Всё это долго описывать, но увидеть можно было сразу. Джил быстренько обернулась, чтобы крикнуть друзьям: «Послушайте! Всё в порядке. Мы на поверхности, дома!» — однако вслух произнесла только «Послушайте!» — и вот по какой причине. Вокруг танцующих вертелись гномы, одетые в праздничные наряды. Их головы украшали алые, отороченные мехом капюшоны с золотыми кисточками, а ноги — высокие сапоги с пушистыми отворотами. Они кидали снежки (именно их и увидела поначалу Джил), но в танцоров не метили, как бы поступали на их месте глупые мальчишки в Англии. Они просто бросали снежки в такт музыке, и если все танцоры находились там, где им и полагалось в данный момент быть, то снежки ни в кого не попадали. Это был Большой снежный танец, который исполняли в Нарнии каждый год в первую лунную ночь, как только снег покроет землю. Конечно, это был танец-игра, потому что, стоило кому-нибудь из танцоров сбиться с такта или зазеваться, как он под общий смех получал снежком по носу. У хороших танцоров, гномов и музыкантов ни единый снежок часами не попадал в цель. Ясными ночами, когда холод, барабанный бой, уханье сов и лунный свет разогревали кровь вольных лесных жителей, они могли танцевать до самого рассвета. Если бы вы только видели этот танец!
А остановил Джил после слова «послушайте» всего лишь крупный снежок, пущенный каким-то гномом с противоположной стороны, благополучно миновавший танцующих и попавший ей прямо в раскрытый рот. Но она нисколько не расстроилась — сейчас и двадцать снежков не смогли бы испортить ей настроение. Между тем говорить, если рот забит снегом, всё-таки невозможно. Обретя наконец способность издавать звуки, Джил оказалась так взволнована, что совсем забыла об остальных путешественниках, которые остались там, в темноте, и в полном неведении. Она не придумала ничего лучше, как просто высунуться из дыры как можно дальше и крикнуть танцующим:
— Помогите! Помогите! Мы там, под землёй, в холме. Откопайте нас.
Нарнийцы, раньше и не замечавшие дыру в обрывистом берегу, какое-то время вертели головами в разные стороны, пока не поняли, откуда раздаётся крик. Увидев наконец Джил, все бросились к ней и принялись карабкаться вверх по склону. Схватившись за протянутые руки, Джил вылезла из норы и тотчас рыбкой заскользила вниз по обрыву, но внизу вскочила на ноги и закричала:
— Пожалуйста, откопайте остальных. Там ещё трое, не считая лошадей, и среди них принц Рилиан.
Пока она говорила, её окружила толпа, и множество нарнийцев, которые смотрели танец и которых она поначалу не заметила, поспешили наверх. Белки стаями прыгали с деревьев, а совы взлетали. Ежи семенили по снегу короткими лапками. Медведи и барсуки степенно шли за ними. Замыкала процессию большая пантера, от волнения подёргивая хвостом.
Но стоило им понять, о чём говорит Джил, как они тотчас засуетились и принялись кричать:
— Кирки и лопаты, ребята, и поторопитесь! Тащите инструменты!
— Разбудите кротов, пусть копают. Они это умеют не хуже гномов, — предложил кто-то.
— Что она там говорила о принце Рилиане? — спросил чей-то голос.
— Тс-с! — отозвалась пантера. — Бедное дитя повредилось рассудком, что неудивительно, после такого-то… Сама не знает, что говорит.
— Верно, — согласился старый медведь. — Подумать только! Она назвала принца Рилиана лошадью!
— Да не называла она! — запальчиво возразила белка.
— Нет, называла! — упорно настаивала на своём другая.
— Это п-правда. Что ж в-вы такие г-глупые! — пролепетала Джил, у которой от холода зуб на зуб не попадал.
Тотчас дриада накинула ей на плечи меховой плащ, который кто-то из гномов уронил, поспешив за инструментами, а услужливый фавн поскакал между деревьями в пещеру, где виднелся огонь, чтобы принести Джил горячего питья. Не успел он вернуться, как появились гномы с лопатами и мотыгами и принялись копать склон. Внезапно Джил услышала крики: «Эй! Полегче! Опусти меч!» — потом: «Эй, юнец, давай без этого», — и наконец: «Смотрите, ну и нрав у него». Поспешив к месту происшествия, она не знала, плакать или смеяться при виде Юстаса с измазанным и бледным на фоне чёрной норы лицом, который размахивал мечом и так и норовил ударить каждого, кто пытался к нему приблизиться.
Юстас провёл последние несколько минут совсем не так, как Джил: услышав, как она вскрикнула, и увидев, как куда-то исчезла, вместе с остальными решил, что её похитили враги. Из туннеля ему было не видно, что бледный голубой свет — это лунное сияние, и Юстас решил, что отверстие в земле ведёт в очередную пещеру, где обитают какие-нибудь неведомые злые создания. Следует признать, что, убедив Хмура подставить ему спину, обнажив меч и высунувшись из дыры, он повёл себя очень мужественно. Конечно, остальные на его месте сделали бы то же самое, но отверстие в земле было для них слишком узким. Юстас хоть и был повыше Джил, но не отличался ловкостью и, вылезая, задел головой кромку отверстия, в результате чего на него обрушилась небольшая снежная лавина. Неудивительно, что, вновь обретя способность видеть, он заметил, как к нему со всех сторон бегут десятки каких-то существ, и принялся защищаться.
