— О-о-о-ой! — воскликнули дети в один голос.
Теперь ни у кого не оставалось сомнений, что это старинная сокровищница в Кэр-Паравале, где они некогда правили. Посередине шло что-то вроде дорожки (как в оранжерее), по обе стороны на равных расстояниях стояли роскошные доспехи, словно рыцари, охраняющие сокровища. Между ними помещались полки, заваленные редкостными вещами: ожерельями, браслетами и кольцами, золотыми чашами и блюдами, длинными рогами из слоновой кости, застёжками, цепями и диадемами из золота, множеством неоправленных камней, насыпанных как картошка, — алмазов, рубинов, яхонтов, изумрудов, топазов и аметистов. Под полками стояли окованные скрепами и запертые на тяжёлые замки большие железные сундуки. Здесь было ужасно холодно и так тихо, что каждый слышал дыхание стоящего рядом. Сокровища покрывал толстый слой пыли: если бы ребята не знали, где что находится, и не вспомнили большинство вещей, то с трудом угадали бы, что это за драгоценности. Было в этом месте что-то печальное и немного страшное из-за того, наверное, что оно выглядело таким заброшенным. Вот почему первые минуты все стояли в молчании.
Потом, конечно, все разбрелись по хранилищу и стали рассматривать вещицы, словно встретились с добрыми старыми друзьями. Окажись там кто-то из вас, могли бы услышать, как дети говорят друг другу: «Смотри, наши коронационные перстни — помнишь, как мы их впервые надели?» — «Ой, та самая пряжка! Мы все думали, что она потерялась». — «А это, кажется, доспехи, которые ты надевал во время великого турнира на Одиноких островах?» — «Помнишь гнома, который это для меня выковал?» — «Помнишь, как пили из этого рога?» — «Помнишь?.. Ты помнишь?..»
Внезапно Эдмунд сказал:
— Слушайте, хватит расходовать батарейки: они ещё понадобятся. Может, возьмём что нужно и уйдём отсюда?
— Надо взять дары, — предложил Питер.
Когда-то на Рождество в Нарнии им со Сьюзен и Люси преподнесли особые дары, которые они ценили больше, чем все свои владения. Эдмунду дара не досталось, потому что его тогда с ними не было (по его собственной вине, как вы помните). Все согласились с Питером и пошли по дорожке до стены в дальнем конце сокровищницы. Здесь, как и следовало ожидать, были развешаны их дары. У Люси был самый маленький — крохотный флакончик, однако не из стекла, а из алмаза, — больше чем до середины наполненный волшебным снадобьем, способным вылечить почти любую рану или болезнь. Люси не сказала ни слова — лишь окинула всех очень торжественным взглядом, когда сняла свой дар со стены, перекинула цепочку через плечо и почувствовала флакончик у себя на боку, как в прежние дни. Дарами Сьюзен были лук со стрелами и рог. Лук висел здесь, как и колчан, полный прекрасно оперённых стрел.
— Ой, Сьюзен, — воскликнула Люси, — а где же рог?
— Ах вот оно что! — ответила Сьюзен, подумав минуту. — Теперь вспоминаю. Я взяла его с собой в тот самый последний день, в день охоты на Белого оленя. Наверное, рог исчез, когда мы попали обратно — я хочу сказать, в Англию.
Эдмунд присвистнул. Всех огорчила утрата, ведь рог был волшебный: когда в него ни подуешь — непременно приходила помощь.
— Как бы он нам сейчас пригодился! — заметил Эдмунд.
— Ничего, — сказала Сьюзен. — Зато у меня есть лук.
И она сняла его со стены.
— Разве тетива не истлела, Сью? — спросил Питер.
То ли благодаря волшебному воздуху сокровищницы, то ли ещё почему, но лук оказался в полном порядке. Стрелять из лука и плавать Сьюзен умела здорово. В одно мгновение она натянула тетиву и чуть тронула пальцем, отчего та зазвенела. Всё кругом откликнулось поющему звону, и от этого слабого звука сильнее, чем от всего остального, в сознание детей нахлынуло прошлое. Сразу вспомнились все битвы, охоты и пиры, и, чтобы не расплакаться, она вновь спустила тетиву и повесила колчан на бок.
Наконец взял свои дары — щит с изображением большого красного льва и королевский меч — и Питер, подул на них и слегка постучал по полу, чтобы стряхнуть пыль. Щит он надел на руку, а меч прицепил на бок. Сперва он боялся, что меч заржавел и застрянет в ножнах, но всё обошлось. Одним лёгким движением он выхватил меч, так что тот сверкнул в свете фонарика, и воскликнул:
— Это мой меч Риндон! Им я убил волка.
Его голос теперь прозвучал по-новому, и всем стало ясно, что перед ними опять Верховный король Питер. Затем, после маленький паузы, все вспомнили, что надо беречь батарейки.
Ребята прошли по лестнице, развели большой костёр и улеглись, прижавшись для тепла друг к другу. Лежать на земле было жёстко и неуютно, но в конце концов все заснули.
Глава третья. Гном
Спать на земле тем плохо, что ужасно рано просыпаешься, а как только проснёшься, сразу приходится вставать, потому что земля такая жёсткая и на ней очень неудобно. И уж совсем плохо, если на завтрак одни яблоки, особенно если и вчера на ужин были одни яблоки. Когда Люси (совершенно справедливо) заметила, что утро чудесное, никто не откликнулся. Эдмунд сказал то, что чувствовали все:
— Пора смываться с этого острова.
