Внезапно кто-то сел рядом, прервав его мрачные размышления. Явин поднял глаза и увидел светловолосого парня с правильными чертами лица и высокомерным взглядом. Его форма выглядела безупречно, словно только что из-под утюга — ни складочки, ни пятнышка. На воротнике поблескивал крошечный значок с золотистым гербом — знак отличия, которого не было у обычных кадетов.
— Эй, толстяк, — светловолосый окинул его оценивающим взглядом, — говорят, ты Тень? — Он произнёс это достаточно громко, чтобы несколько соседних столов обернулись в их сторону.
За спиной наглеца уже нарисовались трое его дружков — подтянутые, с одинаковыми короткими стрижками и самодовольными ухмылками. У крайнего правого на щеке красовался свежий шрам, который тот, казалось, носил с особой гордостью.
— А тебе какое дело? — буркнул Явин, продолжая есть и стараясь не показывать, что начинает нервничать.
Блондин усмехнулся и обернулся к своим дружкам.
— Нет, вы слышали? Трущобная крыса еще и борзая, — он картинно вздохнул и покачал головой. — В наше время любую шваль берут в Академию, если у нее проклюнется хоть какой-то дар.
Его прихлебатели заржали, как по команде. Шрамолицый даже хлопнул ладонью по столу, заставив подпрыгнуть тарелки.
— Дар у него, ага, — поддакнул один из них, — сало на брюхе накапливать.
Новая волна гогота прокатилась по столовой. К компании подтянулись еще несколько кадетов, почуявших развлечение. Витька и другие ребята с их стола отодвинулись подальше, не желая попасть под раздачу.
— Слушай, Жиртрест, — задира наклонился ближе, — ты хоть понимаешь, где оказался? Думаешь, твоя жирная задница переживет первый месяц тренировок? — Он брезгливо потянул носом. — От тебя даже воняет трущобами. Бедняцким потом и помойкой.
Явин стиснул зубы. Вилка в его руке начала подрагивать.
— Это называется запах нормального человека, — процедил он, чувствуя, как волна жара поднимается от шеи к вискам. — Не то что ваш выпендрёжный парфюм, от которого приличного пацана блевать тянет.
По столовой пронесся удивленный вздох. Никто не ожидал, что новичок посмеет огрызаться.
Улыбка светловолосого стала опасной.
— Я Алексей Злобин, — произнес он, выделяя каждое слово. — Мой отец — заместитель министра безопасности. А твой, наверное, алкаш и бродяга? Если вообще известно, кто тебя заделал.
Явин медленно положил вилку. Сердце колотилось где-то в горле, но он заставил себя посмотреть обидчику прямо в глаза.
— Знаешь, Леша, — протянул Явин с нарочитой фамильярностью, — мне как-то похрен, чей ты там сын. Может, твой папаша действительно большая шишка. А может, мамка тебя от садовника нагуляла, пока папаша в министерстве штаны протирал.
Столовая мгновенно затихла. Даже дежурные по раздаче замерли с половниками в руках. Сынок министра побледнел, а потом его лицо пошло пятнами от ярости.
— Ах ты сука… — прошипел он и схватил Явина за воротник.
Шрамолицый тут же двинулся с места, заходя сбоку, чтобы зажать новичка между ними. Двое других начали теснить ребят, сидевших рядом.
— Может, тебе язык вырвать, а, жирдяй? — аристократик дернул воротник с такой силой, что ткань затрещала. — Чтобы не болтал лишнего про мою семью.
Явин почувствовал странное шевеление под ногами — его тень словно беспокойно дрожала, реагируя на вспышку гнева. Ощущение было новым и пугающим. С момента пробуждения способностей прошло всего два дня, и он еще не понимал, как это работает, но интуитивно чувствовал опасность — если он сейчас не сдержится, может случиться что-то непредсказуемое. А Черняев на вчерашнем инструктаже ясно дал понять: неконтролируемые проявления дара караются строже всего.
— Отпусти, — предупредил Явин, изо всех сил сдерживая тень. — Иначе пожалеешь.
Белобрысый рассмеялся ему в лицо, обдав запахом мятной жвачки.
— Угрожаешь? Да я тебя в порошок сотру, трущобная крыса. Здесь ты никто, понял? — Он оглянулся на свою свиту. — Давайте покажем новичку традиционное приветствие.
Явин знал, что сейчас будет. Классическая схема — один держит, другие бьют. В трущобах он давно научился выкручиваться из таких ситуаций, но здесь его окружали, а за любое сопротивление светили штрафные баллы.
Шрамолицый уже занес руку для удара, когда воздух словно сгустился, а освещение в столовой мигнуло.
— Вы точно уверены, что хотите продолжать, кадет Злобин?
Этот голос, холодный как сталь и острый как бритва, заставил всех вздрогнуть. Мучитель разжал пальцы и отпрянул от Явина, как от чумного. Обернувшись, Явин увидел доктора Черняева — высокого мужчину с аккуратно подстриженной бородкой и пронзительными серыми глазами. Он стоял, сложив руки за спиной, и в его взгляде читалось что-то, заставившее даже самых ретивых кадетов отступить на шаг.
— Доктор Черняев, — министерский сынок мгновенно выпрямился, как по команде, даже пятки щелкнули. — Я просто помогал новому кадету освоиться. Объяснял правила.
— Вот как? — Черняев изогнул бровь. — И для этого вам понадобилось хватать его за воротник? Интересный педагогический метод, надо взять на заметку.
По столовой пробежали нервные смешки, тут же стихшие под ледяным взглядом доктора.
— Я… мы просто… — белобрысый впервые растерял свою спесь.
— Двадцать штрафных баллов, кадет Злобин, — отчеканил Черняев. — И каждому из вашей компании еще по пять. Немедленно вернитесь на свои места.
— Но, доктор Черняев, — зазнайка сделал шаг вперед, — мой отец…
— … был бы крайне разочарован, узнав, что его сын ведет себя как дворовый хулиган, а не как будущий офицер, — закончил за него Черняев. — Хотите, чтобы я ему сообщил?
Злобин побледнел еще сильнее и отступил.
— Нет, сэр.
— Тогда выполняйте приказ.
Компания мажоров удалилась, но не раньше, чем последний из них бросил на Явина взгляд, обещающий, что это только начало.
Черняев повернулся к Явину, и тот с удивлением заметил, что в глазах доктора мелькнуло что-то похожее на… искреннее веселье.
— А вы, кадет Морозов, — произнес он достаточно громко, чтобы слышала вся столовая, — проявили завидную выдержку. Многие на вашем месте поддались бы искушению использовать свой дар.
Явин смутился, не зная, как реагировать на похвалу от такого человека.
— Идемте со мной, — Черняев жестом пригласил его следовать за собой. — Пора начинать настоящее обучение.
Когда они выходили из столовой, Явин заметил, как Витька поднял большой палец в знак одобрения, а несколько других кадетов смотрели на него с новым интересом. Не страхом или презрением, а именно интересом.
«Может, не всё так плохо будет,» — подумал Явин, следуя за Черняевым по коридору. Но глубоко внутри он знал — мажоры не из тех, кто забывает обиды.
— Первое правило выживания в Академии Одаренных, — негромко произнёс доктор, когда они вышли из столовой, — не привлекать лишнего внимания. Особенно внимания таких, как Злобин и его прихлебатели.
— Я не нарывался, — буркнул Явин. — Он сам начал.
— Мальчишки вроде него всегда ищут, на ком утвердиться, — пожал плечами Черняев. — Особенно если их папаши занимают высокие посты. Но ты не обычный кадет, Явин. Ты — особенный.
Явин скептически хмыкнул. Всю жизнь он был никем — обычным беспризорником, мелким воришкой, одним из многих в банде Эда. А теперь вдруг стал «особенным»? Звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Черняев, словно прочитав его мысли, добавил:
— Дар Тени встречается реже, чем один на десять тысяч Одарённых. Половина из них не доживает полного раскрытия своего потенциала. Так что да, ты действительно особенный. И твоё обучение будет отличаться от стандартной программы.
Они прошли через несколько контрольных пунктов, где охранники тщательно проверяли пропуск Черняева и делали пометки в толстых журналах. Всё здесь дышало холодной военной функциональностью — тусклые лампы дневного света, громоздкие релейные щиты вдоль стен, тяжелые двери с механическими замками. По периметру коридоров тянулись трубки пневмопочты и провода внутренней связи. Но система работала с неумолимой точностью часового механизма.
Наконец они оказались в просторном зале, где стены были выкрашены в чёрный цвет, а пол покрыт каким-то мягким материалом. В углу стояли измерительные приборы, похожие на те, что Явин видел во время медицинского осмотра в первый день.
— Это тренировочный зал для работы с твоим даром, — пояснил Черняев, проходя в центр помещения. — Здесь ты научишься контролировать свою Тень и использовать её возможности на полную мощность.
Явин осторожно вошёл следом, с любопытством оглядываясь. В одной из стен он заметил зеркало во всю высоту комнаты. Наверняка одностороннее — кто-то наблюдал за ними с другой стороны.
— Вчера ты продемонстрировал интересный спонтанный контроль, — начал Черняев, не тратя время на предисловия. — Но между случайным проявлением дара и настоящим мастерством — огромная пропасть. Нам нужна система, контроль, точность.
Он щёлкнул выключателем, и большинство ламп погасло. Комната погрузилась в полумрак, где яркими оставались лишь несколько направленных источников света, создающих резкие тени.
— Вчера твоя тень реагировала на эмоциональный всплеск, — продолжил доктор. — Сегодня попробуешь вызвать тот же эффект сознательно.
Явин кивнул. Вчерашнее ощущение, когда его тень скользнула под дверь кабинета Льва, было странным — смесь испуга и восторга. Сейчас, в спокойной обстановке, повторить это казалось сложнее.
— Закрой глаза, — приказал Черняев. — Восстанови вчерашнее состояние. Представь четкую цель для тени.
Явин сосредоточился, пытаясь вспомнить вчерашние ощущения. Но мысли о Максе, злость, обида — всё это мешало, создавая внутренний шум.
— Твои эмоции слишком хаотичны, — заметил Черняев, словно читая его мысли. — Тень требует холодной ясности. Используй злость, но не позволяй ей использовать тебя.
Явин глубоко вдохнул, упорядочивая эмоции. Не избавиться от них, а скорее направить. Он представил свою тень — не просто силуэт, а продолжение себя. Вчера она сама скользнула под дверь, следуя его невысказанному желанию. Сегодня он сознательно пытался отдать приказ.