– А вот и бежит мой последний шанс хоть где-то пристроиться, – решительно направился он к ней. Если не договорюсь с родителями этой малявки, то все мои задумки полетят в тар-тарары. Эй, шустрик, – окликнул он её возможно более дружелюбным голосом, – подойди поближе! Да не бойся, я добрый дядя.
Девочка отложил в сторону небольшой сучкоруб, которым она принялась рубить сложенный у плетня хворост, и несмело приблизилась.
– Тебя как зовут, рыжик? – поинтересовался Илья, спешно вытягивая из кармана, спущенного на землю рюкзака, шоколадный батончик «Марс». Конфеты любишь?
Девчушка мгновенно просияла и, выронив сухую ветку, подбежала к изгороди.
– Вот спасибочки, – прошептала она, бойко выхватывая батончик из его пальцев.
– Слушай, – начал заводить знакомство майор, с умилением глядя, как та нетерпеливо разрывает неподатливую упаковку, – а как, интересно бы знать, называется ваша деревня?
– Не знаете разве? – округлили та глаза – Глубокое!
– А где село Тропинино находится, ты случайно не знаешь?
– Не-а.
Шоколад стремительно уменьшался в размерах и Хромов решил ускорить выяснение самого главного для него вопроса.
– А где твои родители? – спросил он как бы, между прочим.
– Дедушка в хлеву, за коровой ходит, – ловко проглотила та последний кусочек. Позвать его?
– Позови, – поспешно кивнул Илья, – ещё шоколадку получишь.
Девочка юлой развернулась и через мгновение исчезла за домом. Её дед, поскольку на шоколад он явно не рассчитывал, появился, в отличии от шустрой непоседы, совсем не скоро. Бедно одетый и заросший пегой, недельной давности, щетиной мужчина, неторопливо вышел из-за угла приземистого хлева, тяжело опираясь при ходьбе на трех рожковые вилы.
– Тимофей Матвеевич, – представился он, подойдя ближе, – чем могу помочь?
– Илья Фёдорович, – кивнул в свою очередь майор. Вот ищу в ваших местах временного пристанища. Работы здесь будут проводиться по прокладке геодезических профилей, народ приедет, а я даже для себя ночлега найти нигде не могу.
– Да уж, – рассеянно похлопал старик себя по карманам, – у нас здесь с этим строго.
– Закурить хотите? – мгновенно сообразил Илья. Пожалуйста, у меня здесь полная пачка.
Выхватив из нагрудного кармана непочатую пачку Честерфильда, он радушно протянул её хозяину дома.
– Угощайтесь, – добавил он, – для хороших людей ничего не жалко.
Тимофей Матвеевич, поколебавшись несколько мгновений, всё же шагнул вперёд и заметно подрагивающими пальцами взял протянутый Ильёй дар. Прикурив, он протянул пачку обратно, но Хромов отрицательно покачал головой.
– Нет уж, – заявил он, – я ведь всё равно не курю, а вам, глядишь, и пригодится.
Но ответный взгляд старика был так пристален и столь колюч, что ему вдруг стало предельно ясно, что пристроиться не удастся и здесь. Хромов обречёно вздохнул и нагнулся за рюкзаком.
– А-а как же шоколадку? – разочарованно пискнула девочка. Обещали!
– Да, конечно, – с досадой взмахнул он свободной рукой, – сейчас выдам.
– Ладно тебе канючить, сладкоежка, – одёрнул внучку Тимофей Матвеевич. А ты, – повернулся он к Илье, – ты, пожалуй, заходи. В наших местах и верно, найти пристанище нелегко. До ближайшей заимки вёрст десять будет, а то и двенадцать. Так что не тушуйся, заходи, места всем хватит.
Пройдя в аккуратно обшитую досками прихожую, Илья с интересом огляделся по сторонам. Внутри странное, совершенно нечеловеческое сооружение выглядело также не менее странно. Круто уходящие вверх треугольные стены, узкие бойницы окон, необычного вида печь.
– И кто же возвёл такое чудо? – с восторгом покрутил он над головой снятой шляпой.
– Это ещё мой отец построил, – обвёл рукой вокруг себя хозяин. Скажите, оригинально!
– Более чем, – согласно кивнул майор. И когда же это, кх-м, сооружение было воздвигнуто?
– В сорок восьмом. Как вернулся батя с войны, так и начал строить. Они с братом два года дом строили, сами-то в землянке всё это время жили. А мы, пацаны, у них на подхвате были. Доски подносили, инструмент затачивали…
– А почему кровати у вас сделаны вон там, – удивился Хромов, только теперь догадавшись, где в столь необычной избе располагаются спальные места, – на такой-то высоте?
– Дак, так же всё и было задумано, – присел хозяин за приставленный к печи массивный стул. Мой папаня ещё во время войны откуда-то услыхал, что в пирамидах человеческое тело не стареет. Собственно поэтому-то в них фараонов и хоронили, – пояснил он, с видимым удовольствием вдыхая дым редких в такой глухомани сигарет. Вот он и решил этим фараонам уподобиться и значитца посмотреть, что из того получится. Кирпича тогда для простых людей, естественно не было, и он решил всё из дерева выстроить. Это хорошо, что у него сослуживец здесь в лесниках служил, вот он и разгулялся. Да что дерево, – презрительно махнул рукой Тимофей Матвеевич, – сам видишь его здесь не меряно. Ну а ты сам, – так и не закончил он свой рассказ, – чем здесь заниматься будешь?
