Весь экипаж корабля на двух баркасах направился к берегу. Сначала все вдоволь напились в реке, потом искупались в ней, потом поели и отдыхали, пока Каспиан не отдал приказ браться за работу. Четырех человек послали охранять корабль, остальным нашлась работа на берегу.
Первым делом на берег переправили все пустые бочки и бочонки, какие нашлись. Поврежденные, те, что еще можно было починить, починили, все наполнили водой и перевезли обратно на корабль.
Потом начали искать дерево для новой мачты. Лучше всего для этой цели подошла бы сосна, хорошо, если удастся разыскать ее на этом острове. Группа моряков принялась чинить паруса. Организовали охотничий отряд — настрелять на острове дичи, чтобы пополнить запасы пищи для дальнейшего плавания.
Кроме того, надо было выстирать и починить одежду, исправить множество мелких повреждений на корабле. Теперь, когда они смогли взглянуть на “Утреннюю зарю” со стороны, стало очевидно, что она ничем не напоминала тот изящный, великолепный корабль, который всего несколько недель назад покинул Узкую Гавань. Это была калека с облупившейся краской, сломанной мачтой и наскоро, кое-как залатанными снастями. Не корабль, а скорее остов корабля, потерпевшего кораблекрушение. И офицеры с матросами были под стать своему кораблю: истощенные, бледные, с покрасневшими от долгой бессонницы глазами, а уж одеждой своей все они вообще смахивали на огородных пугал.
Юстас лежал под деревом и слушал, как намечались планы предстоящих работ, и чем дольше вслушивался, тем чаще билось его сердце. Получалось, что даже здесь не удастся по-человечески отдохнуть. Первый их день на этой долгожданной земле будет целиком заполнен работой, и не менее тяжелой, чем на море. В голове его возникла восхитительная мысль: сейчас никто на него не смотрит, все ушли в разговоры о своем драгоценном корабле, как будто и в самом деле эта дьявольская посудина им дороже всего на свете. Почему бы ему не воспользоваться подходящей минутой и не смыться отсюда? Он прогуляется по лесу и, зайдя вглубь, найдет себе местечко повыше, ведь на горе воздух должен быть прохладнее и свежее, чем в этой парилке. Там он выспится как следует и вернется к остальным, когда те уже закончат свою дневную работу.
Юстас сразу почувствовал уверенность: это как раз то, что нужно. Единственное, что от него требуется, — соблюдать величайшую осторожность, чтобы и впрямь не напороться на каких-нибудь диких зверей, да не терять из виду корабль и залив, чтобы легко было отыскать дорогу назад. Ему совсем не улыбалось остаться одному на этом чужом острове.
Мальчик немедленно привел свой замысел в исполнение. Тихонько встав, он направился в самые густые заросли, изо всех сил стараясь идти как можно медленнее, будто слоняясь без цели; он даже слегка пошатывался из стороны в сторону, чтобы, поглядев на него, все подумали — он просто решил немножко поразмять ноги. Его удивило, как быстро позади стихли голоса и как сразу его окружили тишина и душная, темно-зеленая лесная мгла. Юстас понял, что можно идти побыстрее, шаги его стали решительнее, и назад он уже больше не оглядывался.
Вскоре лес кончился, и прямо перед ним вырос склон, круто уходящий вверх. Трава стала сухой, ноги скользили по ней, но он упрямо поднимался вверх, помогая себе руками. Дышать становилось все тяжелее, приходилось то и дело отирать пот со лба, но горе-исследователь упрямо карабкался вверх. Это, кстати, говорило о том, чего сам Юстас еще не осознавал: несколько недель плавания и даже тот малый труд, который он позволял себе, принесли уже некоторую пользу. Прежний Юстас, чадо Гарольда и Альберты, выдохся бы через каких-нибудь десять минут и отказался бы от дальнейшего восхождения.
Продвигался он медленно, несколько раз отдыхал, но, в конце концов, вскарабкался на гребень. Он ожидал, что отсюда перед ним откроется вид на центральную часть острова, но облака успели опуститься так низко, что впереди ничего нельзя было разглядеть; а с моря навстречу им тянулся туман. Юстас уселся на землю и огляделся. С высоты залив казался совсем маленьким, а море простиралось к западу на много миль. Вдруг туман наполз на него и сомкнулся вокруг — густой, но совсем не холодный. Юстас улегся прямо на землю, повернулся спиной к морю — именно в таком положении, ему казалось, он сможет наконец насладиться полным покоем...
Правда, если он и наслаждался, то очень недолго, потому что впервые за всю свою жизнь вдруг почувствовал себя совершенно одиноким. Он даже не заметил, как в нем возникло это чувство, пока вдруг не спохватился, сколько же прошло времени. Его окружала глухая и вязкая тишина, не было слышно даже слабого шороха. В голову пришла мысль, что он мог, незаметно для себя, пролежать здесь уже много часов. И все могли уже уйти! Тем более, какая работа в такой туман? А может, они специально дали ему отойти подальше, чтобы избавиться от него? Бросить его здесь! Юстаса охватила паника, он вскочил и начал поспешно спускаться.
