Глава вторая. Древняя сокровищница
— Это не сад, — предположила Сьюзен. — Похоже на замок, а здесь — внутренний двор.
— Я понимаю, о чём ты, — отозвался Питер. — Да, похоже на крепость. Вот и лестница на стену. А ещё гляньте на те ступени, широкие и низкие, которые уходят в дверной проём: они наверняка вели в большой зал.
— Столетия назад, судя по виду, — заметил Эдмунд.
— Да, ты прав, — подхватил Питер. — Надеюсь, мы разузнаем, кто жил в этом замке и как давно.
— У меня такое странное чувство… — начала Люси.
— Правда? — Питер обернулся и пристально поглядел на неё. — Знаете, у меня тоже. Это самое странное за весь этот странный день. Хотел бы я знать, где мы и что всё это значит.
За разговором они пересекли двор и прошли через дверную арку туда, где был когда-то зал. Здесь всё было в точности так же, как во дворе, потому что кровля давным-давно истлела. Они стояли среди травы и маргариток, только стены были выше и сходились теснее. В дальнем конце возвышалось что-то вроде террасы.
— Вы думаете, это правда был зал? — спросила Сьюзен. — Что там за уступ?
— Ну же, глупая, — сказал Питер, приходя в странное волнение, — разве не видишь? Это было возвышение, на котором восседали король и великие лорды. Можно подумать, ты забыла: ведь мы сами, когда были королями и королевами, сидели на таком же в тронном зале…
— …в нашем замке Кэр-Параваль, — протянула Сьюзен мечтательно, — в устье Великой реки. Как могла я забыть!
— Всё так ясно припомнилось! — воскликнула Люси. — Можно представить, что мы сейчас в Кэр-Паравале. Этот зал похож на большой пиршественный.
— К сожалению, без пиршества, — добавил Эдмунд. — Однако вечереет. Смотрите, какие длинные тени. И уже не так жарко, заметили?
— Раз придётся здесь ночевать, то надо разжечь костёр, — сказал Питер. — У меня есть спички. Давайте соберём хворост.
Все согласились, что это разумно, и отправились на поиски. В саду, сквозь который они прошли, хвороста не оказалось. Дети пошли в другую сторону, выбрались через боковую дверцу в лабиринт каменных гряд и углублений, где когда-то, наверное, были коридоры и комнатки, а теперь росла лишь крапива и дикие розы, и за ними обнаружили широкий пролом в крепостной стене. Через него вышли в чащу, где было темнее, а деревья стояли едва ли не сплошной стеной — и выше, и толще. Тут было полно и сухих веток, и подгнивших сучьев, и опавших листьев, и еловых шишек. Дети носили их охапками, пока на возвышении не собралась огромная куча. Во время пятой вылазки они наткнулись на скрытый в зарослях колодец, как раз напротив зала. Когда траву повыдергивали, выяснилось, что он глубокий, с прозрачной ключевой водой. Кое-где его огибала едва заметная мощёная дорога.
Потом девочки пошли ещё за яблоками, а мальчики развели костёр на возвышении, ближе к углу, где, как они решили, будет самое уютное и тёплое место. Они изрядно помучились и извели много спичек, но в конце концов хворост запылал и все четверо уселись спиной к стене и лицом к огню. Они попытались испечь яблоки на прутиках, но печёные яблоки без сахара не так хороши и к тому же обжигают руки, а если их остудить, то становятся совсем невкусными. Пришлось довольствоваться сырыми яблоками, которые, как заметил Эдмунд, заставляют осознать, что школьные завтраки были не так уж плохи:
— Я бы не отказался сейчас от хорошего толстого бутерброда.
Однако дух приключений уже овладел детьми, и никто не хотел обратно в школу. Вскоре все яблоки были съедены, и Сьюзен пошла к колодцу попить, а когда вернулась, сказала чуть дрожащим голосом, протянув к костру руку:
— Посмотрите. Я нашла это возле колодца.
Она передала Питеру какую-то маленькую вещицу и села. Казалось, девочка вот-вот расплачется. Эдмунд и Люси нетерпеливо подались вперёд посмотреть, что там у Питера в ладони — маленькое, яркое, блеснувшее в свете костра.
— Чтоб мне провалиться! — воскликнул Питер каким-то странным голосом и передал вещицу Люси и Эдмунду.
Это был маленький шахматный конь, с виду обычный, но очень тяжёлый, отлитый из чистого золота, с двумя маленькими рубинами вместо глаз — вернее, с одним, потому что другой выпал.
— Ой! — воскликнула Люси. — Он в точности как те золотые шахматные фигурки, которыми мы играли, когда были королями и королевами в Кэр-Паравале.
Сьюзен наконец не выдержала и разрыдалась, а когда Питер попытался её успокоить, сквозь слёзы едва выдавила:
— Не могу. Всё как будто встало перед глазами — эти прекрасные времена, когда мы играли с фавнами и добрыми великанами, когда пели в море сирены… Вспомнила и мою славную лошадку и… и…
Вдруг изменившимся голосом Питер сказал:
— Обо всём этом нам пора всерьёз подумать.
— А что? — встревожился Эдмунд.
— Никто не догадывается, где мы? — сказал Питер.
— Говори, говори, — подхватила Люси. — Я давно чувствую, что здесь что-то ужасно таинственное.
— Валяй, Питер, — поддержал брата Эдмунд. — Мы слушаем.
— Мы в развалинах Кэр-Параваля.
