Тем временем они прошли порядочное расстояние и внезапно почувствовали, что вокруг уже не колючие ветви елей, а мягкие шубы, и через минуту стояли в пустой комнате перед шкафом.
— Послушай, Эд, — сказала Люси, — ты хорошо себя чувствуешь? У тебя ужасный вид.
— У меня всё в порядке, — буркнул Эдмунд, но это было неправдой: его сильно мутило.
— Тогда давай поищем остальных. У нас есть что им порассказать! А какие удивительные нас ждут приключения, раз теперь все мы будем участвовать в них!
Глава пятая. Опять по ту сторону дверцы
Остальные ребята всё ещё играли в прятки, так что Эдмунд и Люси нашли их не скоро. Когда они наконец собрались все вместе в длинной комнате, где стояли рыцарские доспехи, Люси выпалила:
— Питер! Сьюзен! Это взаправдашняя страна! Я не выдумываю, Эдмунд тоже её видел. Через платяной шкаф на самом деле можно туда попасть. Мы оба там были. Мы встретились в лесу. Ну же, Эдмунд, расскажи им всё!
— О чём речь, Эд? — спросил Питер.
Мы подошли с вами сейчас к одному из самых позорных эпизодов во всей этой истории. Эдмунда ужасно тошнило, он дулся и был сердит на Люси за то, что та оказалась права, но всё ещё не знал, как поступить. И вот, когда Питер вдруг обратился к нему с вопросом, он неожиданно решил сделать самую подлую и низкую вещь, какую только мог придумать: предать Люси.
— Расскажи нам, Эд, — попросила Сьюзен.
Эдмунд небрежно обвёл их взглядом, словно был куда старше Люси — а на самом деле разница между ними была всего один год, — усмехнулся и сказал:
— А!.. Мы с ней играли… в её страну. Будто её страна в платяном шкафу существует на самом деле. Просто для смеха, конечно. Понятно, там ничего нет.
Бедная Люси только раз взглянула на Эдмунда и выбежала из комнаты.
А тот с каждой минутой делался всё хуже и хуже. Чтобы окончательно унизить сестру, он добавил:
— Ну вот, опять за своё. Что с ней такое? Морока с этими малышками! Вечно они…
— Слушай, ты!.. — обрушился на него Питер. — Чья бы корова мычала… С тех пор как Лу начала болтать все эти глупости насчёт платяного шкафа, ты ведёшь себя по-свински, а теперь ещё принялся играть с ней в эту страну и снова её завёл. Я уверен, ты сделал это из чистой зловредности.
— Но ведь это чепуха, — опешил Эдмунд.
— Конечно, чепуха! В том-то и дело. Когда мы уезжали из дому, Лу была девочка как девочка, но с тех пор как мы приехали сюда, она то ли сходит помаленьку с ума, то ли превращается в самую отъявленную лгунью. Но ни в том ни в другом случае ей не пойдёт на пользу, если сегодня ты смеёшься и дразнишь её, а завтра поддерживаешь её выдумки.
— Я думал… я думал… — пробормотал Эдмунд, но так и не нашёлся что сказать.
— Ничего ты не думал, — отрезал Питер, — просто любишь вредничать! Ты всегда ведёшь себя по-свински с теми, кто младше тебя, — мы уже видели это в школе.
— Пожалуйста, перестаньте, — попросила Сьюзен. — Если вы переругаетесь, это ничему не поможет. Давайте пойдём поищем Люси.
Когда они наконец нашли сестру, то увидели, что всё это время она проплакала. И неудивительно. Но что бы они ни говорили ей, она не слушала и стояла на своём.
— Мне всё равно, что вы думаете, и всё равно, что говорите! Можете рассказать обо всём профессору или написать маме. Делайте что хотите. Я знаю, что встретила там фавна, и… Лучше бы я там осталась навсегда! А вы все противные, противные…
Грустный это был вечер. Люси чувствовала себя несчастной-пренесчастной, а до Эдмунда постепенно дошло, что его поступок привёл совсем не к тем результатам, которых он ожидал. Двое старших ребят начали всерьёз беспокоиться, не сошла ли Люси с ума. Они ещё долго перешёптывались об этом в коридоре, после того как младшие легли спать.
На следующее утро они наконец решили пойти и рассказать всё профессору.
— Он напишет отцу, если с Лу действительно что-то серьёзное, — сказал Питер. — Нам одним тут не справиться.
И вот старшие брат и сестра пошли и постучали в дверь кабинета. Профессор пригласил их войти, и поднялся с места, и принёс им стулья, и сказал, что полностью в их распоряжении! А потом он сидел, сцепив пальцы, и слушал их историю с начала и до конца, не прервав её ни единым словом. Да и после того как они закончили, он ещё долгое время сидел молча. Затем откашлялся и сказал то, что они меньше всего ожидали услышать:
— Почему вы решили, что ваша сестра всё это выдумала?
— О, но ведь… — Сьюзен попыталась возразить, но остановилась: по лицу старого профессора было видно, что он спрашивает совершенно серьёзно.
Сьюзен взяла себя в руки и продолжила:
— Но Эдмунд говорит, что они просто играли.
— Да, — согласился профессор, — это надо принять во внимание, бесспорно надо. Но — вы не обидитесь на мой вопрос? — на кого, по-вашему, больше можно положиться: на сестру или на брата? Кто из них правдивей?
