— Ну, ты уж скажешь! — присвистнул Эдмунд. — Хотел бы я знать, как ты до этого додумался? Ведь это здание разрушено много веков назад. Погляди на то больно'' дерево, которое выросло прямо в воротах. Погляди на камни. Любой тебе скажет, что тут никто не жил уже не одну сотню лет.
— Я это вижу, — сказал Питер. — В том-то и состоит вся трудность. Но давайте на минутку отвлечемся от этой ветхости и подумаем вот о чем. Во-первых, у этого зала такие же размеры и форма, как у Парадного Зала в Каир-Паравеле. Представьте себе, что тут все цело, расписной потолок наверху, вместо травы — цветной мозаичный пол, на стенах вместо плюща — гобелены, и мы с вами окажемся в нашем пиршественном зале.
Никто ему не возразил.
— Во-вторых, — продолжал Питер, — колодец находится на том же самом месте, где был колодец в Каир-Паравеле — немного южнее главного зала. И у него те же самые размеры и форма.
И снова ему никто не возразил.
— В-третьих, Сьюзен только что нашла одну из наших старых шахматных фигурок или какую-то похожую на них как две капли воды.
В-четвертых, неужели вы забыли, как мы закладывали сад у северных ворот Каир-Паравеля? Это было в тот самый день, когда к нам прибыло посольство из Калормена. Сама Помона, предводительница Лесного Народа, наложила на землю сада доброе заклятие. Неужели вы забыли этого потешного старичка Белоножку, вожака Кротов? Ведь ямы для саженцев копали Кроты, эти славные и скромные ребята. И Белоножка, опираясь на свой заступ, сказал тогда: “Поверьте моему слову, ваши величества, настанет день, когда вы будете очень довольны этим садом!” И, ей-богу, он оказался прав.
— Вспомнила, вспомнила! — захлопала в ладоши Люси.
— Но сам подумай, Питер! — возразил Эдмунд. — Те деревья должны бы уже давным-давно сгнить. И если уж на то пошло, сад мы сажали не рядом с воротами. До такой глупости у нас дело не дошло.
— Разумеется, — согласился Питер. — Но с тех пор прошло столько времени, что он успел разрастись до самых ворот.
— И не забывай еще одно обстоятельство, — продолжал Эдмунд. — Каир-Паравель стоял не на острове.
— Я и сам очень удивлен. Но тогда он стоял на длинном выступе... это называется полуостровом. И чтобы стать настоящим островом, требовалось совсем немного. За такое время он вполне мог превратиться в остров. Например, кто-то выкопал канал, чтобы отгородить замок от материка...
— Минуточку! — воскликнул Эдмунд. — Вот ты только что сказал: “за такое время”! Но ведь после того, как мы вернулись из Нарнии, прошел всего лишь год! И ты думаешь, что за этот срок наш замок успел разрушиться, маленькие деревца, посаженные при нас, разрослись в огромный старый сад, да вдобавок на острове и по берегу вырос дремучий лес, какого тогда совсем не было? И бог знает, что еще напроисходило! Но это же невозможно!
— Послушайте! — вмешалась Люси. — Ведь легко проверить. Если это действительно Каир-Паравель, то как раз в стене, спиной к которой мы сидим, должна быть дверь, а за ней лестница, которая ведет вниз, в комнату, где была наша главная сокровищница.
— Думаю, что сейчас тут нет ни двери, ни сокровищницы, — сказал Питер и встал.
Стена позади них была покрыта сплошным ковром плюща.
— Ну, это-то можно выяснить очень быстро, — возразил Эдмунд.
Он взял толстый сук, предусмотрительно положенный возле костра — чтобы не вставать, когда нужно будет подбросить в огонь дровишек. Подойдя к заросшей плющом стене, Эдмунд принялся ее выстукивать. Мерное “тук-тук-тук” сопровождало его, когда он продвигался вдоль стены, ненова “тук-тук-тук”, а потом вдруг стена зазвучала иначе — глухим звуком полого дерева: “бу-у-ум, бу-у-ум, бу-у-ум”!
— Тысяча чертей! — произнес удивленный Эдмунд.
— Надо очистить стену от плюща, — сказал Питер.
— Не надо, оставьте все как есть! — взмолилась Сьюзен. — Хотя бы до утра. Ведь мы собираемся провести здесь ночь, и я не хочу, чтоб ночью у меня за спиной зияла черная дыра, из которой может выйти кто угодно... Да вдобавок оттуда будет тянуть сквозняком и сыростью. Ведь скоро совсем стемнеет.
— Сьюзен! Как ты можешь! — воскликнула Люси, укоризненно глядя на сестру.
Мальчики тоже были слишком возбуждены, чтобы прислушаться к советам Сьюзен. Они начали обрывать плющ, помогая себе перочинным ножом. Вскоре вся площадка, где они только что сидели, была завалена побегами плюща. Наконец, показалась дверь.
— Разумеется, заперта, — сказал Питер
— Дерево, должно быть, все сгнило, — возразил Эдмунд. — Нам надо просто ее дергать и толкать, и она моментально рассыплется. К тому же мы получим на ночь великолепное топливо для костра. Начали!
Но с дверью пришлось повозиться дольше, чем предполагали мальчики. К тому времени, как они с ней справились, в огромном зале стало сумеречно, а в небе зажглось несколько ранних звездочек. Не только Сьюзен почувствовала легкий озноб, когда Питер и Эдмунд, обойдя груду искрошенного дерева и стерев пыль с лица и рук, заглянули в темное отверстие, которое они проделали. Из отверстия тянуло холодом.
— Нам понадобятся факелы, — сказал Питер.
— О, ну зачем все это, к тому же на ночь глядя! — начала просить Сьюзен. — Ведь говорит же Эдмунд...
— Ну, теперь бы я этого уже не сказал! — прервал ее Эдмунд. — Я пока ничего не понимаю, но попозже мы во всем разберемся. А теперь надо поглядеть, что там есть. Пошли, Питер?
— Надо идти, — согласился Питер. — Не вешай нос, Сьюзен. Глупо строить из себя маменькину дочку, если мы снова в Нарнии. Нам ведь ни за что не уснуть, если рядом с нами будет эта дыра. Мы всю ночь будем ломать голову — что может там быть!
Они выбрали несколько длинных палок, зажгли их с одного конца и попытались спускаться с ними, как с факелами, но из этого ничего не получилось. Если их держали зажженным концом вверх, факелы гасли, когда же их наклоняли, длинные языки пламени хватали за руки, а дым ел глаза. Тогда они решили обойтись без факелов и воспользоваться карманным фонариком Эдмунда, который ему подарили всего неделю назад, надень рождения, и батарейка была почти новая. Эдмунд шел первым, освещая путь, за ним —
Люси, потом Сьюзен, а Питер прикрывал тыл.
— Я стою на верхней ступени лестницы, — сообщил вскоре Эдмунд.
— Считай ступеньки, — приказал Питер.
— Первая, вторая, третья... — говорил Эдмунд, осторожно спускаясь вниз, пока не досчитал до шестнадцати. — А тут уже пол, — крикнул он наверх.
— Значит, это действительно Каир-Паравель! — обрадовалась Люси. — У нас их было шестнадцать!
Они молча и осторожно пошли вниз, а Эдмунд освещал им снизу ступеньки. Когда наконец все они собрались у подножия лестницы, Эдмунд медленно повел вокруг лучом фонарика.
— А-а-ах! — в один голос выдохнули дети.
И было от чего! Теперь у них не осталось никаких сомнений в том, что они находятся в древней сокровищнице замка Каир-Паравель. Это было длинное узкое помещение, посреди которого шло что-то вроде тропы (как это бывает в теплицах). Вдоль стен разделенные правильными интервалами стояли роскошные рыцарские доспехи, похожие на воинов, охраняющих сокровища. Между доспехами, тоже по обе стороны прохода, тянулись полки, а на них — драгоценные вещи: ожерелья, браслеты, кольца, золотые кубки и блюда, огромные слоновьи бивни, броши, диадемы и золотые цепи. Груды неоправленных самоцветов лежали на полках так, будто это были куски мрамора или просто картошка, а не алмазы, рубины, карбункулы, изумруды, топазы, аметисты... Под полками стояли огромные сундуки, окованные железными полосами и запертые на тяжелые навесные замки.
Здесь было холодно, как в леднике, и так тихо, что дети слышали собственное дыхание. Сокровища покрывал толстый слой пыли, и если бы дети уже не поняли, где находятся, и не помнили большую часть этих вещей, то вряд ли догадались бы, что перед ними драгоценности. Во всем, что их окружало, было нечто очень печальное и внушающее невольную робость — может быть, потому, что место это оставалось забытым много веков... Поддавшись настроению, они несколько минут молчали. Потом медленно пошли вдоль полок. Снимали вещи, разглядывали, узнавали — как будто встречались со старыми друзьями. Время от времени слышалось удивленное:
— О, вы только посмотрите! Золотые обручи, которые были на нас в день коронации! Совсем новехонькие!
— Смотрите, это же моя брошка! Мы-то все думали, что она потерялась!
— Послушай! Не те ли это доспехи, в которых ты сражался на великом турнире на Уединенных Островах?
— Помните, как гном делал это для меня?
— А помнишь, как мы в последний раз пили из этого рога?
— Ты помнишь...
— Помнишь...
Неожиданно Эдмунд запротестовал:
— Послушайте! Так у нас скоро сядет батарейка, а кто знает, сколько раз нам еще понадобится фонарик! Может, возьмем то, что нам нужно, и уйдем?
— Прежде всего надо взять с собой наши подарки, — сказал Питер.
Все поняли, что он имеет в виду. Когда-то, давным-давно (по нарнианскому времени, конечно), Дед Мороз вручил ему, Сьюзен и Люси подарки, которые они ценили больше всего королевства. Лишь Эдмунд тогда остался без подарка, потому что был в другом месте (но это случилось по его вине, о чем вы, возможно, уже прочли в другой нашей книжке).
Дети согласились с Питером и прошли к дальней стене сокровищницы. Там они сразу же увидели свои подарки, висящие на стене. Самый маленький принадлежал Люси — бутылочка. Но сделана была эта бутылочка не из стекла, а из цельного алмаза, и в ней оставалась еще половина волшебного эликсира, которым можно было исцелить почти любую рану и любую болезнь. Люси с торжественным видом сняла со стены свой подарок и повесила на ремешке через плечо — и почувствовала себя, как в прежние времена, когда эта бутылочка частенько была при ней.
Сьюзен тоже нашла свой подарок — лук со стрелами: они отлично сохранились. Слоновая кость, которой был инкрустирован колчан, не пожелтела, и он был полон хорошо оперенных стрел. Но Дед Мороз подарил ей тогда и волшебный рог, а его здесь не оказалось.