А в тайной магической комнате в самом сердце холма король Каспиан с Корнелиусом, барсуком, Никабриком и Трамом держали совет. Мощные колонны, изготовленные старинными мастерами, поддерживали потолок. В центре стоял Камень, Каменный Стол, расколотый посередине. Некогда его покрывали таинственные письмена, но за долгие столетия ветер, дождь и снег стёрли их почти окончательно — это было в те древние времена, когда Стол стоял на вершине холма и над ним ещё не возвели курган. Сели они не вокруг Стола — слишком он был величественный, чтобы обходиться с ним как с обычным, — а на чурбаках немного в стороне, за неструганым деревянным столом, на котором стоял грубый глиняный светильник. Пламя освещало их бледные лица и отбрасывало на стены длинные тени.
— Если ваше величество собирается протрубить в волшебный рог, — сказал Боровик, — думаю, сейчас самое время.
(Каспиан, конечно, рассказал о своём сокровище несколько дней назад.)
— Спору нет: мы в великой нужде, — однако кто поручится, что не будет ещё хуже? Представьте себе, что придёт день ещё черней и ужасней, а мы уже употребили последнее средство?
— Если так рассуждать, — заметил Никабрик, — то ваше величество не подует в рог, покуда не будет уже поздно.
— Согласен, — сказал доктор Корнелиус.
— А ты что думаешь, Трам? — спросил Каспиан.
— Что до меня, — ответил рыжий гном, слушавший с полным безразличием, — ваше величество знает, что, по моему мнению, рог, да и этот кусок разбитого камня, и ваш великий король Питер, и ваш Аслан — бредни и чепуха. Мне всё равно, когда ваше величество протрубит в рог. Я требую только, чтобы войску ничего об этом не говорили. Не стоит возбуждать надежды на волшебную помощь, которым, уверен, не суждено сбыться.
— Тогда, во имя Аслана, мы подуем в рог королевы Сьюзен, — объявил Каспиан.
— Вот что ещё, государь, — добавил доктор Корнелиус, — может быть, стоит сделать сначала. Мы не знаем, какой будет эта помощь: возможно, рог вызовет из-за моря самого Аслана, — однако мне кажется более правдоподобным, что он призовёт Питера, Верховного короля, и его спутников из глубокого прошлого. В любом случае нет уверенности, что помощь прибудет на это самое место…
— Вернее не скажешь, — вставил Трам.
— Думаю, — продолжил учёный, — что они — или он — вернутся в одно из исторических мест Нарнии. Здесь, где мы сидим, древнейшее и священнейшее из всех, и сюда, полагаю, скорее всего придёт ответ. Однако есть ещё два. Одно — Фонарная пустошь, в верховьях реки к западу от Бобровой плотины, где, как повествуют летописи, впервые явились в Нарнию царственные дети. Второе — в устье реки, где некогда стоял их замок Кэр-Параваль. Если же Аслан придёт сам, его лучше встретить там же, раз во всех историях говорится, что он сын великого заморского императора и приходит из-за моря. Я очень хотел бы послать гонцов и туда и туда — на Фонарную пустошь и в устье реки, чтобы достойно принять их, или его, или что нам будет ниспослано.
— Как я понял, — пробормотал Трам, — ничего из этой глупости не выйдет, но для начала мы лишимся двух бойцов.
— Кого бы вы хотели послать, доктор Корнелиус? — спросил Каспиан.
— Белки лучше других сумеют пробраться незамеченными сквозь вражескую страну, — сказал Боровик.
— Все наши белки (у нас их не так много), — заметил Никабрик, — слегка легкомысленны. Единственная, кому я доверил бы это дело, — Тараторка.
— Хорошо, пусть будет она, — согласился Каспиан. — А кто пойдёт вторым? Знаю, Боровик пошёл бы, но он не очень быстрый, да и вы, доктор Корнелиус, тоже.
— Я-то точно не пойду, — буркнул Никабрик. — Тут столько людей и зверей, что кому-то просто необходимо присматривать, чтобы гномов не притесняли.
— Стаканы-ураганы! — вскричал Трам в ярости. — Вот как ты разговариваешь с королём? Пошлите меня, государь, я пойду.
— Я думал, ты не веришь в рог, — удивился Каспиан.
— Не верю, ваше величество. Но что поделаешь? Я мог погибнуть во время охоты на гусей, могу погибнуть здесь. Вы — мой король. Я знаю, что это не одно и то же — давать советы и получать приказы. Совет я вам дал, теперь время приказов.
— Я этого никогда не забуду, Трам, — растрогался Каспиан. — Кто-нибудь, позовите Тараторку. А когда мне трубить в рог?
— Я бы подождал рассвета, ваше величество, — посоветовал доктор Корнелиус. — Это благоприятное время для Белой магии.
Через несколько минут явилась Тараторка и, получив задание, тут же загорелась бежать, поскольку, как большинство белок, была чрезвычайно храброй, порывистой, полной энергии и озорства (не говоря уже о самодовольстве). Ясно было, что до Фонарной пустоши она доберётся за то же время, что понадобится Траму для преодоления более короткого расстояния до устья реки.
Наскоро перекусив, оба пустились в путь, сопровождаемые выражением горячей благодарности и добрыми пожеланиями короля Каспиана.