— В том-то и дело, профессор, — ответил ему Питер, — что до сих пор я бы, не задумываясь, сказал: Люси.
— А по-твоему кто, моя дорогая? — спросил профессор у Сьюзен.
— Ну, вообще-то я согласна с Питером, но не может же быть всё это правдой: про лес… про фавна…
— Не знаю, не знаю, — сказал профессор, — но обвинять во лжи того, кто никогда вам не лгал, не шутка, отнюдь не шутка.
— Мы боимся, что дела обстоят гораздо хуже, — сказала Сьюзен. — Похоже, у Люси не всё в порядке…
— Вы полагаете, что она сошла с ума? — невозмутимо уточнил профессор. — Ну, на этот счёт вы можете быть совершенно спокойны. Достаточно взглянуть на неё и переброситься парой фраз, как становится ясно: с ней всё в полном порядке.
— Но тогда… — начала было Сьюзен и опять остановилась.
Чтобы взрослый человек говорил что-то подобное! Она даже представить себе этого не могла и теперь не знала, что и подумать.
— Логика! — сказал профессор не столько им, сколько самому себе. — Почему их не учат логически мыслить в этих школах? Существует только три возможности: или ваша сестра лжёт, или сошла с ума, или говорит правду. Вы знаете, что она никогда не лжёт, и всякому видно, что она не сумасшедшая. Значит, пока у нас не появятся какие-либо новые факты, мы должны признать, что она говорит правду.
Сьюзен глядела на профессора во все глаза, однако, судя по выражению лица, тот вовсе не шутил.
— Но как это может быть правдой, сэр? — сказал Питер.
— Что тебя смущает? — спросил профессор.
— Ну, во-первых, если эта страна существует на самом деле, почему в неё не попадают все, кто подходит к платяному шкафу? Я хочу сказать: в шкафу не было ничего, кроме шуб, когда мы туда заглянули; даже Люси не спорила с тем, что там ничего нет.
— Ну и что с того? — спросил профессор.
— Да как же, сэр: если что-нибудь существует на самом деле, то оно есть всегда.
— Всегда ли? — усомнился профессор, и Питер не нашёлся что ответить.
— Ну а время? — сказала Сьюзен. — У Люси просто не было времени где-нибудь побывать, даже если такая страна существует. Она выбежала из комнаты почти следом за нами. Не пробыла там и минуты, а говорит, что прошло несколько часов.
— Вот это-то и подтверждает правдивость её рассказа, — сказал профессор. — Если в доме действительно есть дверь, ведущая в другой, неведомый нам мир (а я должен вас предупредить, что это очень странный дом и даже я не всё о нём знаю), если, повторяю, Люси попала в другой мир, нет ничего удивительного — во всяком случае, для меня, — что в том мире своё измерение времени. И каким бы долгим вам ни показалось время, которое вы там пробыли, на это может уйти всего несколько секунд нашего времени. С другой стороны, вряд ли девочка её лет знает о таких явлениях физики. Если бы она притворялась, просидела бы в шкафу куда дольше, прежде чем вылезти оттуда и рассказать вам свою историю.
— Но неужели вы и вправду считаете, сэр, — сказал Питер, — что существуют другие миры… тут, рядом, в двух шагах от нас?
— В этом нет ничего невероятного, — сказал профессор, снимая очки и принимаясь их протирать, подумав при этом: «Интересно, чему же всё-таки их учат теперь в школах». — У меня есть предложение. — Профессор неожиданно бросил на них весьма проницательный взгляд. — Это никому пока ещё не пришло в голову, а было бы неплохо его осуществить.
— Какое? — спросила Сьюзен.
— Заниматься своими собственными делами и не совать нос в чужие!
И на этом разговор был окончен.
Теперь жизнь Люси стала куда легче. Питер следил, чтобы Эдмунд её не дразнил, и ни у неё, ни у остальных ребят не было никакой охоты разговарить про платяной шкаф — это стало довольно неприятной темой. Казалось, все приключения пришли к концу. Однако это было не так.
Дом профессора — о котором даже он знал так мало — был старинный и знаменитый, и со всех концов Англии туда приезжали люди и просили разрешения его посмотреть. О таких домах пишут в путеводителях и даже в учебниках истории, и на то есть основания, потому что о доме рассказывали всевозможные легенды — некоторые из них ещё более странные, чем та история, о которой я сейчас рассказываю вам. Когда приходили группы туристов и просили показать им дом, профессор всегда пускал их, и миссис Макриди, экономка, водила их по всем комнатам и рассказывала о картинах, рыцарских доспехах и редких книгах в библиотеке. Миссис Макриди вообще не очень-то жаловала ребят и не любила, чтобы её прерывали, в то время как она водит посетителей по дому. Чуть ли не в первое утро по их приезде она предупредила об этом Питера и Сьюзен: «Помните, пожалуйста, что вы не должны попадаться мне на глаза, когда я показываю дом». «Была охота тратить полдня, таскаясь по дому с кучей взрослых», — сказал тогда Эдмунд, и остальные трое мысленно с ним согласились.
Вот из-за этого-то предупреждения миссис Макриди приключения их начались снова.
Как-то раз утром, через несколько дней после разговора с профессором, Питер и Эдмунд рассматривали рыцарские доспехи, задаваясь одним и тем же вопросом: сумели бы они разобрать доспехи на части, — как в комнату ворвались Сьюзен и Люси и закричали: