— Ты в порядке, Эд?
— На-наверное, — пропыхтел Эдмунд. — Я поймал этого гада Никабрика, но он ещё жив.
— Гирьки-графинчики! — раздался сердитый голос. — Это вы на мне сидите. Слезайте. Вы прямо слонёнок.
— Простите, дээмдэ, — сказал Эдмунд. — Так лучше?
— М-м-м! Нет! — промычал Трам. — Вы заехали мне в рот ботинком. Отойдите.
— Здесь ли король Каспиан? — спросил Питер.
— Я здесь, — произнёс совсем слабый голос. — Меня кто-то укусил.
Все услышали, как кто-то чиркнул спичкой, а потом слабый огонёк осветил бледное грязное лицо Эдмунда. Он огляделся, нашёл подсвечник (они тут больше не пользовались лампами, потому что кончилось масло), поставил на стол и зажёг. Когда пламя разгорелось, остальные устало поднялись на ноги. Шесть лиц уставились друг на друга в свете свечи.
— Кажется, никто из врагов не уцелел. Вот ведьма, мёртвая, — сказал Питер и торопливо отвёл глаза. — И Никабрик, тоже мёртвый. А вот и волк-оборотень. Давненько я их не видел. Волчья голова на человеческом теле. Значит, его убили в момент превращения. А вы, я полагаю, король Каспиан?
— Да, — кивнул другой мальчик. — Но я не могу догадаться, кто вы.
— Это Верховный король Питер, — сказал Трам.
— Искренние приветствия вашему величеству! — произнёс Каспиан.
— А также вашему, — ответил Питер. — Я пришёл не для того, чтобы занять твой трон, а чтобы помочь тебе на него вступить.
— Ваше величество, — произнёс другой голос у Питера под локтем.
Мальчик обернулся и, оказавшись едва ли не нос к носу с барсуком, обнял зверя и чмокнул в меховую голову, и это было вовсе не по-девчачьи, а очень даже по-королевски.
— Лучший из барсуков! Что бы там ни было, ты в нас не усомнился.
— Не хвалите меня, ваше величество, — застеснялся Боровик. — Я ведь зверь: мы не меняемся, — и более того — барсук, а мы очень упрямы.
— Мне жаль Никабрика, — сказал Каспиан, — хоть он и возненавидел меня с первого взгляда. Он озлобился из-за долгих лишений. Если бы мы победили быстро, он, быть может, в дни мира стал бы хорошим гномом. Не знаю, кто из нас его убил, и рад, что не знаю.
— Вы в крови, — заметил Питер.
— Да, меня укусило вот это, эта серая мерзость.
Промывание и перевязывание раны заняло много времени, а когда всё было закончено, Трам сказал:
— Ну вот и всё. А теперь неплохо было бы позавтракать.
— Только не здесь! — быстро сказал Питер.
— Да, — содрогнулся Каспиан. — И надо прислать кого-нибудь, чтобы убрали трупы.
— Пусть эту пакость свалят в яму, — распорядился Питер, — но гнома отдадим его братьям, чтобы похоронили по своим обычаям.
Позавтракали все в другом помещении внутри холма. Это был не совсем тот завтрак, какого они могли пожелать: Каспиан и Корнелиус мечтали о пироге с олениной, Питер и Эдмунд — о яичнице и горячем кофе, а получили все по маленькому куску медвежатины (у мальчиков из карманов), ломтику засохшего сыра, луковице и кружке воды, — однако набросились на еду так, будто вкуснее ничего в жизни не ели.
Глава тринадцатая. Верховный король принимает командование
— Так вот, — сказал Питер после завтрака. — Аслан и девочки, то есть королева Сьюзен и королева Люси, где-то недалеко. Мы не знаем, когда он начнёт действовать и как, но сейчас ждёт, чтобы мы сделали всё, что зависит от нас. Ты говорил, что у вас мало сил для встречи с Миразом в решающей битве.
— Боюсь, что так, Верховный король, — ответил Каспиан.
Принц сразу полюбил Питера, но чувствовал себя ещё немного скованно. Его гораздо больше поразила встреча с великими королями из старых сказок, чем их — встреча с ним.
— Ну что ж, — сказал Питер, — раз так, я пошлю ему вызов на поединок.
Никому прежде это не приходило в голову.
— А можно это сделаю я? — попросил Каспиан. — Хочу отомстить за отца.
— Ты ранен, — возразил Питер. — Да и вообще, он просто посмеётся над твоим вызовом. Я хочу сказать, что мы-то видим: ты король и воин, — но он-то считает тебя ребёнком.
— Однако, государь, — заметил барсук, который уселся поближе к Питеру и не спускал с него глаз, — примет ли он вызов даже от вас? Он знает, что его войско сильнее.
— Очень может быть, что не примет, — согласился Питер, — но попробовать всё-таки стоит. Даже если не примет, мы выиграем время, посылая герольдов туда-обратно. Возможно, Аслан что-нибудь успеет сделать. И наконец, я смогу посмотреть армию и укрепить позиции. Так что вызов пошлю — собственно, прямо сейчас напишу. У вас есть перо и чернила, господин доктор?
— Учёный с ними никогда не расстаётся, ваше величество.
— Очень хорошо. Я готов диктовать.
Пока доктор разворачивал пергамент, откупоривал рожок с чернилами и чинил перо, Питер откинулся назад, прикрыл глаза и восстановил в памяти язык, на котором составлял подобные послания давным-давно, в золотой век Нарнии.
— Что ж, пишите, дорогой Корнелиус:
«Питер — милостью Аслана, по избранию, по обычаю и по праву завоевания король над всеми королями Нарнии, император Одиноких островов и владетель Кэр-Параваля, рыцарь благороднейшего ордена льва — Мираза, сына Каспиана VIII, некогда лорда-протектора Нарнии, ныне именующего себя королём Нарнии, приветствует».
Написали?
— Нарнии, запятая, приветствует, — пробормотал доктор. — Да, государь.
— Тогда начните с новой строчки:
«Для пресечения кровопролития и во избежание прочих беспокойств, могущих возникнуть вследствие войны, ныне угрожающей нашему владению Нарнии, мы соизволяем подвергнуть нашу королевскую особу превратностям поединка в интересах нашего преданного и возлюбленного Каспиана, дабы доказать победой над вашей светлостью, что названный Каспиан есть законный король Нарнии под нашим началом, как нашей милостью, так и по законам тельмаринов, а ваша светлость дважды повинны в вероломстве: как в похищении владения Нарнией от вышеупомянутого Каспиана, так и в бесчеловечнейшем — не забудьте, что оно пишется через «эс», доктор, — кровавом и противоестественном убийстве вашего доброго господина и брата короля Каспиана, Каспиана IX. Посему мы со всей настойчивостью приглашаем, вызываем и требуем вашу светлость на сказанный поединок и вручаем это послание в руки нашего возлюбленного и царственного брата Эдмунда, некогда короля под нашим началом в Нарнии, герцога Фонарной пустоши и графа Западного пограничья, рыцаря благородного ордена Стола, которому мы даём все полномочия устанавливать с вашей светлостью порядок сказанного единоборства. Дано в нашем расположении в холме Аслана сего 12-го дня месяца листьев в первый год Каспиана X Нарнийского».
Закончив диктовать, Питер перевёл дыхание и сказал:
— Вроде годится. С Эдмундом нужно послать ещё двоих. Думаю, одним должен быть великан.
— Он… он, знаете ли, не шибко умён, — заметил Каспиан.
— Разумеется, знаю, но все великаны, если только молчат, выглядят представительно. А кто второй?
— Если хотите, чтобы убивал взглядом, то Рипичип, — предложил Трам.
— Верно, судя по рассказам, — рассмеялся Питер. — Только больно уж маленький: его и не заметят, пока не подойдёт вплотную.
— Пошлите Громобоя, государь, — посоветовал Боровик. — Никто ещё не осмеливался смеяться над кентавром.
Часом позже два главных военачальника Мираза, лорды Глозель и Сопеспиан, прогуливаясь вдоль рядов и ковыряя в зубах после завтрака, увидели выходивших из лесу кентавра и великана Ветролома, которых уже встречали в бою, а вот того, кто шёл между ними, узнать не могли. Впрочем, и одноклассники не узнали бы Эдмунда, если б увидели в этот миг: благодаря дыханию Аслана на нём лежал отблеск величия.
— Что это? — спросил лорд Глозель. — Атака?
— Скорее переговоры, — предположил Сопеспиан. — Видите, они несут зелёные ветви. Похоже, пришли просить пощады.
— Тот, кто идёт между кентавром и великаном, что-то не похож на просителя, — сказал Глозель. — Кто это может быть? Не мальчишка Каспиан, точно.
— Нет, конечно, — согласился Сопеспиан. — Это непобедимый воин, уверяю вас, где бы эти мятежники его ни добыли. Он (на ушко вашей светлости) гораздо царственнее самого Мираза. И что за кольчуга на нём! Никто из наших кузнецов такую не сделает.
— Ставлю мою пегую Памелу, он несёт вызов, а не капитуляцию, — сказал Глозель.
— Что с того? Мы зажали их в кулак. Мираз не сошёл с ума, чтобы терять все преимущества, соглашаясь на поединок.
— Значит, надо его подтолкнуть, — сказал Глозель, понижая голос.
— Тс-с, — произнес Сопеспиан. — Отойдём отсюда, подальше от ушей наших часовых. Вот сюда. Правильно ли я понял вашу светлость?
— Если король отважится на поединок, — прошептал Глозель, — то или убьёт, или будет убит.
— Так, — кивнул Сопеспиан.
— Если он убьёт, мы выиграем войну.
— Конечно. А если нет?
— Ну, мы вполне способны победить и без его королевской милости. Вашей светлости можно не напоминать, что Мираз не такой и великий военачальник. А тогда мы окажемся сразу и с победой, и без короля.
— И вы считаете, милорд, что мы с вами можем с таким же успехом править страной без короля?
Лицо Глозеля помрачнело.
— Не забывайте, что это мы возвели его на престол. И за все годы, что он правит, много мы видели благодарности?
— Ни слова больше! — предостерёг Сопеспиан. — Но взгляните — сюда идут, чтобы позвать нас в королевский шатёр.
Возле шатра они увидели Эдмунда и двух его спутников — те угощались вином и печеньем, поскольку уже передали послание и теперь ждали, пока король его обсудит. Увидев посланцев вблизи, оба тельмаринских лорда посчитали их очень грозными.
В шатре Мираз, без оружия, заканчивал завтракать. Лицо у него было красное, лоб нахмурен.
— Вот! — рявкнул его королевская светлость, бросая через стол пергамент. — Посмотрите, что за мешанину из детских сказок прислал этот нахал, наш племянничек.