Потом Вакх, силен и менады начали танец, куда более неистовый, чем танец деревьев, — не просто пляску радости и красоты (хотя и это тоже), но волшебную пляску изобилия. Всё, к чему прикасались их руки, на что ступали их ноги, превращалось в яства — груды жареного мяса, наполнявшие рощу восхитительным запахом, пироги пшеничные и овсяные, мёд и разноцветный сахар, сливки, густые, как каша, и недвижные, как стоячая вода; персики, абрикосы, гранаты, груши, виноград, землянику, малину — пирамиды, каскады фруктов. Затем появились вина в больших деревянных чашах — тёмные, густые, как вишнёвый сок, и светло-алые, как текучее желе, и жёлтые вина, и зелёные вина, и жёлто-зелёные, и зелёно-жёлтые.
Для древесного народа приготовили другую пищу. Когда Люси увидела, как Землекоп и другие кроты отдирают дёрн в разных местах, которые им указывал Вакх, и поняла, что деревья собираются есть землю, её слегка передёрнуло, но когда увидела ту землю, которую им подносили, испытала совсем другие чувства. Деревья начали с роскошного чернозёма, так напоминавшего шоколад, что Эдмунд даже попробовал кусочек, однако ему не понравилось. Утолив первый голод, они перешли к земле, какую можно видеть в Сомерсете, — почти розовой. Деревья утверждали, что она легче и слаще. Вместо сыра они ели известковую почву, а на десерт — мелкий гравий, припудренный тончайшим серебристым песком. Потом они выпили чуть-чуть вина, отчего остролисты сделались ужасно разговорчивы, ведь обычно они утоляют жажду большими глотками дождя и росы, благоухающей лесными цветами и с легчайшим привкусом облаков.
Так Аслан угощал нарнийцев ещё долго после того, как солнце село и появились звёзды. Большой костёр, горевший теперь хоть и жарко, но не так шумно, сиял в тёмном лесу как маяк. Испуганные тельмарины видели его издали и дивились, что он означает. Самое лучшее в этом празднике было то, что никуда не надо идти: просто разговоры постепенно затихли, гости начали клевать носом и вскоре заснули, ногами к огню, бок о бок с добрыми друзьями. Тогда воцарилось молчание и вновь стало слышно, как журчит вода у брода возле Беруны. Только Аслан и луна смотрели на всех радостными немигающими глазами.
На другой день посланцы (в основном белки и птицы) отправились с призывом к рассеянным по всей стране тельмаринам — включая, разумеется, запертых в Беруне пленников. Им было сказано, что Каспиан теперь король и Нарния отныне принадлежит не только людям, но и говорящим зверям, гномам, дриадам, фавнам и прочим созданиям. Все, кто хочет остаться на этих новых условиях, могут остаться; тем же, кому такой порядок не по душе, Аслан приготовит другой дом. Этим последним следует явиться к нему и королям, расположившимся у бродов близ Беруны, в полдень на пятый день. Можно себе представить, скольких тельмаринов это заставило чесать в затылке. Кое-кто, особенно молодые, слышали, подобно Каспиану, рассказы о старых днях и радовались их возвращению. Они уже сдружились с волшебными созданиями и решили остаться в Нарнии. Однако большинство старших, особенно те, кто занимал при Миразе важные посты, надулись и не пожелали оставаться в стране, где уже не смогут всем заправлять. «Жить здесь, среди толпы дрессированных зверей!» — говорили одни. «И призраков, — добавляли с содроганием другие. — Вот кто такие эти дриады — самые настоящие призраки». Они не ждали для себя ничего хорошего и заявляли: «Не доверяю я этому ужасному льву. Попомните мои слова: он ещё покажет свои когти». Однако и обещание нового дома их настораживало: «Как пить дать затащит нас в своё логово и слопает одного за другим». И чем больше они так говорили, тем мрачнее и подозрительнее становились, однако в назначенный день больше половины пришли на место.
В одном конце поляны Аслан приказал поставить два древесных ствола выше человеческого роста, футах в трёх один от другого. Третий, более лёгкий, положили сверху в качестве перекладины, так что получилась вроде как дверь ниоткуда в никуда. Перед ней стоял сам Аслан, справа от него — Питер, слева — Каспиан. Их окружали Сьюзен и Люси, Трам и Боровик, лорд-канцлер Корнелиус, Громобой, Рипичип и другие. Дети и гномы воспользовались королевской гардеробной в бывшем замке Мираза, который теперь принадлежал Каспиану, и так сверкали шелками и золотом, белоснежными рубашками, выглядывавшими в прорези рукавов, серебряными кольчугами, парадным оружием, позолоченными шлемами и роскошными шляпами, что больно было смотреть. Даже звери нацепили на себя дорогие цепи. И всё-таки никто не смотрел ни на них, ни на детей: живое и ласковое золото львиной гривы затмевало их блеск. Остальные старые нарнийцы расположились по обе стороны поляны, а в дальнем конце собрались тельмарины. Солнце сияло, знамёна развевались на лёгком ветру.
