— Среди вас находится предатель, Аслан, — сказала Колдунья.
Конечно, все сразу поняли, что она имеет в виду Эдмунда.
Но последним это понял сам Эдмунд, поскольку он еще не совсем пришел в себя после утреннего разговора. Он во все глаза смотрел на Аслана и, казалось, совсем не обращал внимания на слова Колдуньи.
— Пусть так, — отвечал Аслан. — Но он предал не тебя.
— Неужели ты забыл Сокровенную Магию? — спросила Колдунья.
— Допустим, забыл, — ответил Аслан, в голосе его прозвучало нечто сумрачное. — Расскажи, что это за Сокровенная Магия.
— Рассказать о ней тебе? — вскричала Колдунья, и в голосе ее появилась визгливая нота. — Неужели я должна рассказать тебе, что написано на этом Каменном Столе? Или то, что врезано в Огненный Камень в Потаенном Холме — письменами, каждое из которых глубже, чем древко копья? Что выбито на скипетре, который держит в руках Император за Морем? Ты же должен знать все это, по крайней мере ту Магию, с помощью которой Император основал Нарнию. Ты должен знать, что каждый предатель принадлежит мне по праву, как моя законная добыча, каждый изменник может быть убит моей рукой.
Ох! — испугался Бобер. — Теперь я понимаю, почему она вообразила, что может быть нашей королевой. Она же просто-напросто Палач Императора. Наверно...
— Тише, Бобер! — негромко сказал Аслан.
— Отсюда следует, — продолжала Колдунья, — что это человеческое отродье — мое!
— Иди и попробуй взять его! — оглушительно рявкнул бык с человеческой головой.
— Дурак! — бросила Колдунья с подлой усмешкой и продолжала: — Ты что же, думаешь, твой хозяин может силой лишить меня законного права? Нет, он знает Сокровенную Магию лучше, чем ты. Он знает, что если закон не будет исполнен и я не получу эту кровь, то Нарния погибнет в огне и воде.
— Она права, — сказал Аслан. — И этого я не могу отвратить.
— Ой, Аслан, — шепнула на ухо Льву Сьюзен. — Неужели мы не можем, я хотела сказать, ты не можешь сделать хоть что-нибудь с этой Сокровенной Магией? Неужели против нее нет никаких средств?
— Сделать что-нибудь против Магии Императора? — повернулся к ней Аслан, и в голосе и взгляде его читалось угрюмое неодобрение.
Никто не посмел предложить ему еще что-либо похожее.
Эдмунд стоял по другую сторону от Аслана и все время, не отрываясь, глядел на него. Он чувствовал, что задыхается, думал, что ему надо хоть что-нибудь сказать. Но вскоре он понял: ему остается только ждать, а потом делать то, что скажут.
— Вы все — отойдите подальше, — приказал Аслан. — Я буду говорить с Колдуньей с глазу на глаз.
Все повиновались. Это были ужасные минуты: стоять, ждать и мучить себя догадками, в то время как Аслан и Колдунья с самым серьезным видом беседовали о чем-то приглушенными голосами. Люси не выдержала.
— Ах, Эдмунд! — воскликнула она и расплакалась.
Питер стоял, отвернувшись от всех, глядя на далекое море. Бобры замерли, понурив старые головы. Кентавры нетерпеливо переминались с ноги на ногу. Но под конец воцарилась такая тишина, что слышно было гудение пролетающего мимо шмеля, пенье птиц в лесу, шелест ветра в листве.
Тишину нарушил голос Аслана:
— Можете подойти. Я все уладил. Она отказывается от права на кровь вашего брата.
На вершине холма словно повеяло теплым ветром — это все, кто там был и почти не смел дышать, вздохнули полной грудью. Потом поднялся приглушенный ропот.
Колдунья как раз собиралась уходить, но вдруг, обратив к ним лицо, исполненное свирепой радости, спросила:
— А откуда я знаю, что ты исполнишь свое обещание?
— Ка-а-кая наглость! — прорычал Аслан и приподнялся со своего трона. Колдунья, которая еще несколько мгновений глядела на него с застывшей на лице подлой ухмылкой, проворно подхватила свою юбку и побежала, будто спасая свою жизнь.
Глава четырнадцатаяТОРЖЕСТВО КОЛДУНЬИ
Когда Колдунья удалилась, Аслан сказал:
— Нам надо немедленно покинуть это место — оно понадобится для другого дела. На ночлег мы остановимся у Брода Беруны.
Разумеется, всем очень хотелось узнать, как же он уладил дело с Колдуньей. Но Лев был столь суров, а в ушах все еще звенело от его рыка, поэтому никто не посмел задать ни одного вопроса.
После обеда, устроенного на свежем воздухе, на вершине холма (солнце светило так ярко, что высушило траву и землю) все принялись разбирать шатер и укладывать вещи. Еще не было двух часов пополудни, как они уже выступили в поход, определив курс к северо-востоку. Они не торопились, ибо идти было недалеко.
В начале этого перехода Аслан шел вместе с Питером и делился планом предстоящих военных действий:
— Как только Колдунья закончит здесь свои дела, — говорил он, можно не сомневаться, она со своей шайкой поспешит к себе домой и начнет готовиться к осаде. Все зависит от того, успеешь ли ты перерезать им дорогу и помешать ей попасть в замок.
