— Отличный выстрел, Сьюзен! — в один голос вскричали дети.
— Сказать по правде, не лучше, чем ваш, — Сьюзен повернулась к гному. — Мне кажется, когда стреляли вы, налетел порыв ветра.
-— Ничего подобного! — сердито возразил гном. — Не говорите мне таких вещей. Я сам вижу, что побежден честь по чести... Если, конечно, не считать того, что, когда я отводил руку, мне немножко мешала рана...
— Ах, так вы ранены! — воскликнула Люси. — Позвольте мне взглянуть!
— Это совершенно неподходящее зрелище для такой маленькой девочки... — сердито начал Трумпкин, но неожиданно рассмеялся. — Снова я попал впросак, — сказал он. — Держу пари, что вы, сударыня, столь же выдающийся хирург, как ваш брат — великий фехтовальщик, а ваша сестра — непревзойденный стрелок.
Он уселся на ступеньку, снял с себя кольчугу и рубашку, и все увидели его руки, волосатые и бугрящиеся мускулами, как у моряка. На плече у него была грубая и очень неумело сделанная повязка, которую Люси тотчас принялась разматывать. Рана оказалась очень запущенной, загноившейся, окруженной большой красной опухолью.
— Ой, бедненький Трумпкин! — воскликнула Люси. — Какой ужас!
Она осторожно капнула прямо в рану одну-единственную капельку из своей бутылочки.
— Эй, послушайте! Что вы там делаете? — спросил встревоженный Трумпкин.
Но сколько он ни крутил головой, косил глазами или двигал взад и вперед своей бородой, он не мог разглядеть, что делают с его плечом. Но зато он почувствовал, что боль внезапно стихла, а в ране защекотало. И тогда, вытянув руку изо всех сил вверх и отведя ее как можно дальше назад — будто ему хотелось почесать место на спине, до которого никак не дотянуться, — он попытался пальцами нащупать рану. И ничего не нашел! Он начал вытягивать и поворачивать руку и так, и эдак, делал разные движения, ощупывая мускулы, и кончил тем, что вскочил на ноги и крикнул:
— Великаны и можжевельник! Я здоров! Совсем! Рука как новенькая!
Затем он разразился смехом. И смеялся очень долго и громко, а отсмеявшись, сказал:
— Ну, хорошо, я показал вам образчик такой глупости, какая вообще может быть доступна гному. Надеюсь, вы на меня не в обиде? Со всем смирением прошу прощения у ваших величеств. Готов служить вам в меру скромных моих сил. Выражаю вам тысячу раз благодарность за то, что вы спасли мне жизнь, вылечили, накормили и в довершение всего научили уму-разуму...
Дети в один голос отвечали ему, что все в порядке и не стоит об этом говорить.
— А теперь, — начал Питер, — если вы в самом деле решились наконец поверить в нас...
— Поверил, поверил! — воскликнул гном.
— Тогда ясно, что нам делать. Мы должны идти к королю Каспиану.
— И чем скорее, тем лучше, — подхватил Трумпкин. — Из-за моей глупости мы и так потратили попусту целый час.
— Путь, которым вы добирались сюда, займет не меньше двух дней, — сказал Питер. — Я имею в виду — займет у нас. Мы ведь не можем идти день и ночь без отдыха, как вы, гномы. — Повернувшись к остальным, он продолжал:
— То, что Трумпкин называет Курганом Аслана, — это, конечно, Каменный Стол. Оттуда, как вы помните, можно дойти за полдня или немного быстрее до Брода Беруны.
— Мы называем это Берунский мост, — вставил Трумпкин.
— В наше время там не было моста, — сказал Питер. — А дорога отсюда вверх, до Беруны, займет целый день, а может, и больше. Мы обычно попадали оттуда в Каир-Паравель к концу второго дня, когда пора было садиться пить чай. Впрочем, обычно мы не торопились. Если же поспешить, то переход займет дня полтора...
— Не забывайте, что теперь там сплошной лес, — напомнил Трумпкин. — К тому же придется тратить время на всякие уловки и хитрости, чтобы избежать вражеских постов и дозоров.
— Сначала надо подумать, — сказал Эдмунд, — следует ли вообще идти тем маршрутом, каким воспользовался наш Дорогой Маленький Друг.
— Пожалуйста, если вы меня любите, больше не называйте меня так, — попросил гном.
— Ладно, — великодушно согласился Эдмунд. — Буду звать вас наш Д.М.Д.
— О Эдмунд, — укоризненно покачала головой Сьюзен. — Сколько раз можно напоминать ему это неудачное выражение?
— Не беспокойтесь, девочка... простите, я хотел сказать, ваше величество! — улыбаясь, отозвался Трумпкин. — Шутка — не крапива, волдыри не вскочат.
С тех пор все они частенько называли его наш Д.М.Д., забыв, что это означает.
— Я хотел сказать, — продолжал Эдмунд, — совсем не обязательно идти той же самой дорогой. Почему бы нам не проплыть на лодке чуточку южнее до залива Зеркальные Воды? Если мы проплывем по этому заливу до самого конца и, высадившись, пройдем немного на север, то окажемся прямо за холмом Каменного Стола. На море мы будем в полной безопасности. Если мы сейчас же, не откладывая, выйдем в море, то к вечеру высадимся у Зеркальных Вод, поспим несколько часов, а рано утром будем уже с королем Каспианом.
— Как хорошо, что вы знаете побережье, — воскликнул Трумпкин. — У нас никто даже не слыхал про эти Зеркальные Воды.
— А что мы будем есть? — спросила Сьюзен.
— Ох! — вздохнула Люси. — Обойдемся одними яблоками! Давайте не будем ничего искать. Ведь у нас уйма дел, а мы почти два дня потеряли попусту.
— Согласен с тобой, малышка, — присоединился к ней Эдмунд.
— А то еще кому-нибудь взбредет в голову снова приспособить мою шляпу вместо корзины для рыбы.
Из одного плаща-дождевика они сделали что-то вроде мешка и насыпали в него побольше яблок. Потом вновь напились из колодца, зная, что, пока они не причалят в верховьях залива, пресной воды им не видать. И пошли из замка через лес к берегу, где была привязана лодка. Детям было очень грустно покидать Каир-Паравель: его руины снова казались им домом.
— Нашему Д.М.Д. лучше всего сесть у руля, — предложил Питер, — а мы с Эдом будем грести. Хотя подождите немного. Давайте пока снимем с себя кольчуги. Солнце очень сильно греет, а как только займемся работой, станет совсем жарко. Девочкам лучше всего устроиться на носу, смотреть, что впереди, и указывать направление Д.М.Д., потому что он не знает побережья. Сейчас надо править прямо в открытое море, пока остров не останется позади.
Вскоре лесистый зеленый берег начал удаляться. Его маленькие мысы и бухточки стали неразличимы, а в море появились слабые волны. Лодка мерно опускалась и приподнималась. Все шире и шире раскидывалось море. Вокруг лодки оно было зеленым и пенным, но в отдалении, ближе к горизонту, начинало синеть. Остро пахло солью, и было очень тихо — только легкий шорох воздуха, рассекаемого веслами, легкие всплески при гребках, мягкие шлепки волн в борта лодки да поскрипывание уключин... Солнце припекало все сильнее.
Люси и Сьюзен было очень приятно сидеть на носу лодки и, перегибаясь за борт, погружать руки в морскую воду; правда, последнее им удавалось очень редко. Отчетливо виднелось морское дно: чистый светлый песок с разбросанными тут и там пурпурными пятнами водорослей.
— Совсем как в старину, — вздохнула Люси. — Помнишь, как мы плавали на Теребинты и в Гальму, и к Семи Островам? А путешествие к Уединенным Островам?
— Помню, — отвечала Сьюзен. — А помнишь наш корабль “Морская Звезда”? На носу голова лебедя, а по бортам резные лебединые крылья, которые доходили почти до самой ватерлинии...
— Да... И шелковые паруса, и огромный фонарь на корме...
— А какие были пиры, и сколько музыки...
— Помнишь, как музыканты устраивались вверху, на реях, и
начинали играть на флейтах? Казалось, будто музыка льется с самого неба.
Вскоре Сьюзен сменила на веслах Эдмунда, а он перешел вперед и сел рядом с Люси. Они уже миновали остров и теперь держались ближе к берегу, который тянулся справа, по-прежнему заросший сплошным непроходимым лесом. Этот вид мог бы показаться очаровательным, если бы они не помнили, каким был этот берег в их время — открытый и приветливый, овеваемый прохладным морским ветерком и весь полный веселого, дружелюбного народа...
— Уф! — перевел дыхание Питер. — Должен признать, работка довольно утомительная.
— Можно, я тоже немного поработаю веслами? — вызвалась Люси.
— Весла слишком велики для тебя, — резко ответил Питер, не потому что испытывал раздражение, просто у него уже не оставалось сил для разговоров.
Глава девятаяЧТО ВИДЕЛА ЛЮСИ
Сьюзен и мальчики по очереди сменяли друг друга на веслах и совсем выбились из сил. Наконец, обогнув последний мыс, лодка вошла в залив Зеркальные Воды. Люси, хоть и не гребла, тоже чувствовала себя неважно. Голова у нее разболелась из-за того, что она столько часов провела на жаре, под открытым солнцем. Даже Трумпкин думал только о том, когда же наконец закончится это плавание. Скамья, на которой он сидел за рулем, была рассчитана на человека, а не на гнома. Поэтому ноги его не доставали до днища лодки, а каждый знает, как неудобно и трудно сидеть таким образом даже в течение десяти минут.
И так как все чувствовали себя очень усталыми, то и настроение заметно упало. Отправляясь в путь, дети стремились только к тому, чтобы побыстрее найти Каспиана. Теперь они начали задумываться, что будут делать, когда найдут принца. Как горстке гномов и лесных тварей, которые всю жизнь только скрывались, можно будет справиться с целой армией взрослых людей?
Смеркалось. Они все еще плыли по Зеркальным Водам, весла поднимались и опускались все реже, а берега проплывали мимо все медленнее... Чем гуще становились сумерки, тем ближе сходились берега залива. И вскоре деревья, нависавшие над водой, уже сомкнули у них над головами свои ветви. Здесь было еще тише. Рокот прибоя давно уже стих где-то позади. Теперь они слышали с обеих сторон журчание речек и ручейков, стекавших в Зеркальные Воды.
Когда наконец наши путешественники пристали к берегу, они были такими уставшими, что не стали даже разжигать костер. Решено было поужинать яблоками и не тратить силы на ловлю рыбы или охоту. Несмотря на то, что прошел уже целый день, съели совсем мало, потому что казалось — никогда в жизни им не захочется даже смотреть на яблоки. Молча пожевав, они сдвинулись поближе и легли, тесно прижавшись друг к другу, на п