Глава восьмая. Как покинули остров
— И вот, — сказал Трам (потому что, если вы помните, именно он поведал четверым детям эту историю, сидя на траве в разрушенном замке Кэр-Параваль), — я сунул в карман пару горбушек, оставил друзьям всё оружие, кроме кинжала, и в предрассветной тьме отправился в леса. Я оттопал несколько часов, когда раздался звук, подобного которому в жизни не слышал. Ух, этого я никогда не забуду. Он заполнил всё, оглушительный, как гром, но гораздо протяжнее, спокойный и нежный, как музыка над водой, но такой сильный, что лес заколебался. И я сказал себе: «Если это не рог, зовите меня кроликом», — а чуть позже удивился, почему он не прозвучал на рассвете…
— Сколько времени было? — спросил Эдмунд.
— Между девятью и десятью, — ответил Трам.
— Как раз когда мы были на станции! — воскликнули дети, глядя друг на друга горящими глазами.
— Пожалуйста, продолжайте, — сказала гному Люси.
— Ну, повторюсь, я удивился, но всё равно торопился как только мог, а когда немного рассвело, рискнул на открытом месте — словно я не умнее великана! — пуститься бегом. Хотел срезать большую петлю реки, ну и попался. И даже не вражеской армии, а надутому старому дураку, охранявшему маленький замок, последний в ряду Миразовых укреплений со стороны берега. Не нужно говорить, что правды они от меня не узнали: я ведь гном, а этим всё сказано, однако, креветки-конфетки, очень здорово, что сенешаль оказался надутым дураком. Любой другой прикончил бы меня на месте, но этому понадобилась самая страшная казнь — отправить меня к «призракам» со всеми подобающими церемониями. И вот тут эта юная леди, — кивнул он в сторону Сьюзен, — очень вовремя решила пострелять из лука.
Он выколотил пепел и вновь набил трубку.
— Обалдеть можно! — воскликнул Питер. — Так это твой рог — тот самый рог, Сью! — сдёрнул нас вчера утром с платформы! Мне трудно поверить. Как-то всё это в голове не укладывается.
— А мне непонятно, почему ты удивляешься, если веришь в магию, — сказала Люси. — Мы же столько читали, как людей волшебством переносит из одного места в другое или даже из одного мира в другой. Я хочу сказать, когда волшебник в «Тысяче и одной ночи» вызывает джинна, джинн не выбирает, явиться ему или нет. Вот и с нами случилось что-то похожее.
— Да, — добавил Питер. — Наверное, всё кажется таким странным из-за того, что в сказках тот, кто вызывает, всегда из нашего мира. Никто никогда не думал, откуда приходит джинн.
— А теперь мы знаем, что этот джинн чувствует, — хохотнул Эдмунд. — Ничего себе! Не очень-то приятно знать, что тебе могут этак свистнуть — и беги. Это даже хуже, чем, как говорит отец, «жить по милости телефона».
— Но ведь мы рады, что оказались здесь, правда? — сказала Люси. — Если Аслан так хочет?
— Ладно, — произнёс гном. — Так что же нам всё-таки делать? Полагаю, мне стоит вернуться к Каспиану и сказать, чтобы не рассчитывал на помощь.
— Как это не рассчитывал? — удивилась Сьюзен. — Но ведь всё получилось — мы здесь.
— М-м-м-да, конечно. Ясное дело, — пробубнил гном, у которого, кажется, засорилась трубка (во всяком случае, он очень старательно её ковырял). — Да… но… мне кажется…
— Разве вы не видите, кто мы? — воскликнула Люси. — Какой глупый…
— Я полагаю, что вы те самые четверо детей из старой сказки, — сказал Трам. — И я, конечно, счастлив вас видеть. Это всё, несомненно, очень интересно, но… Вы не обидитесь?
— Да говорите же наконец, что вы мнётесь! — воскликнул Эдмунд.
— Ладно, только чтоб без обид, — сказал Трам. — Дело в том, что король, Боровик и доктор Корнелиус ожидали… ну как бы это сказать… помощи. Другими словами, они, наверное, представляют вас великими воителями. Как бы это… мы, конечно, обожаем детей и всё такое, но сейчас, в разгар войны… ну, вы, конечно, понимаете…
— Вы считаете, что мы не годимся, — заключил Эдмунд.
— Прошу вас, не обижайтесь! — поспешил сказать гном. — Уверяю вас, мои дорогие маленькие друзья…
— Услышать от вас «маленькие» — это и правда немного слишком! — не выдержал Эдмунд, вскакивая. — Вы, значит, не верите, что мы выиграли битву при Беруне? Ну, обо мне можете говорить что хотите, только я знаю…
— Не злись! — оборвал его Питер. — Дадим ему оружие и вооружимся сами в нашей сокровищнице, тогда и поговорим.
— Не понимаю, чего ради… — начал было Эдмунд, но Люси шепнула ему на ухо:
— Не лучше ли сделать так, как говорит Питер? В конце концов он Верховный король. И, по-моему, он что-то придумал.
Эдмунд согласился, и при свете фонарика все, включая Трама, снова спустились в тёмный холодный мрак и пыльное великолепие хранилища драгоценностей.
Глаза у гнома сверкнули при виде богатств, наваленных на полках (хотя для этого ему пришлось встать на цыпочки), и он сказал себе: «Это ни в коем случае нельзя показывать Никабрику».
Ребята легко нашли для него кольчугу, меч, шлем, щит, лук и колчан со стрелами. Шлем был медный, украшенный рубинами, на рукояти меча блестело золото. Трам в жизни не видел, а уж тем более не носил, таких ценностей. Дети также надели кольчуги и шлемы, сыскались меч и щит для Эдмунда, лук для Люси; Питер и Сьюзен, конечно, не расставались со своими дарами. Пока поднимались по лестнице, звеня кольчугами, всё больше ощущая себя нарнийцами и всё меньше — школьниками, мальчики держались рядом, явно разрабатывая какой-то план. Люси слышала, как Эдмунд сказал: