Они поднялись, и теперь впереди шёл Тириан. Медленно, сдерживая дыхание, они пробирались к небольшой рощице футах в сорока от часового.
— Ждите меня здесь, — прошептал он наконец своим спутникам. — Если что-то пойдёт не так, бегите.
Король смело и спокойно пошёл вперёд, прямо на глазах у врага. Часовой уставился на него и собрался было вскочить на ноги, испугавшись, что это начальник стражи и сейчас ему попадёт за то, что сидит, но Тириан опустился на колено рядом с ним и сказал:
— Неужели предо мною воин Тисрока (да живёт он вечно)? Сердце моё наполняется радостью, когда я вижу тебя среди зверей и демонов Нарнии. Дай мне твою руку, друг.
И прежде чем тархистанец успел что-либо понять, его правая рука оказалась словно в железных тисках, а через минуту он стоял на коленях, а к шее его был приставлен кинжал.
— Один звук, и ты умрёшь, — прошипел Тириан ему на ухо. — Скажи, где единорог, и останешься жив.
— З-за хлевом, мой господин, — запинаясь, пробормотал несчастный.
— Хорошо. Медленно встань и веди меня к нему.
Часовой поднялся, но лезвие кинжала по-прежнему касалось его шеи, только переместилось назад, пощекотав горло. Тириан шёл сзади и держал кинжал под ухом тархистанца. Дрожа, тот обошёл хлев.
Тириан сразу разглядел в темноте белый силуэт Алмаза и быстро проговорил:
— Тс-с! Молчи! Да, Алмаз, это я. Как они связали тебя?
— Стреножили и привязали уздечкой к кольцу в стене, — послышался голос верного друга.
— Стой здесь, спиной к стене! — приказал король часовому. — Так… Теперь, Алмаз, приставь рог к его груди.
— Со всей моей охотой, — отозвался тот.
— Если шевельнётся, пронзи ему сердце.
В считаные мгновения Тириан перерезал путы, а обрывками связал часовому руки и ноги, потом напихал ему в рот травы, завязал верёвкой от затылка до подбородка и усадил бедолагу к стене.
— Прости, что неучтиво обошёлся с тобой, солдат, но это было необходимо. Если встретимся когда-нибудь, я, быть может, смогу отблагодарить тебя. Ну а нам, Алмаз, надо торопиться.
Левой рукой король обвил шею друга, поцеловал его в нос, и, преисполнившись великой радостью, ступая как можно тише, они вернулись туда, где их ждали дети.
— Всё в порядке, — прошептал Тириан. — Славная ночная работа выполнена, а теперь — домой.
Они прошли всего несколько шагов, когда Юстас спохватился:
— Где ты, Поул?
Ответа не последовало, и он обратился к королю:
— Джил не с вами, ваше величество?
— А разве она не с тобой?
Всем стало страшно. Кричать было нельзя, и они звали её шёпотом, но ответа не было.
— Она отходила от тебя, пока меня не было? — спросил Тириан.
— Нет, я не слышал и не видел, чтобы уходила, — сказал Юстас. — Но она могла уйти и незаметно: умеет быть тихой, как мышка, сами видели.
В этот момент вдалеке раздался барабанный бой, и Алмаз насторожил уши.
— Гномы, похоже.
— И вполне возможно, вероломные, враги, — пробормотал Тириан.
— А теперь ещё и звук копыт, гораздо ближе, — заметил чуткий Алмаз.
Все трое замерли. На них столько всего сразу обрушилось, что они просто не знали, как поступить. Стук копыт приближался, и вдруг совсем рядом послышалось:
— Привет! Вы ещё здесь?
Благодарение небесам, это была Джил.
— Куда тебя черти носили? — спросил Юстас зловещим шёпотом.
— В хлев, — с трудом сдерживая смех, выдавила Джил.
— И по-твоему, это смешно? Знаешь, что я тебе скажу…
— Вы выручили Алмаза, государь? — оборвала его гневную тираду Джил.
— Да. Он здесь. А кто это с тобой?
— Это он, — почему-то хихикнула Джил. — Скорей уйдём отсюда, пока никто не проснулся.
Никто не стал спорить: и так слишком задержались в этом опасном месте, да и барабаны гномов звучали всё ближе, — и лишь когда отошли на приличное расстояние, Юстас спросил:
— Кто он? О чём ты?
— Тот, кого выдавали за Аслана, — рассмеялась Джил.
— Что? — воскликнул Тириан. — Где ты была?
— Ну, государь, — начала она извиняющимся тоном, — когда вы сняли часового, я решила, что неплохо бы заглянуть в хлев и узнать, что же там на самом деле, и поползла вперёд. Войти было легче лёгкого — просто откинуть засов. Конечно, там было темно, хоть глаз выколи, а пахло… как во всяком хлеву. Я зажгла спичку, и — представьте себе! — там не было никого, кроме старого осла в львиной шкуре, привязанной верёвочками по бокам. Я вынула нож и велела ему идти за мной. Собственно, ему и угрожать-то не имело смысла: он был по горло сыт хлевом и сам пошёл бы куда угодно. Правда, Лопух?
— Вот это да! — воскликнул Юстас. — Провалиться мне на этом месте! Я так рассердился на тебя, даже думал, что ты потихонечку от нас смылась, но, должен признать, ты молодчина. Будь она мальчиком, её следовало бы посвятить в рыцари, не правда ли, ваше величество?
— Будь она мальчиком, — сказал Тириан, — её следовало бы высечь за неповиновение приказу.