Все напились из колодца и умылись, потом прошли обратно по ручью к проливу, отделявшему их от материка.
— Можно перебраться вплавь, — предложил Эдмунд.
— Сьюзен доплывёт, — сказал Питер, — а вот как остальные, не знаю.
Под «остальными» он разумел Эдмунда, который не мог дважды проплыть школьный бассейн, и Люси, которая вообще не умела плавать.
— А кроме того, — добавила Сьюзен, — здесь может быть течение. Папа говорил, что нельзя купаться в незнакомом месте.
— Погоди, Питер, — возразила Люси. — Конечно, дома — то есть в Англии — я плавать не умею, но разве мы не плавали в те давние времена — если они давние, — когда были королями и королевами в Нарнии? Мы тогда умели ездить верхом и ещё много всего такого. Как по-твоему?
— Да, но мы были тогда вроде как взрослые, — сказал Питер. — Царствовали много лет и всему учились. Мы же не стали опять такими же.
— Ой! — произнес Эдмунд таким голосом, что все разом смолкли. — Я только что всё понял.
— Что понял? — спросил Питер.
— Ну, всё. Помните, вчера вечером мы удивлялись, как могло быть, что мы лишь год назад покинули Нарнию, а здесь всё такое, словно в Кэр-Паравале не жили многие сотни лет? Ну смотрите: мы тогда столько пробыли в Нарнии, а когда прошли обратно через платяной шкаф, оказалось, что время нисколько не сдвинулось?
— Продолжай, — попросила Сьюзен. — Кажется, я начинаю понимать.
— И это значит, — вновь заговорил Эдмунд, — что за пределами Нарнии вы не можете знать, как там идёт время. Может, пока в Англии прошёл год, в Нарнии миновали столетия?
— Точно, — согласился Питер. — Думаю, ты прав. Похоже, мы и вправду жили в Кэр-Паравале сотни лет назад, а теперь вернулись в Нарнию, всё равно как если бы крестоносцы, или англосаксы, или древние бритты какие-нибудь вернулись в современную Англию!
— Как же нам удивятся… — начала было Люси, но её прервали удивлённые возгласы: «Эй! Смотрите!» — потому что произошли кое-какие изменения.
На материке немного справа от них темнел лесистый мыс, и дети теперь не сомневались, что сразу за ним — устье реки. Теперь из-за этого мыса показалась лодка, обогнула лесистый выступ и, развернувшись, двинулась через пролив прямо на них. На борту было двое: один грёб, другой сидел на корме, придерживая свёрток, который дёргался и извивался как живой. Оба походили на воинов — бородатые и суровые, в стальных шлемах и лёгких кольчугах. Дети спрятались в лесу и, затаив дыхание, наблюдали.
— Пора, — сказал солдат на корме, когда лодка проходила почти напротив ребят.
— Привязать ему, что ли, камень к ногам? — спросил другой, опуская весла.
— На кой? Мы и не брали с собой камней. И так отлично утонет, связанный-то.
С этими словами он привстал и поднял свёрток. Питер теперь ясно видел, что никакой это не свёрток, а гном, связанный по рукам и ногам, но брыкающийся из последних сил, а в следующий миг услышал звон тетивы. Солдат вскинул руки, уронив гнома на дно лодки, упал в воду и, барахтаясь, поплыл к дальнему берегу. Питер понял, что выпущенная Сьюзен стрела попала ему в шлем, а обернувшись, увидел, что она очень бледна, но уже накладывает на тетиву вторую стрелу. Однако нового выстрела не потребовалось. Едва увидев, что его спутник упал, второй солдат с громким криком сам выпрыгнул из лодки и тоже бросился к берегу (там явно было неглубоко). Вскоре и он скрылся в лесу.
— Быстрее! Пока её не снесло! — крикнул Питер.
Они со Сьюзен как были одетые бултыхнулись в воду и, прежде чем она дошла им до плеч, уже держались за борта лодки. В несколько секунд они вытащили её на берег, вынули гнома, и Эдмунд принялся разрезать верёвки перочинным ножиком (меч Питера был острее, но ножом как-то сподручнее). Когда путы упали на землю, гном сел, потёр руки и ноги и заявил:
— Ну, что бы там ни говорили, на призраков вы не похожи.
Как большинство гномов, он был коренастый и широкоплечий, футов трёх росту, если бы встал. Рыжие борода и усы почти скрывали лицо, так что из них лишь блестели чёрные глаза да торчал крючковатый нос.
— Призраки или нет, но вы спасли мне жизнь, за что я вам чрезвычайно обязан.
— А почему мы вдруг должны быть призраками? — удивилась Люси.
— Мне всю жизнь твердили, что в этих лесах призраков больше, чем деревьев. И вот почему, когда от кого-нибудь хотят избавиться, его привозят сюда (как меня) и говорят, будто оставили призракам. Я-то и прежде думал, что его или топят, или перерезают ему глотку. В призраков я никогда особенно не верил. Но эти два труса, которых вы подстрелили, верили. Им было страшнее предавать меня смерти, чем мне — идти на смерть!
— А, — рассмеялась Сьюзен, — так вот почему они удрали!
— То есть как удрали? — переспросил гном.
— Сбежали, — уточнил Эдмунд, — на материк.
— Я не собиралась никого убивать, — пояснила Сьюзен. Ей не хотелось, чтобы кто-нибудь решил, будто она промахнулась с такого расстояния.