л кусок зачерствевшего хлеба, выброшенный коком. Поравнявшись с той самой черной вещью, кусок как будто столкнулся с нею — но на самом деле не столкнулся, а проплыл над ней. Тогда Люси поняла, что черный предмет находится не на поверхности. Потом эта вещь неожиданно стала намного больше, а через некоторое время так же неожиданно опала и приняла прежние размеры.
Люси думала-гадала, что бы это могло быть. Ей начало казаться, что она уже видела где-то нечто подобное, только никак не могла вспомнить, где. Она подперла голову рукой, сощурилась и даже высунула язык, усиленно вспоминая. И наконец вспомнила! Конечно же, это очень похоже на картину, которую можно видеть из окна поезда в ясный солнечный день. По окрестным полям бежит тень поезда — с такой же скоростью, разумеется, как и сам поезд. Потом поезд влетает в узкое ущелье с отвесными склонами, тут же тень мгновенно оказывается совсем рядом и становится огромной, но продолжает лететь рядом с вами по заросшим травой откосам ущелья. Потом поезд выезжает на простор — и на тебе! — черная тень снова обретает прежний размер, продолжая свой бег по полям и лугам.
"Это же наша тень! — поняла Люси. — Тень “Утренней зари”. Она бежит вслед за нами по морскому дну. Когда она вдруг стала больше, мы проплывали над какой-то возвышенностью. Выходит, вода намного прозрачнее, чем я думала. Чтобы тень “Зари” выглядела такой маленькой, глубина здесь должна быть не в одну сотню футов. А тень видна так резко и четко!"
Как только она это сообразила, то сразу догадалась, что широкая серебристая поверхность, которой она до этого любовалась, совершенно не задумываясь, что это такое, на самом деле песок, выстилающий морское дно. А пятна на ней, яркие или темные, на самом деле не свет и тени на поверхности, а какие-то самые настоящие предметы там, на дне. Сейчас корабль проплывал над зеленоватой массой, отливающей нежным пурпуром, а посередине эту массу рассекала широкая и извилистая бледно-серая полоса. Теперь Люси стала вглядываться повнимательнее и поняла, что темное вещество немного приподнято над серебристой поверхностью и мягко колышется. “Совсем как деревья на ветру, — подумала девочка. — И наверно, это и есть деревья. Там какой-то подводный лес”.
Они проплыли над лесом, и бледная серая полоска, рассекавшая его, слилась с другой серой полоской, пошире. “Если бы я была там, внизу, — рассуждала Люси, — то эта полоса была бы самой настоящей дорогой через лес. А то место, где она пересекается с другой полосой, — перекрестком. Вот бы как-нибудь побывать там и разглядеть все поближе! А теперь лес кончился. Я готова поверить, что та полоса и впрямь дорога. Отсюда видно, что она и дальше идет уже по чистому песку. Она совсем другого цвета, чем песок. А по краям
вдобавок чем-то очерчена, как будто проведены пунктирные линии. Наверно, это камни или столбики. Ну вот, а теперь она стала шире”.
Но на самом деле дорога стала не шире, а ближе. Люси догадалась об этом по тому, что тень корабля резко метнулась ей навстречу, стремительно разрастаясь. А дорога — теперь Люси была абсолютно уверена, что это дорога, — начала выделывать зигзаги. Очевидно, взбиралась на какой-то крутой холм. А когда Люси склонила голову набок и оглянулась назад, она увидела картину, какую у нас обычно можно увидеть с вершины холма, разглядывая дорогу, по которой мы только что взобрались туда. Она видела теперь даже солнечные лучи, которые пробивались сквозь толщу воды и падали в лесистую долину. Вдали все таяло в смутном сером сумраке, а некоторые места сияли ярким ультрамарином. “Там самое яркое освещение”, — догадалась Люси.
Однако она не могла долго глядеть назад, потому что впереди, по ходу судна, возникали все новые и новые захватывающие картины. Дорога, похоже, взобралась наконец на вершину холма, теперь она бежала прямо вперед. По ней начали двигаться туда и обратно какие-то маленькие пятнышки. А потом в поле зрения ворвалось нечто совсем уж удивительное; к счастью, все было ярко освещено, насколько вообще ярким может быть солнечный свет, прошедший через сотни футов морской воды. Предмет представлял собой что-то бугорчатое и иззубренное, отливающее цветами перламутра и слоновой кости. Путешественники плыли так близко над ним, что Люси не сразу поняла, что это такое. Лишь приглядевшись к теням, догадалась. Тени, отбрасываемые этим, лежали на песке, длинные и острые. Люси вдруг увидела, что это тени башен и шпилей, минаретов и куполов.
"Вот оно что! Это город или очень большой замок. Интересно, почему они выстроили его на самой вершине такой огромной горы?"
Много времени спустя, уже вернувшись в Англию и обсуждая вместе с Эдмундом свои приключения, она нашла ответ — и я уверен, что совершенно правильный. Дело в том, что в море чем глубже, тем темнее и холоднее, к тому же там, в вечном холоде темных глубин, живут самые опасные морские чудовища — спруты, морские змеи, исполинские скаты. Поэтому морские долины должны быть дикими, неприветливыми, очень опасными и, следовательно, пустынными. И Морской Народ чувствует себя в этих долинах примерно так же, как мы в горах, а в горах — точно так же, как мы в долинах. Именно на высотах (с нашей точки зрения, на отмелях) там царят теплота, свет и покой. Конечно, отчаянные головы могут быть и среди Морского Народа; охотники и рыцари, возможно, в поисках приключений забираются в самые глубокие бездны, но отдохнуть они возвращаются домой на высоты, где царят мир и тишина, учтивость и рассудительность, труд и игры, песни и танцы.