— Постой, Юстас, постой! — закричала Джил. — Это друзья. Посмотри! Мы в Нарнии. Всё в порядке.
Юстас наконец всё понял и принёс извинения гномам, после чего десятки коротких волосатых рук помогли ему выбраться на поверхность, как несколькими минутами раньше было с Джил. Она подползла к отверстию и, просунув внутрь голову, сообщила радостные вести остававшимся пока под землёй друзьям. В ответ она услышала, как Хмур пробормотал:
— Бедная Поул! Видно, произошедшее стало для неё последней каплей: повредилась рассудком, у неё начались видения. Впрочем, чему удивляться…
Джил и Юстас схватились за руки и с наслаждением, полной грудью вдохнули морозный ночной воздух. Юстасу тоже принесли меховой плащ, а ещё тёплое питьё для обоих. Пока они медленно пили, гномы успели расчистить от снега и даже дёрна отверстие в земле и теперь весело стучали кирками и лопатами, как буквально десять минут назад стучали ногами, отбивая такт в танце, фавны и дриады. Прошло всего десять минут, а Джил и Юстасу уже казались сном все те опасности, которые грозили им в тёмных, жарких и удушливых Земных Недрах. Здесь, на холоде, под ясной луной и крупными звёздами (в Нарнии они ближе к земле, чем у нас), в окружении добрых весёлых лиц, вообще с трудом верилось в существование этого мрачного мира.
Не успели они покончить с питьём, как появились кроты, явно только что разбуженные, всё ещё сонные и недовольные. Однако когда им объяснили, зачем позвали, кроты горячо взялись за работу. Даже фавны вносили свой вклад — отвозили в маленьких тачках землю: возбуждённо носились взад-вперёд белки, но Джил так и не могла взять в толк, что они, по их мнению, делают полезного. Медведи и совы довольствовались тем, что давали советы и без конца спрашивали у детей, не хотят ли они пройти в пещеру, где Джил заметила огонь, согреться и поужинать. Но ни Джил, ни Юстас никуда не соглашались идти, пока не увидят своих друзей на поверхности.
Никто на свете не умеет копать так, как гномы и говорящие кроты в Нарнии, но они, разумеется, совсем не считают это работой, потому что обожают копать. Прошло совсем немного времени, и они выкопали в обрывистом берегу огромную чёрную яму. И вот из темноты на лунный свет появился — кто не был с ним знаком, вполне мог и испугаться — сначала тонкий длинноногий квакль в остроконечной шляпе, а затем принц Рилиан собственной персоной с двумя огромными конями в поводу.
При появлении Хмура со всех сторон раздались крики:
— Да это же квакль!
— Это старина Хмур!
— Старина Хмур с Восточных болот!
— Где ты пропадал, Хмур?
— Тебя повсюду искали.
— Лорд Трам разослал грамоты с обещанием награды нашедшему!
Внезапно, как по команде, возгласы стихли и воцарилась мёртвая тишина, как это бывает в шумном классе, когда на пороге появляется директор. Все увидели принца.
Никаких сомнений по поводу того, кто перед ними, ни у кого не было. Многие звери, дриады, гномы и фавны помнили принца до того, как его околдовали. Представители старшего поколения нарнийцев не забыли, как выглядел его отец, король Каспиан, в молодости, и увидели в принце разительное с ним сходство. Но я думаю, они бы узнали его в любом случае. Несмотря на то что принц был бледен от долгого пребывания в Глубинном королевстве, одет в чёрное, растрёпан и измучен, во всём его облике было то, что ни с чем не спутаешь, то, что объединяло всех королей Нарнии, правивших волей Аслана, сидевших на троне Верховного короля Питера в Кэр-Паравале. В одно мгновение все головы обнажились, колени преклонились, но уже в следующую минуту окрестности огласили приветственные крики, все принялись прыгать от радости, водить хороводы, пожимать друг другу руки, обниматься и целоваться. Джил тоже прослезилась, растроганная всеобщим ликованием. Этот миг стоил всех пережитых опасностей.
— Прошу, ваше высочество, присоединиться к нам, — пригласил старейший гном, — для скромной трапезы по случаю окончания Большого снежного танца…
— Охотно, отец! — улыбнулся принц. — Наверное, ни один принц, рыцарь, дворянин или медведь не был так голоден, как мы, четверо путешественников, сегодня.
Все двинулись между деревьями к пещере. Джил слышала, как Хмур говорит своим спутникам:
— Нет-нет, моя история может подождать. Ничего особенного со мной не произошло, так что мне самому хотелось бы услышать новости. И, пожалуйста, не щадите меня, говорите всё как есть. Корабль короля потонул? Лесной пожар? Война на границе? Нашествие драконов?
Его слова вызвали дружный хохот и восклицания:
— Узнаём нашего квакля!
Дети валились с ног от усталости и голода, но тёплая пещера с отблесками огня, пляшущими на стенах, полочках с посудой, чашках, блюдцах и тарелках, а также на ровном каменном полу, точь-в-точь как на деревенской кухне, поначалу слегка их оживили. И всё же, пока готовился ужин, они задремали, а пока спали, принц Рилиан рассказал о своих приключениях самым старым и мудрым зверям и гномам. Теперь всем стало ясно: злая колдунья, несомненно, была из той же породы, что и та, которая некогда заморозила Нарнию. Она всё подстроила: сперва убила королеву, а затем заколдовала и самого принца. Поведал принц и о том, как ведьма готовила подкоп под Нарнию, намереваясь захватить её и там править, превратив его в короля-раба, да ещё в его собственной стране.