— Да ну? — удивился Эдмунд. — С чего ты взял? Эта крепость веками лежит в руинах. Посмотри, какое огромное дерево выросло прямо в воротах. Посмотри на камни. Каждый скажет, что тут сотни лет уже никто не живёт!
— Вижу. В этом и загвоздка. Но давайте отвлечёмся и рассмотрим по пунктам. Во-первых, этот зал в точности такой же длины и ширины, как в Кэр-Паравале. Представьте только над ним крышу, мозаичный пол вместо травы и ковры на стенах — и вот он, наш королевский пиршественный зал.
Все молчали.
— Во-вторых, — продолжил Питер, — колодец точно там же, где и у нас был, немного южнее большого зала, и точно такого же размера.
Опять никакого ответа.
— В-третьих, Сьюзен только что нашла одну из наших шахматных фигурок — или похожую на неё как две капли воды.
По-прежнему тишина.
— В-четвёртых. Помните — как раз за день до того, как прибыло посольство из Тархистана, — сажали сад за северными воротами Кэр-Параваля? Величайшая из лесных существ, сама Помона явилась во всемогуществе добрых чар. Тогда славные ребята кроты здорово покопали. Разве вы забыли смешного старого Белоручку, главного крота? Как он опёрся на лопату и сказал: «Попомните мои слова, ваше величество: придёт день, когда вы порадуетесь плодам этих деревьев». И он оказался прав, клянусь честью!
— Помню, помню! — воскликнула Люси, хлопая в ладоши.
— Но послушай, Питер, — возразил Эдмунд, — это же всё вздор. Начать с того, что мы не натыкали бы саженцев прямо против ворот: уж такой глупости не сделали бы.
— Разумеется, — согласился Питер. — Деревья разрослись уже потом.
— И ещё, — добавил Эдмунд. — Кэр-Параваль не на острове.
— Да, я уже об этом думал. Но это был — вспомните! — полуостров. Разве он не мог за это время сделаться островом? Например, вырыли канал.
— Погоди минуточку! — воскликнул Эдмунд. — Вот ты сам говоришь: «за это время». Но мы только год как вернулись из Нарнии. Ты же не хочешь сказать, что за год рухнули стены, выросли дремучие леса, крохотные саженцы превратились в огромный старый сад и ещё незнамо во что. Такого быть не может.
— Вот что, — сказала Люси. — Если это Кэр-Параваль, здесь должна быть дверца, в самом конце помоста. Собственно, если так, то сейчас мы сидим к ней спиной. Ну, помните, дверь в сокровищницу.
— Полагаю, здесь нет никакой двери, — заявил Питер, поднимаясь с места.
Стену за ними покрывал сплошной ковер плюща.
— Скоро узнаем.
Эдмунд взял палку из кучи хвороста, приготовленной для костра, и принялся простукивать заросшую стену. «Тук-тук», и снова «тук-тук», а затем вдруг «бум-бум» — совсем другой звук, глухой, деревянный.
— Ух ты! — воскликнул Эдмунд.
— Надо ободрать плющ, — предложил Питер.
— Давайте не будем, — взмолилась Сьюзен. — Давайте лучше утром. Если придётся здесь ночевать, мне не хотелось бы лежать спиной к открытой двери, к большой чёрной дыре, откуда что угодно может вылезти, не говоря уже о сырости и сквозняке. И потом, скоро стемнеет.
— Сьюзен, как тебе не стыдно! — укорила сестру Люси.
Мальчики уже не слышали их, потому что с энтузиазмом обдирали плющ руками и карманным ножиком Питера, пока тот не сломался. Тогда Эдмунд отыскал свой. Вскоре всё вокруг оказалось засыпано плющом, но дверь они всё-таки отыскали.
— Заперта, конечно, — сказал Питер.
— Да дерево-то всё сгнило, — отозвался Эдмунд, — так что мы его в момент разломаем. Ещё и топливо будет. Давай.
Дверь оказалась прочнее, чем можно было ожидать, и, прежде чем мальчики её выломали, большой зал погрузился во тьму и в небе зажглись первые звёзды. Не одну Сьюзен пробрала лёгкая дрожь, когда братья оказались посреди кучи обломков дерева, вытирая грязные руки и вглядываясь в холодную тёмную дыру.
— Теперь нужен факел, — сказал Питер.
— А стоит ли? — вмешалась Сьюзен. — Эдмунд говорил…
— Ничего такого я больше не говорю, — перебил Эдмунд. — Мне ещё не всё понятно, но, уверен, разберёмся. Идём, Питер?
— Идём. Веселей! А ты, Сьюзен, не грусти: не дело вести себя как маленькие, раз мы снова в Нарнии. Ты здесь королева. Кстати, нам всё равно не заснуть с такой загадкой.
Они попытались взять вместо факелов длинные палки, но ничего не вышло. Если держать их зажжённым концом вверх, они гаснут, а если наоборот — обжигают руки и дым попадает в глаза. В конце концов решили обойтись карманным фонариком Эдмунда — к счастью, его подарили на день рождения меньше недели назад и батарейки были ещё целые. Эдмунд с фонариком шёл впереди, потом Люси, за ней Сьюзен, а Питер шагал замыкающим.
— Тут лестница, — сказал Эдмунд.
— Сосчитай ступени, — велел Питер.
— Раз, два, три… — И так до шестнадцати. — Это последняя, — крикнул Эдмунд, оборачиваясь.
— Тогда это правда Кэр-Параваль, — промолвила Люси. — Их и было шестнадцать.
Потом все молчали, пока не сбились в кучку футах в полутора от лестницы. Тогда Эдмунд посветил фонариком вокруг.