"Утренняя заря" проплыла над городом, а морское дно все еще продолжало повышаться. Под килем корабля оставалось футов сто воды или даже меньше. Дорога пропала. Они плыли над какой-то открытой равниной, напоминавшей парк, то тут, то там виднелись небольшие рощицы очень ярко окрашенных деревьев. И вдруг — Люси даже вскрикнула от возбуждения — показался Морской Народ.
Было их не то пятнадцать, не то двадцать, все верхом на морских конях (не тех крохотных морских коньках, каких можно увидеть в музее, а на самых настоящих лошадях, по виду таких же, как и наши, только значительно крупнее). Люси подумала, что это, вероятно, очень знатные, а может, даже и царственные особы, потому что на головах кое у кого сверкало золото, а за плечами, как плащи на ветру, струились волны изумрудного или оранжевого цвета. Люси воскликнула:
— Вот досада с этими рыбами! Надо же им появиться именно сейчас!
Между нею и Морским Народом оказался целый косяк каких-то маленьких толстеньких и полосатых рыбок, плывущих чуть ли не у самой поверхности. Хотя они испортили ей картину, зато с их появлением начали разворачиваться самые интересные события. Неожиданно маленькая, но на вид очень свирепая рыбка стрелой взметнулась снизу вверх, щелкнула зубами, вцепилась в одну из толстых рыб и с невероятной скоростью потащила вниз. А Морские Жители, сидя верхом на конях, не отрываясь глядели вверх и, судя по всему, были полностью поглощены происходящим. Люси видела, как они оживленно переговаривались и смеялись. И не успела рыбка-охотница со своей жертвой доплыть до них, как уже другая рыбка того же самого вида стрелой взметнулась вверх из самой группы всадников. Люси готова была ручаться чем угодно, что до этого мгновения она сидела на руке рослого морского жителя, восседавшего на самом крупном коне, и что этот житель подкинул рыбку вверх.
— Ну, это можно понять так, — рассуждала Люси. — Это отряд охотников, точнее — отряд соколятников. Ну да, что-то вроде нашей соколиной охоты. Они выехали в поле вместе с этими свирепыми рыбками, которые сидели у них на ладонях или на запястьях. Точно так же, как мы выезжали, держа на запястье наших охотничьих соколов, когда много веков назад были королями и королевами в Каир-Паравеле. Потом они их подбрасывают в воздух, чтобы они летели ... нет, они их пускают в воду, чтобы они плыли за другими. А те рыбы, что вверху, — дичь. Но хотела бы я знать, как они..."
Внезапно сцена внизу изменилась. Морские Жители увидели “Утреннюю зарю”. Косяк рыб будто взорвался, разлетаясь во все стороны, а Морские Жители медленно поплыли вверх, прямо к поверхности, явно собираясь разглядеть поближе ту вещь, огромную и черную, которая проплывала между ними и солнцем. Они поднялись к самой поверхности и оказались так близко, что будь они не в воде, а в воздухе, Люси могла бы легко, не повышая голоса, заговорить с ними. Теперь она видела, что среди Морских Жителей были и мужчины, и женщины. На головах у всех сверкали затейливые золотые диадемы, у многих на груди — ожерелья из огромных жемчужин. И больше ничего на них не было. Кожа казалась цвета старой слоновой кости, волосы — темно-пурпурными. Король, находящийся в центре группы (не могло быть никаких сомнений, что именно он король) надменно и свирепо глянул прямо в лицо Люси и взмахнул копьем, которое держал в руке. Иначе, как угрозу, этот жест понять было нельзя. На лицах дам застыло изумление. Люси подумала, что раньше им не приходилось видеть ни кораблей, ни людей, да и как они могли видеть их здесь, в море у Края Света, куда, возможно, не заплывал еще ни один корабль с самого сотворения мира!
— Что это ты разглядываешь, Лю? — услышала она у себя за спиной.
Люси была настолько поглощена увиденным, что от этих слов вздрогнула, словно очнулась ото сна. Она почувствовала, что рука ее буквально онемела от того, что она столько времени простояла в одном положении, низко нагнувшись над перилами фальшборта. Обернувшись, девочка увидела рядом с собой Эдмунда и Дриниана.
— Смотрите сами, — показала она вниз.
Они вгляделись, и почти сразу же Дриниан отпрянул назад, потянув за собой Эдмунда и Люси, заговорив почти шепотом:
— Отвернитесь поскорее, ваши величества! Станьте спиной к морю! И пожалуйста, сделайте вид, что вы ничего не видели. Говорите о каких-нибудь пустяках.
Люси послушалась, но спросила:
— В чем дело, Дриниан?
— Морякам нельзя видеть это, — отвечал Дриниан. — Ни в коем случае. Мне рассказывали, что многие люди, увидав их, влюблялись в Морских Дев так, что теряли рассудок и прыгали за борт. А некоторые теряли рассудок из-за того, что хотели во что бы то ни стало побывать в подводной стране. Раньше, когда нарнианцы много плавали по чужим морям, подобные истории, как я слышал, случались частенько. Утверждают, что видеть Морских Жителей — всегда к беде.