времени и дождей. Пришлось навалиться плечом, чтобы с глухим скрипом протиснуться внутрь. Кристи юркнула следом, и я аккуратно прикрыл дверь, стараясь не шуметь. Сквозь грязное окно виднелись блуждающие лучи фонарей — патруль медленно приближался к дому.
— Наверх, — шепнул я, указывая на лестницу в глубине помещения. — Там безопаснее.
Внутри пахло плесенью, гнилым деревом и кошками. Мы поднялись по шатким ступеням на второй этаж, где нашли комнату с относительно целыми стенами и окнами, выходящими на противоположную от пустыря сторону.
— Переждём здесь до утра, — прошептал я, помогая Кристи устроиться в углу, подальше от окон. — А утром придумаем, как найти Гаррета и остальных.
Она молча кивнула, обхватив колени руками. По её телу пробегала дрожь — не столько от холода, сколько от пережитого страха. Я накинул на её плечи свою куртку. Она благодарно прижала потрёпанную ткань к лицу, будто пытаясь найти в знакомом запахе что-то, напоминающее о прежней жизни.
— Макс, — голос Кристи был едва громче шёпота, когда я вернулся от окна. За мутным стеклом патрульные огни уже растворились в ночи, но её глаза всё равно оставались тревожными, с каким-то новым выражением, которого я раньше не замечал. — Мне страшно.
Лунный свет, пробивающийся через разбитое окно, серебрил её волосы и превращал лицо в бледную маску.
— Всё будет хорошо, — я опустился рядом, стараясь звучать уверенно. — Здесь нас точно не найдут. К утру всё успокоится.
— Я боюсь не этого, — она покачала головой, пальцы нервно теребили потрёпанный край куртки. — Не патрулей, не погони. Я боюсь за тебя, Макс. За то, что с тобой происходит с тех пор, как ты узнал… кто ты.
Я напрягся. В горле внезапно пересохло, а сердце забилось чаще. Даже сейчас, в относительной безопасности, само упоминание моего происхождения вызывало почти физический дискомфорт.
— Белозерский, — её голос дрогнул, а лицо на мгновение исказилось от сдерживаемых эмоций. — Не просто беспризорник из трущоб, не просто одарённый, а наследник престола, которого весь мир считал мёртвым. Последний из императорской династии.
Она подняла на меня взгляд, в котором читался не просто страх — почти отчаяние.
— Ты понимаешь, что это значит? Демидов не успокоится, пока не найдёт тебя. Ты — живое воплощение его провала, единственное доказательство, что он не уничтожил династию полностью. Каждый день твоего существования — угроза его власти.
Она придвинулась ближе, почти лихорадочно схватив меня за руку:
— Мы больше не просто беглецы, Макс. Мы — мишень для всей государственной машины. Каждый агент, каждый патруль, каждая ищейка будет натаскана на твой след. И это никогда не закончится, понимаешь? Никогда.
— Я всё ещё тот же Макс, — попытался улыбнуться я, но вышло криво. — Да, с дурацким амулетом и новой кучей проблем, но всё тот же уличный воришка.
Кристи медленно покачала головой. В её глазах читалось что-то, похожее на скорбь:
— Нет. Ты изменился, — её голос дрогнул. — За последние несколько часов с амулетом ты стал совсем другим. С того момента в склепе, когда ты чуть не придушил Шакала… — Она сглотнула. — Я видела твои глаза. Это был не ты. Ты смотришь сквозь меня, словно видишь что-то за гранью реальности. Говоришь вещи и используешь слова, которых раньше не знал. Даже двигаешься иначе. Будто Макс из банды Эда исчезает, а на его месте появляется кто-то древний, могущественный и… пугающий.
Последнее слово она произнесла совсем тихо, но оно ударило больнее, чем крик. Я отвернулся, не в силах выдержать её взгляд. Как объяснить то, чего сам не понимал до конца? Голоса предков в голове, воспоминания, которых у меня никогда не было, знания, которым неоткуда было взяться.
— Помнишь, — продолжила она после паузы, — как мы сидели на крыше склада и мечтали? О том, как сбежим из банды Эда и найдём свой собственный угол. Может, даже уедем из города. Помнишь, какими были наши мечты?
— Скромными, — ответил я, чувствуя тянущую боль где-то под рёбрами. — Своя комната. Работа. Может, небольшая лавка…
— Обычная жизнь, — тихо закончила она. — Без Серых, без погонь, без смертельной опасности. Теперь это кажется почти смешным, правда?
Она провела рукой по моей щеке — жест настолько неожиданный и нежный, что я на секунду перестал дышать.
— Наследник Белозерских, — прошептала она с горькой усмешкой. — Ты теперь обречён либо на трон, либо на плаху. И утягиваешь меня за собой.