— Вот так, — одобрительно произнёс Черняев, заметив, как тень Явина слегка дрогнула. — Теперь дай ей простую команду. Не просто двигаться, а действовать с целью.
Явин сосредоточился. В его сознании мелькнула мысль: «Дотянись до стены». Вчерашнее ощущение вернулось — словно часть сознания отделилась, обрела полунезависимость. Он почувствовал, как тень потянулась к стене тонким щупальцем, сохраняя связь с его ногами.
— Открой глаза, — скомандовал Черняев. — Но не теряй контроль.
Явин медленно поднял веки. Его тень больше не повторяла очертания тела — от неё к стене тянулся длинный, извивающийся отросток.
— В этом и заключается настоящее мастерство, — пояснил Черняев, внимательно наблюдая за тенью Явина. — Многие одаренные всю жизнь остаются на уровне стихийных всплесков — сила есть, контроля нет. Но ты должен стать инструментом высокой точности, а не дубиной, которая бьет все подряд.
Явин кивнул, не разрывая концентрации. Удерживать контроль с открытыми глазами оказалось сложнее — реальность отвлекала.
— Теперь усложним, — продолжил Черняев. — Попробуй сохранить контроль над отделённой частью тени, но при этом двигаться сам.
Явин сделал осторожный шаг в сторону. Связь с тенью затрещала, но не порвалась. Тёмный отросток остался у стены, растягиваясь, как резиновый.
— Многие новички теряют контроль при движении, — одобрительно кивнул доктор. — У тебя природный талант. Теперь попробуй разделить внимание — часть тени следует за телом, часть действует независимо.
Это оказалось сложнее всего. Явин почувствовал, как покрывается потом, пытаясь удержать раздвоенное внимание. Его тень начала разделяться — основная часть следовала за ним, меньшая оставалась у стены.
— Вот оно, — глаза Черняева блеснули. — Двойной контроль — это уже совсем другое дело. Большинству требуются недели тренировок для такого результата.
За стеной вдруг послышался резкий грохот — кто-то уронил что-то тяжелое. Явин вздрогнул от неожиданности, и хрупкая связь с тенью оборвалась. Темное пятно, словно живое существо, испуганно метнулось обратно к его ногам, снова превращаясь в обычное отражение.
— Черт, — Явин вытер пот со лба, чувствуя, как дрожат руки. — Только-только начало получаться.
Странная усталость навалилась на плечи. В висках пульсировало, словно после долгой пробежки, хотя он физически почти не двигался. Это эфир, понял Явин. Его собственный эфир, который он впервые сознательно использовал.
— Не корите себя, — Черняев выглядел довольным, несмотря на прерванное упражнение. — Ты только начал, а уже демонстрируешь контроль, который некоторые не могут освоить месяцами.
Доктор подошел к старому дубовому шкафу в углу тренировочного зала. Отперев его маленьким ключом, он достал странный прибор, напоминающий помесь компаса и манометра. Латунный корпус, потемневший от времени, прикрывал сложный циферблат с несколькими стрелками разного цвета. От устройства исходил едва уловимый гул.
— Знаешь, что это? — Черняев бережно держал прибор, словно драгоценность.
Явин покачал головой, с любопытством разглядывая странное устройство.
— Эфирометр, — доктор повернул прибор циферблатом к Явину. — Изобретение времен Первой Имперской Экспедиции. Измеряет концентрацию и структуру эфирных потоков.
Он медленно поднес прибор к груди подростка. Стрелки, до этого спокойно лежавшие у нулевой отметки, вдруг ожили — задрожали, запрыгали, закрутились, пересекая циферблат во всех направлениях. Самая длинная, иссиня-черная, резко отклонилась вправо и замерла, подрагивая, у красной отметки.
— Поразительно, — Черняев смотрел на показания с таким же восхищением, как ювелир на редкий бриллиант. — Чистейший эфирный узор Тени. И плотность… — он покачал головой, — … выше всех ожиданий.
Явин почувствовал странную смесь гордости и тревоги. С одной стороны, похвала от такого человека что-то значила. С другой — это напоминало оценку скота на рынке. «Хороший, жирный теленок, пойдет на убой…»
Доктор аккуратно вернул прибор в шкаф и запер его. Когда он повернулся, его лицо стало серьезным, почти задумчивым.
— У вас есть потенциал, кадет Морозов, — сказал он, тщательно подбирая слова. — Гораздо больший, чем мы предполагали изначально. Такие, как вы, нужны государству… особенно сейчас.
— Для чего именно? — осторожно спросил Явин.
Черняев помедлил, словно взвешивая, сколько можно рассказать новичку.
— Скажем так… в стране активизировались определенные… деструктивные элементы. И среди них есть Одаренные, которые представляют особую опасность, — он сделал паузу. — Особенно менталисты.
Явин почувствовал, как внутри что-то сжалось. Он не произнес имя Макса, но оно словно повисло в воздухе между ними.
— И что конкретно вы хотите от меня? — прямо спросил он, хотя уже догадывался об ответе.
— Для начала — научиться контролировать свой дар, — Черняев посмотрел ему прямо в глаза. — Остальное… в свое время. Агент Толстой введет вас в курс дела, когда сочтет нужным.
Явин понял, что ему не доверяют — по крайней мере, пока. И это было логично. Зачем раскрывать все карты перед мальчишкой, который еще вчера бегал по трущобам?
— На сегодня достаточно, — Черняев сделал пометку в своем блокноте. — Завтра в то же время продолжим. И постарайтесь выспаться — вам понадобятся силы.
— Есть, сэр, — Явин кивнул, сохраняя непроницаемое выражение лица, хотя внутри все кипело от вопросов и догадок.
Когда он уже направился к выходу, Черняев добавил:
— И не забывайте, кадет Морозов… здесь все наблюдают за вами. И в этом нет ничего хорошего.
Глава 18Проверка на прочность — 2
Следующий день начался с того же гудка, но на этот раз Явин проснулся раньше. Сон был тревожным — снились коридоры Академии, превращающиеся в лабиринт, и голос Макса, зовущий его издалека. Проснулся он с тяжелой головой и противным привкусом во рту.
После завтрака его снова повели к Черняеву. Но когда они вошли в тренировочный зал, Явин сразу заметил — что-то изменилось. За односторонним зеркалом маячили силуэты. Много силуэтов.
— Сегодня у нас будут наблюдатели, — спокойно сообщил доктор, словно речь шла о погоде. — Не обращай на них внимания.
Но как тут не обращать внимания? Явин чувствовал чужие взгляды кожей, словно сам лежал под микроскопом. Несколько раз поймал себя на том, что поглядывает на зеркало, пытаясь разглядеть тех, кто прятался за стеклом.
— Кто они? — не выдержал он, когда Черняев дал ему передышку после особенно сложного упражнения с разделением тени.
— Военное командование, — коротко ответил доктор, но потом, видимо, решил, что подросток заслуживает большего. — Дар Тени крайне редок, а в военном деле может оказаться и вовсе бесценным. Разведка, диверсии, нейтрализация вражеских одаренных… — он сделал паузу. — Они хотят убедиться, что вложения в твое обучение оправданы.
Вложения. Значит, он теперь инвестиция. Интересно, какую прибыль они планируют получить?
— Покажи им двойное разделение еще раз, — попросил Черняев. — Только на этот раз попробуй удержать контроль дольше.
Явин кивнул, набрал полную грудь воздуха и погрузился в концентрацию. Мир вокруг поблек, а тень под ногами ожила, задрожала, словно живое существо, и медленно отделилась от тела. Как чёрная вода, она потекла в стороны, разделяясь на два независимых потока — один устремился к дальней стене, размазываясь по бетону чернильным пятном, второй змеёй прополз к боковой.
Ощущение было странным, почти пьянящим — сознание растроилось, разрываясь на части. Явин всё ещё стоял в центре комнаты, но одновременно скользил по шершавому бетону в противоположных концах зала. Тень становилась частью его, а он — частью тени.
За зеркальной стеной зашуршали, задвигались силуэты — военные чины наклонялись друг к другу, перешёптывались, не скрывая возбуждения. Явин почувствовал, как по его спине пробежал холодок от этого сдержанного ажиотажа. Он заставил себя отрешиться от мыслей о наблюдателях и углубиться в тёмную материю своего дара.
— Теперь попробуй через отделённую тень почувствовать текстуру стены, — скомандовал Черняев, торопливо строча что-то в блокноте. — Не просто видеть, а ощущать.
Явин перенаправил всё внимание к тени, распластавшейся по дальней стене. Странно, но она стала словно продолжением его кожи — невидимыми нервными окончаниями, улавливающими мельчайшие детали. Холод бетона. Шероховатость поверхности. Сеть микроскопических трещин, паутина пыли. Даже лёгкую вибрацию от работающих где-то глубоко под полом механизмов. Всё это вливалось в его сознание потоком новых, пугающе-острых ощущений.
— Отлично, — в голосе Черняева звучало плохо скрываемое удовлетворение. — А теперь самое сложное. Попробуй одновременно двигаться сам и перемещать обе тени независимо друг от друга.
Это было похоже на попытку жонглировать тремя разными предметами с завязанными глазами. Или играть сразу на трёх музыкальных инструментах, выводя на каждом свою мелодию. Явин стиснул зубы, виски сдавило, словно в тиски. Он сделал осторожный шаг вперёд, одновременно заставляя одну тень скользнуть влево, огибая выступ в стене, а вторую — вправо, взбираясь к потолку по невидимой лестнице.
Голова раскалывалась, за глазами пульсировала боль, но он не отпускал контроль. Чёрные щупальца слушались с каждой секундой всё лучше, двигались всё точнее, будто постепенно становились настоящими конечностями.
За стеклом что-то с грохотом упало — судя по звуку, стул. Кто-то из наблюдателей не усидел от изумления. Этот звук словно прорвал пузырь концентрации. Тени дрогнули, готовые ускользнуть, но Явин удержал их последним усилием воли.
— На сегодня достаточно, — решил Черняев, заметив, как подросток покачнулся, бледнея на глазах. — Иди на обед. Тебе нужно восстановиться после такого расхода эфира.
Явин кивнул и, слегка пошатываясь от истощения, направился к выходу. У двери он обернулся, пытаясь понять, не привиделась ли ему эта реакция наблюдателей. Черняев склонился над толстой папкой, торопливо записывая результаты, а за зеркалом силуэты все еще взволнованно двигались, жестикулировали, явно обсуждая увиденное с нескрываемым возбуждением. Это наблюдение одновременно льстило и тревожило — похоже, его способности действительно представляли какую-то особую ценность.