– А-а, – неопределённо промычал Хромов, – работа у меня непыльная на сей раз попалась. Начальству зачем-то потребовалось срочно установить, где проходила одна старинная дорога. Он сделал намеренную паузу: – Киреевским трактом она некогда называлась.
Илья пристально посмотрел в глаза старика, втайне надеясь, что тот как-то отреагирует на его слова. Но тот, казалось, не проявил к его сообщению ни малейшего интереса. Лишь только его ещё заметнее подрагивающие пальцы вновь полезли в пачку за очередной сигаретой. Хромов умолк. Прошло не менее минуты, прежде чем хозяин словно бы вспомнил о его существовании.
– И как же думаешь искать её? – поинтересовался он.
– Пораспрашиваю у местных, – принялся сочинять майор, Схожу на разведку в Преснецово. По старым картам оттуда вроде бы этот тракт начинался…
– Преснецово? Тоже мне вспомнили! Там ведь давно никто не и живёт. Лет пять, шесть назад там ещё стояли два или три дома, а теперь говорят и там пустошь сплошная.
– Почему же там никто не живёт?
– А-а-а. Говорят, с сороковых годов такое бедствие пошло. Как бомба немецкая попала в тамошнюю колокольню, так и начало хиреть село. Правда ведь странно получается, – бросил очередной окурок в пепельницу Тимофей Матвеевич. Прилетел туда за всю войну один единственный германский самолёт, сбросил одну единственную бомбу и на тебе, она зараза, точно в самый большой в этих местах колокол угодила. Бам-м! Последний звук, последний грохот. Правда, ни одного человека в тот раз не погибло, но село, вот незадача-то, начало с тех пор хиреть. То один человек уезжал, то другой, то пожар, то неурожай. И теперь его считай, что и нет, Преснецов-то. А что касаемо той Киреевской дороги? Нет, не знаю, – качнул он головой, – и даже не слышал никогда. Оттуда две только дороги и было, но они и были всегда. К районному центру одна вела, да на станцию.
– Нет, это была совершенно другая дорога. Очень, очень старая. Она шла через Преснецово куда-то к северу. Но построена она была очень давно. Лет этак пятьсот назад, или даже раньше. И искать её следы, мне, пожалуй, следует к западу от ваших мест.
– Бог в помощь, – неожиданно встрепенулся старик. Пойду-ка я картошки накопаю, на обед нам. А ты тут пока располагайся. Спать будешь хошь на полатях, а хошь здесь, у печки. Одёжку свою можешь повесить на вешалке, в сенях.
Пока Тимофей Матвеевич готовил немудрёный обед, они неторопливо, как и подобает умудрённым опытом мужчинам, дружно посетовали на трудности жизни и всеобщий развал народного хозяйства.
– Куда же это годится? – возмущённо стучал хозяин ухватом, с трудом вынимая из печи чугунок с утренней кашей. Что за жизнь пошла. Куда ни кинь – всюду клин. Пенсии крохотные, а зарплаты и вовсе перестали платить. Не по-людски это, не по человечески. Мало было этим живоглотам, что СССР растащили по карманам! И ведь истинно, как шакалы действовали, исподтишка, тайно. Ух-х, дождутся они когда-нибудь, что их всех на осинах повесят, как собак.
– А в Москве совсем иные настроения царят…, – попробовал утихомирить разбушевавшегося старика Илья.
– Что Москва, – отмахнулся тот, – это посчитай и не русский уже город! Зять мой, – кивнул он в сторону обвешенного фотографиями шифоньера, – был там недавно. Нашенских-то, российских, на улицах уж и не вовсе увидишь. Все грузины да узбеки какие-то. То торгуют, то милостыню просят на каждом углу. И улицы все запружены машинами немецкими. А в них, надо полагать тоже не наши «ваньки» сидят!
– И наших тоже в них полно едет, – выставил на стол бутылку «Столичной» Илья. Что мы с вами душу-то будем травить, – давайте и в самом деле выпьем за знакомство.
Едва они уселись за стол, как дверь сеней распахнулась и в неё протиснулась девочка с охапкой нарубленного сушняка.
– Уже кушаете? А я? Что, опять каша! – возмущённо вскричала она, с грохотом пододвигая стул. А папа мне со станции колбасу привозил! И курицу варили, хоть раз в две недели. Ты же дед всё кашу, да кашу, да пышки с молоком варишь!
– Откуда же колбасы мне тут набраться? – огорчённо развёл руками старик. Поросёнка заколоть я не могу, мал он ещё, а до магазина идти далековато.
– А можно ли здесь найти проводника, – вклинился в их перебранку Хромов. Сами знаете, по картам бродить это одно дело, а местные всегда лучше все тропинки знают.
Тимофей Матвеевич отрицательно качнул головой: – И даже не старайся, мил человек, никто с тобой отсюда не пойдёт.
– Но почему же? – искренне изумился Илья. Я же заплачу и заплачу очень даже неплохо!
– Деньги здесь совершенно не причём, – покачал головой хозяин дома. Просто народ здесь живёт особый. На этой земле только свойская община нормально между собой уживается. А всех пришлых они отсюда давно выжили. Это я тут ещё задержался, – он выразительно кивнул в сторону дверей, – всё потому что стены нам пирамидные помогают. Наверное, так. Видел же, когда шёл, сколько пустырей вокруг моей избы. Тоже ведь жили люди, но всё равно пришёл час, прокричал петух, и подались они в иные края, не оглядываясь. Так что не надейся на местных мужиков, они с тобой не пойдут.