— Бегите! Поворачивайте и гребите что есть мочи, пока не уберетесь подальше от этого гнусного места! Не мешкайте!
— Успокойся, — промолвил Рипичип, — и объясни, что нам угрожает. Мы не из тех, кто избегает опасности и тем более спасается от них бегством.
— Бегите! — твердил свое незнакомец. — На этом острове сны становятся явью.
— Сюда-то мне и надо! — воскликнул один из матросов. — Как причалим, тут же женюсь на Нэнси.
— А я увижу Тома живым, — подхватил другой.
— Дуралеи! — вскричал незнакомец. — Я и сам был таким же, сам угодил сюда из-за таких вот идиотских мечтаний. А лучше бы мне пойти на дно или вообще на свет не родиться! Вы что, не поняли? Здесь сбываются сны! Не мечты, а сны!
На мгновение воцарилась тишина, а потом большая часть команды устремилась к главному люку, на помощь гребцам.
Дриниан налег на штурвал, боцман выкрикивал команды. За краткий миг каждый успел припомнить некоторые из своих сновидений и ужаснулся при мысли о том, что такое может воплотиться в жизнь.
Один лишь Рипичип не шелохнулся.
— Прошу прощения у вашего величества, — молвил он, — но как вы можете мириться со столь постыдным малодушием? Это ведь не что иное, как бегство, причем бегство паническое.
— Налегай! — командовал между тем Каспиан. — Налегай! Можешь думать о нас что хочешь, — сказал он Рипичипу, — но на свете встречается такое, чему человек не в силах противостоять лицом к лицу.
— В таком случае, — сухо отозвался Рипичип и слегка поклонился, — я рад, что не родился человеком.
Люси тоже услышала слова незнакомца, и один кошмарный сон, который ей очень хотелось забыть, тут же вспомнился так отчетливо, словно только что приснился. Спуститься бы на палубу, к брату и Каспиану… Но девочка понимала, что ребята не в силах ей помочь. Хуже того, если сны здесь и вправду воплощаются в явь, то лучше не думать, в какое чудовище может превратиться любой из ее друзей. Она вцепилась в поручни марса и попыталась успокоиться. В конце концов, они же повернули и гребут назад. Скоро все будет в порядке. А «скоро» — это сколько?
Несмотря на плеск воды под быстрыми, ритмичными ударами весел, корабль обволакивала глубочайшая, зловещая тишина. Каждый на борту понимал, что лучше не прислушиваться, иначе в этой тишине начинали чудиться всякие жуткие звуки. Понимал-то каждый, но никто не мог ничего с собой поделать. Очень скоро прислушивались все, и всяк слышали что-то свое.
— Вот так звук, — сказал Юстейс Ринельфу. — Вроде как ножницы здоровущие… так и лязгают…
— Тсс! — шикнул в ответ Ринельф. — Я слышу! Она лезут, взбираются на борт!
— Оно карабкается на мачту, — проговорил Каспиан.
— Ну вот, — тяжело вздохнул один из матросов, — уже и в гонг ударили. Я знал, с этого все и начнется.
Стараясь ни на кого не смотреть, а главное, не оглядываться, Каспиан направился к корме.
— Дриниан, — тихо обратился он к капитану, — сколько времени мы шли на веслах во тьме? Я имею в виду, до того места, где подобрали этого беднягу?
— Минут пять или около того, — шепнул ответ Дриниан. — А в чем дело?
— Да в том, что назад мы гребем уже гораздо дольше.
Руки Дриниана задрожали, на лбу выступил холодный пот. К несчастью, среди матросов тоже нашлись те, кто умел считать. Послышались возбужденные голоса:
— Нам отсюда не выбраться! Гребем, гребем, а не движемся! То ли правим не туда, то ли кругами плаваем. Ну и влипли!
— Не выбраться! — громко подхватил незнакомец. — Ну конечно, конечно, не выбраться! — Он разразился диким, безумным смехом. — Какой же я глупец! Как я мог поверить, что меня отпустят? Нет, мы останемся здесь навеки!
В отчаянии Люси свесилась с площадки и взмолилась в темноту:
— Эслан, миленький, если ты нас любишь, выручи! Ну пожалуйста!
Ничего не произошло, но девочке почудилось что темнота перестала сгущаться, и она почувствовала себя чуточку увереннее. «В конце концов, — подумалось ей, — ничего по-настоящему страшного с нами пока еще не случилось».
— Смотрите! — хрипло выкрикнул стоявший на носу Ринельф. Впереди показалось крохотное пятнышко света; к тому времени, когда уже все заметили это пятнышко, на корабль упал яркий луч. Тьма вокруг не развеялась, но само судно словно высветил прожектор. Каспиан зажмурился, потом открыл глаза, оглянулся и увидел странные, искаженные лица своих спутников. Все смотрели в одну и ту же сторону, каждый отбрасывал черную, резко очерченную тень.
Люси пристально вглядывалась в источник света и постепенно начала различать какие-то очертания. Сперва ей показалось, что она видит самолет, потом — воздушного змея, но постепенно стало ясно — это альбатрос. Он сделал три плавных круга над мачтой, присел на миг на вызолоченный драконий загривок, прокричал что-то вроде бы и членораздельное, но непонятное, а затем расправил крылья и медленно полетел вперед, слегка уклоняясь вправо. Дриниан повел корабль следом: в том, что птица указывает путь к спасению, никто на борту не сомневался. И никто, кроме самой Люси, не услышал предназначавшихся ей одной слов: «Ничего не бойся, милое дитя». Она одна узнала голос Великого Льва и ощутила на миг дивное благоухание.
Спустя несколько мгновений непроглядная тьма превратилась в белесую завесу, и вдруг корабль очутился в теплом свете посреди моря.
Все страхи остались позади, люди моргали и озирались, словно не в силах поверить тому, что тьма не въелась, как сажа, в краски и позолоту, не запятнала их и не заставила потускнеть. А когда поверили, то разразились радостным смехом.
— Должен признать, мы вели себя как глупцы, — сказал Ринельф.
Люси, не теряя времени, соскользнула на палубу, где все уже собрались вокруг незнакомца, который плакал от счастья, взирал на море широко раскрытыми, восхищенными глазами и теребил в руках корабельный канат, будто хотел убедиться, что это не очередной сон.
— У меня нет слов, чтобы выразить всю меру моей благодарности! — промолвил наконец он. — Вы спасли меня от… Нет, лучше об этом не говорить. Но скажите, кто вы, мои избавители, и кого же мне восхвалять? Сам я родом из Нарнии и звался когда-то лордом Рупом.
— А я король Нарнии, — молвил Каспиан. — Мы предприняли это плавание для того, чтобы отыскать вас и ваших благородных спутников, ибо все вы были друзьями моего отца.
Преклонив колено, лорд Руп поцеловал королю руку.
— Ваше величество, вы тот человек, которого я мечтал увидеть больше всего на свете. Но могу ли я просить вас о милости?
— О какой? — спросил Каспиан.
— Никогда, ни за что не возвращайте меня туда, — лорд повернулся лицом к корме, за которой остался Остров Тьмы, — и остолбенел. Там не было ничего, кроме яркого синего неба. Остров пропал, тьма развеялась без следа.
— Что это? — воскликнул Руп. — Вы уничтожили его?
— Не думаю, что это мы, — тихонько сказала Люси.
— Ваше величество, — вступил в разговор Дриниан, — ветер снова дует на юго-восток. Не прикажете ли поставить парус? Гребцам нужен отдых.
— Дельная мысль, — согласился Каспиан. — Всем грога от моего имени! Лично я готов проспать целые сутки.
Весь день подгоняемый попутным ветром корабль плыл на юго-восток, и никто на борту не заметил, когда исчез альбатрос.
Глава 13Трое спящих
Ветер не прекращался, но день ото дня становился все слабее, так что в конце концов волны превратились в мелкую рябь, и корабль скользил по ним час за часом, словно плыл не по морю, а по озеру. А каждый вечер на восточном небосклоне появлялись новые созвездия, которых еще не видел никто ни в Нарнии, ни (как порой с замиранием сердца думала Люси), в целом свете. Невиданные звезды были крупными и яркими, а ночи — теплыми. Теперь почти все спали на палубе и засыпали поздно: вели нескончаемые разговоры или, перегнувшись через борт, любовались разбегавшейся в стороны от бортов пеной.
В один из таких ошеломляюще красивых вечеров, когда позади пламенел пурпурный закат, а небо казалось немыслимо широким, по правому борту появилась земля. Она быстро приближалась, и скоро уже можно было различить окрашенные багрянцем мысы и прибрежные скалы. Корабль двинулся вдоль побережья. На фоне алого неба четко, словно он был вырезан из картона, обрисовывался западный мыс. С корабля было хорошо видно, что на острове нет гор, но по нему разбросано множество невысоких, напоминавших подушки, холмов. С берега тянуло ароматом, к которому все отнеслись по-разному: Люси назвала его «нежно-лиловым», Эдмунд по этому поводу сказал (а Рине подумал): «Что за вздор!», а Каспиан, неопределенно пожав плечами, промолвил: «Понимаю, что ты имеешь в виду». (Что имел в виду он сам, так и осталось неизвестным.)
Довольно долго пытались найти удобную для стоянки бухту, но в итоге вынуждены были войти в широкий мелкий залив. Хотя море оставалось спокойным, прибой в заливе был довольно силен, и, как ни хотелось им подвести корабль как можно ближе к берегу, якорь пришлось бросить на значительном расстоянии. Переправились на шлюпке, причем те, кто отправился на берег, основательно промокли.
Лорд Руп предпочел остаться на корабле, заявив, что островами сыт по горло. Все время, пока они находились на суше, слух полнился монотонным рокотом прибоя.
Оставив двоих матросов на страже у шлюпки, Каспиан с остальными двинулся на разведку. Далеко заходить не собирались — уже сгущались сумерки. Но приключения не всегда скрываются в туманной дали, порой они поджидают совсем рядом. Близ бухты расстилалась ровная долина, где не было видно ни строений, ни тропок — лишь мягкая, шелковистая травка да кое-где купы цветущих приземистых кустов. Эдмунд с Люси приняли их за вереск. Юстейс, неплохо разбиравшийся в ботанике, заявил, что это никакой не вереск и, скорее всего, не ошибся. Но по виду эти кусты вереск очень даже напоминали.
Успели отойти от берега не дальше чем на полет стрелы, как Дриниан воскликнул:
— Глядите! Это еще что такое?
Все остановились.