Вначале он спешил и, чтобы поскорее вернуться на берег, скатывался по крутым травянистым откосам, порою на несколько десятков футов. Потом ему пришло в голову, что таким образом его может занести слишком далеко влево, а поднимаясь, он заметил с той стороны пропасть. Поэтому он вернулся немного назад, ближе к тому месту, откуда начал спуск, разумеется, насколько это было возможно определить в таком тумане. Затем снова начал спускаться, теперь стараясь забирать вправо. Тут, как ему показалось, дело пошло намного веселее, хотя спускался он очень осторожно и видел склон перед собою не дальше, чем на два шага. По-прежнему вокруг стояла мягкая, ватная тишина. Не очень-то приятно в таких условиях продвигаться вниз шаг за шагом, но внутренний голос все время твердил ему: “Спеши, спеши, спеши!” С каждой минутой он все больше утверждался в ужасной мысли: его хотят бросить. Если бы он лучше понимал Каспиана и юных Певенси, ему, конечно, и в голову не пришло бы, что они способны на такую злую шутку. Но он так долго старался убедить себя, будто они сущие дьяволы в человеческом обличье, что преуспел в этом.
И вот Юстас поскользнулся на посыпавшихся из-под ног камнях, слетел на несколько ярдов вниз, чудом удержался на ногах, шагнул вперед и понял, что выбрался на ровное место.
— Наконец-то! — воскликнул он. И, удивившись, добавил: — А где же деревья?.. Вон впереди что-то темнеет, наверно, лес. Будем надеяться, что туман скоро рассеется.
Надежда оправдалась. С каждой минутой становилось светлее, под конец ему пришлось даже прищуриться. Туман поднялся и рассеялся. Юстас увидел, что стоит в совершенно незнакомой долине, и нигде вокруг нет никаких признаков моря.
Глава шестаяПРИКЛЮЧЕНИЕ ЮСТАСА
А в это время остальные члены экипажа умывались в речке после работы и собирались обедать. Трое лучших стрелков, охотившихся на северном склоне холма, вернулись с добычей — парой диких коз. И вкусное мясо уже успело поджариться на костре. Каспиан приказал доставить на берег бочонок вина — очень крепкого вина из Арченланда, пить которое можно было, только разбавив водой. Еды и вина хватало вдоволь. Все хорошо поработали и успели немало сделать, так что трапеза получилась очень веселая. И только прикончив вторую порцию жареной козлятины, Эдмунд поинтересовался:
— А где этот нудяга Юстас?
Юстас тем временем разглядывал лежащую перед ним долину. Склоны по ее бокам были такими крутыми и обрывистыми, а она — такой глубокой и узкой, что казалась огромной ямой или рвом. Дно долины поросло травой, из-под которой то тут, то там выглядывали камни, а местами трава была выжжена, как сухим летом по обочинам железнодорожного полотна. Ярдах в пятнадцати от того места, где он стоял, лежало небольшое озерко с чистой прозрачной водой. Поверхность воды была совершенно гладкой. Казалось, в долине никого не было: ни зверей, ни птиц, ни насекомых. Солнце клонилось к западу, за угрюмые острые пики, торчащие по скалистым краям долины.
Конечно же, Юстас сразу понял, что произошло: в тумане он спустился не по той стороне гребня. Обернувшись, он попытался увидеть путь, по которому сюда попал. И с первого же взгляда мальчика бросило в дрожь. Лишь поразительное везение позволило ему найти в тумане ту единственную тропинку, где только и можно было спуститься, оставшись живым. Узенькая, поросшая травой зеленая полоска чуть ли не отвесно шла сверху вниз, а по обе стороны ее чернели пропасти. Другого пути наверх отсюда не было! Но теперь, видя, что это такое, сможет ли он пройти по ней назад? От одной мысли об этом все поплыло перед глазами Юстаса.
Он отвернулся от жуткого обрыва и решил для начала напиться
воды из озерка. Но повернувшись и собираясь шагнуть вперед, в долину, услышал позади себя какой-то звук — первый звук за много часов. Это был всего лишь шорох, но в мертвой тишине он прозвучал громко и отчетливо. Юстас застыл на месте и несколько мгновений не шевелился. Потом повернул голову и посмотрел.
У подножия обрыва, чуть левее того места, где он стоял, виднелась темная и низкая дыра — наверно, вход в пещеру. И из этой дыры поднималась струйка дыма. Нет, две струйки. Осыпавшиеся с откоса камни, лежавшие перед дырой, шевелились под этими струйками. Это их шорох услышал сейчас мальчик. Как будто из глубины что-то ползло наружу, сдвигая с места все, что было перед ним.
Оттуда действительно что-то ползло. Хуже того — оно уже почти выползло. Будь на месте Юстаса Люси, Эдмунд или любой из моих читателей, они бы узнали его сразу; но ведь Юстас никогда не читал хороших детских книжек. И такого существа, которое сейчас выползало, он не только никогда не видел на картинках, но даже и вообразить себе не мог: длинная свинцово-серая морда; тускло-красные глаза; голая кожа без малейших признаков шерсти или перьев; длинное гибкое тело, волочащееся по земле; ноги, на которых колени, как у паука, торчали выше спины; ужасные клешни; крылья, как у летучей мыши, со скрежетом задевали камни на потолке пещеры, и хвост длиной во много ярдов. А те две струйки дыма выходили из его ноздрей. Конечно, это был дракон, но Юстас не сказал себе этого слова — дракон. Впрочем, если б даже и сказал, вряд ли его положение стало бы от этого легче.