Лица его в темноте никто не видел, и было непонятно, в шутку он это сказал или всерьёз, — а в следующую минуту раздался скрежет металла.
— Что вы задумали, государь? — быстро спросил Алмаз.
— Собираюсь отсечь проклятому ослу голову, — произнёс Тириан страшным голосом. — Отойди, девочка.
— О нет, пожалуйста! — взмолилась Джил. — Правда, не надо. Он не виноват. Это всё проделки обезьяны. Он милейший ослик, его зовут Лопух.
— Джил, ты хоть и храбрейшая из всех моих подданных, но уж больно дерзкая и непокорная. Ладно, пусть живёт. Что сам-то скажешь, осёл?
— Что скажу? — послышался голос осла. — Я, право же, сожалею, что вёл себя неправильно. Хитр сказал: Аслан хочет, чтобы я так нарядился — а он лучше знает. Я гораздо глупее его и делаю только то, что мне скажут. Мне не было никакой радости жить в хлеву. Меня выводили только на минутку-другую, и то ночью, а иногда даже воды принести забывали.
— Государь, — проговорил с тревогой в голосе Алмаз, — эти гномы всё ближе. Хотим ли мы с ними встретиться?
Тириан на мгновение задумался, потом вдруг громко расхохотался и заговорил, уже в полный голос:
— Клянусь львом, я стал тугодумом! Встретиться с ними? Конечно, и не только с ними — со всеми. Пусть все увидят этого осла. Пусть увидят, чего они боялись и чему поклонялись. Мы расскажем им правду о подлом заговоре. Тайна раскрыта. Завтра мы повесим этого плута Хитра на самом высоком дереве Нарнии. Довольно шептать, прятаться, переодеваться! Где эти достойные гномы? Мы принесём им добрую весть.
Если вы часами шептались, звук обычного голоса производит удивительное действие. Все сразу заговорили и засмеялись, даже Лопух поднял голову и издал громкое «иа-иа-иа», чего Хитр не позволял ему много дней подряд. Затем вся компания направилась туда, откуда раздавался барабанный бой, который становился всё громче и громче. На просёлочной дороге (хотя в Англии её едва вообще назвали бы дорогой), что тянулась через Фонарную пустошь, они увидели свет факелов. Около тридцати гномов бодро шагали вперёд, и каждый нёс на плече крохотную лопату или кирку. Двое вооружённых тархистанцев возглавляли колонну, и двое — замыкали.
— Стойте! — загремел Тириан, преграждая им путь. — Стойте, солдаты. По чьему приказу и куда ведёте вы этих нарнийских гномов?
Глава седьмая. В основном о гномах
Солдаты, возглавлявшие колонну, решили, что перед ними знатный вельможа или тархан с двумя вооружёнными пажами, поэтому вытянулись и отсалютовали копьями.
— О, наш господин, — сказал один, — мы ведём этих карликов в Тархистан, в рудники Тисрока (да живёт он вечно).
— Клянусь великой Таш, они весьма послушны, — сказал Тириан и обернулся к гномам. Каждый шестой нёс фонарь, и в мерцающем свете король увидел бородатые лица, смотревшие на него исподлобья. — Быть может, Тисрок выиграл великую битву, гномы, и завоевал вашу страну, что вы так покорно идёте умирать в соляные копи Паграхана?
Солдаты уставились на него свирепо и удивлённо, однако гномы ответили хором:
— Приказ Аслана, приказ Аслана. Он продал нас. Что можем мы против него?
— Тисрок! Ещё чего! — прибавил один и сплюнул. — Посмотрел бы я, как ему это удалось!
— Молчать, собака! — прикрикнул старший солдат.
— Глядите, — сказал Тириан, выталкивая на свет Лопуха. — Аслан не возвращался в Нарнию. Всех вас обманули. Вот кого выводил Хитр из хлева и показывал вам. Смотрите же!
Конечно, увидев Лопуха вблизи, гномы поразились, как вообще можно было ошибиться. За последние недели в хлеву шкура приобрела довольно неопрятный вид и сильно сбилась набок. К тому же голова сползла далеко назад и немного на ухо, и теперь каждый мог видеть глупую, кроткую ослиную морду. Изо рта свисали стебельки, потому что он тихонько пощипывал траву по дороге. Осел пробормотал:
— Я не виноват. Я не умён. И никогда не был.
На мгновение все гномы уставились на Лопуха, широко раскрыв рты. Потом один из солдат резко спросил:
— Не сошли ли вы с ума, мой господин? Что вы делаете с рабами?
— Кто вы такой? — грозно вопросил другой, и копья, поднятые было в приветственном жесте, опустились, готовые к бою.
— Назовите пароль, — сказал старший.
— Вот мой пароль! — выхватил меч король. — Воссияла заря, ложь повержена. А теперь защищайся, неверный, ибо я Тириан Нарнийский.
И он молнией бросился на старшего солдата. Юстас выхватил меч следом за королём и кинулся на другого. Лицо его залила смертельная бледность, но я не стал бы его упрекать. И ему повезло, как иногда случается с новичками. Всё, чему Тириан пытался научить его накануне, вылетело из головы. Он бешено размахивал саблей (я даже не уверен, не зажмурил ли глаза), как вдруг обнаружил, к своему величайшему удивлению, что тархистанец лежит мёртвый у его ног. Опасность миновала, но в первый момент это было скорее страшно. Поединок короля закончился минутой позже — он тоже убил своего противника и крикнул Юстасу:
— Берегись двух других!