Аслан подробно объяснил план будущей битвы в двух вариантах: первый — на тот случай, если битва с Колдуньей и ее войском произойдет в лесу, а второй — если все-таки придется штурмовать ее замок. Он советовал Питеру, как поступать в обоих случаях.
— В такой обстановке кентавров лучше разместить там-то и там-то...
Или:
— Надо везде поставить дозоры разведчиков, чтобы они наблюдали, не сделает ли Колдунья то-то и то-то...
Питер не выдержал и спросил:
— А ты сам будешь с нами, Аслан?
Лев ответил:
— Этого я не могу тебе обещать.
И продолжал наставлять Питера.
В конце перехода он больше времени проводил с Люси и Сьюзен. Он почти ничего не говорил, но им показалось, что Лев очень печален.
Уже наступил вечер, когда они спустились в долину реки. Здесь и был Брод Беруны. Аслан приказал остановиться и разбить лагерь. Питер спросил:
— Не лучше ли сразу переправиться на другой берег и переночевать там, а то Колдунья может напасть на нас ночью?
— Нет, — Аслан сказал это таким скучным голосом, как будто вопрос его совсем не интересовал. Но потом добавил: — Не стоит. В эту ночь она не станет нападать на нас.
И глубоко вздохнул. Но, немного помолчав, добавил:
— Все же хорошо, что ты об этом подумал. Именно так и надлежит поступать воину. Но сегодня подобные предосторожности не нужны.
Так, за разговорами, они разбивали палатки и устраивались на ночь.
Настроение Аслана в тот вечер передалось всем. Питер испытывал страшное беспокойство, предчувствуя, что ему придется не просто сражаться, но и командовать войском. Мысль о том, что Аслана может не быть с ними, вызвала в нем сильнейшее потрясение. Ужин прошел очень тихо. Каждый чувствовал себя совсем иначе, чем прошлым вечером или сегодняшним утром. Всех угнетало чувство, что добрые времена, еще не начавшись по-настоящему, уже проходят.
Это смутное предчувствие настолько подействовало на Сьюзен, что она никак не могла заснуть. Пролежав какое-то время, считая овец и ворочаясь с боку на бок, она услышала в темноте, как Люси печально вздохнула.
— Почему ты не спишь? — спросила ее Сьюзен.
— Не получается. А я думала, ты уже уснула. Послушай, Сьюзен!
— Что?
— У меня такое невыносимое, просто жуткое ощущение, будто над нами нависла какая-то опасность.
— И у тебя? Если говорить правду, у меня то же самое.
— Что-то творится с Асланом, — сказала Люси. — Или с ним вот-вот случится нечто ужасное, или это ужасное сделает он сам.
— После полудня он был сам не свой, — согласилась Сьюзен. — Люси! Я слышала, как он сказал, что его может и не быть с нами во время боя! Как ты считаешь, он хочет ускользнуть от нас в эту ночь и бросить одних?
— А где он сейчас? Может, он здесь, в шатре?
— Непохоже.
— Сьюзен! Давай выйдем наружу и посмотрим, что там делается. Может, мы увидим его.
— Хорошо, выйдем, — согласилась Сьюзен. — Это будет лучше, чем лежать здесь без сна и ждать неизвестно чего.
Очень осторожно, никого не потревожив, девочки выскользнули из палатки. Ярко светила луна, было тихо, только шумела говорливая река, перекатываясь через камни брода. Вдруг Сьюзен схватила Люси за руку и шепнула:
— Смотри туда!
В дальнем конце полянки, где был разбит лагерь, у опушки леса, они увидели Льва. Он удалялся в лес. Не сказав друг другу ни слова, они устремились следом.
Следуя за ним, Люси и Сьюзен поднялись по склону речной долины, а потом свернули чуть вправо, в ту самую сторону, откуда недавно пришли в лагерь. Теперь можно было не сомневаться: Лев направлялся к Каменному Столу. Вскоре ноги девочек промокли от росы. Аслан был совсем не тот, каким они его видели вчера. Он шел, низко свесив голову и волоча за собой хвост, он не шел — плелся, как будто очень сильно устал. Но вот они вышли на поляну, где совсем не было тени, чтобы укрыться, тут он остановился и обернулся. Убегать было бесполезно, поэтому девочки приблизились к нему. Когда они стали рядом, Аслан спросил:
— Ах, дети, зачем вы идете за мною?
— Нам не спалось, — сказала Люси и поняла, что больше ничего говорить не надо. Аслан понял все, что они чувствовали и о чем думали.
— Пожалуйста, разреши нам пойти с тобою, куда бы ты ни шел! — попросила Сьюзен.
— Хорошо, — рассеянно произнес Аслан, словно думая совсем о другом. Потом добавил: — Я буду только рад побыть эту ночь вместе с вами. Что ж, идите, только обещайте мне, что остановитесь там, где я вам скажу, и отпустите меня дальше одного.
— Ой, спасибо! Благодарим тебя! Конечно, мы обещаем, что сделаем так, как ты скажешь, — заверили в один голос девочки.
И они двинулись дальше уже вместе. Но как же медленно он шел! Его огромная царственная голова поникла так низко, что он касался носом травы. Вскоре Лев споткнулся и тихонько застонал.
— Аслан! Милый Аслан! — воскликнула Люси. — Тебе плохо? Почему ты нам ничего не объяснишь?