— Люди Тельмара, — заговорил Аслан, — вы, кто взыскует новой земли, слушайте мои слова. Я отправлю вас в родную страну, которая мне ведома, а вам — нет.
— Мы не помним Тельмара, даже не знаем, где это, нам неизвестно, как там живётся, — подняли ропот тельмарины.
— Вы пришли в Нарнию из Тельмара, — объяснил Аслан, — но в Тельмар попали из другого места. Вы не принадлежите к этому миру, а много поколений назад явились из того же самого, что и король Питер.
Тут половина тельмаринов захныкали:
— Так мы и знали. Он хочет отправить нас в иной мир, попросту сжить со свету.
Другие начали выпячивать грудь, хлопать друг друга по спине и шептать:
— Вот оно что. Можно было раньше догадаться, что мы не отсюда и не имеем ничего общего со всеми этими противоестественными тварями. Вот увидите, мы королевской крови.
Даже Каспиан, Корнелиус и дети в изумлении уставились на Аслана.
— Тихо! — рыкнул Аслан, и от этого, казалось, вздрогнула земля и всё живое в лесу замерло. — Вы, сэр Каспиан, знаете, вероятно, что не могли бы стать истинным королём Нарнии, если бы, подобно великим королям древности, не были сыном Адама и не пришли из мира, где они живут. Много лет назад в том мире, в глубоком море, которое зовётся Южным, буря выбросила на остров пиратский корабль. Пираты повели себя как обычно — убили туземцев, взяли в жёны туземок, стали готовить пальмовое вино, напиваться, валяться на берегу, а проснувшись, ссориться, порой и убивать друг друга. В одной из таких стычек шестеро оказались против всех остальных. Они бежали со своими жёнами в глубь острова, в горы, и надеялись спрятаться в пещере. Однако это оказалась не просто пещера, а одна из щелей — или дыр — между тем миром и этим. Таких между мирами в прежние времена было много, теперь всё меньше. Эта — одна из последних, хотя и не последняя. И так они упали, или вознеслись, или забрели, или провалились в этот мир, в землю Тельмар, которая была в то время безлюдна. Почему она была безлюдна, это другая история — сейчас я не буду её рассказывать. В Тельмаре их потомки расплодились, стали сильным и гордым народом. Спустя многие поколения в Тельмаре случился голод, и они вторглись в Нарнию, которая тогда была в некотором беспорядке (но это тоже иная и долгая история), и завоевали её, и правили в ней. Ты всё хорошо запомнил, король Каспиан?
— Ещё бы, сир! Хотя и надеялся, что веду род от более достойных предков.
— Ты ведёшь род от господина Адама и госпожи Евы, — жёстко произнёс Аслан. — Это честь, способная возвысить главу беднейшего бедняка, и позор, способный пригнуть плечи величайшего императора. Будь доволен.
Каспиан поклонился, и Аслан продолжил:
— А теперь, хотите ли вы, мужчины и женщины Тельмара, вернуться на остров ваших отцов? Это неплохое место. Потомки населявших его пиратов вымерли, и остров почти необитаем. Там есть чистые родники, плодородная почва, лес для построек и рыба в лагунах. Другие люди из этого мира ещё не отыскали его. Проход открыт, но должен предупредить: как только вы пройдёте, закроется навсегда. Больше не будет сообщения между мирами через эту дверь.
Наступила тишина, но потом крепкий, приятного вида тельмарин из числа воинов протолкнулся вперёд:
— Ладно, я рискну.
— Это правильное решение, — одобрил Аслан. — И поскольку ты вызвался первым, тебе в помощь добрая магия: твоя судьба в том мире будет хорошей. Иди.
Воин, слегка побледнев, шагнул к пустой дверной раме, и Аслан со свитой посторонились, открывая проход.
— Пройди же в неё, сын мой, — сказал Аслан, подходя и касаясь носом его носа.
Как только дыхание льва овеяло его, новое выражение мелькнуло в глазах тельмарина — удивлённое, но не испуганное, словно он пытался что-то вспомнить. Затем он расправил плечи и вошёл в дверь.
Сотни глаз следили за ним: видели три столба, а за ними — деревья, траву и небо Нарнии; видели человека между дверными косяками, а в следующую секунду он пропал, как не было.
На другом конце поляны тельмарины запричитали:
— Что с ним? Ты хочешь нас убить? Мы туда не желаем.
Потом один из них, поумнее, сказал:
— Мы не видим за этими палками никакого другого мира. Если хотите, чтобы мы поверили, почему не пошлёте туда кого-нибудь из своих? Все ваши друзья держатся подальше от этих палок.
Рипичип мгновенно выступил вперёд и поклонился:
— Если годится мой пример, я, не медля ни секунды, проведу в эту арку одиннадцать мышей.
— О нет, маленькое существо, — сказал Аслан, осторожно опуская бархатную лапу на голову Рипичипа. — В том мире с вами поступят ужасным образом: будут показывать для забавы, — так что пойти должны другие.
— Идёмте, — сказал вдруг Питер Эдмунду и Люси. — Пора.
— Куда? — спросил Эдмунд.
— Туда, — ответила Сьюзен, которая, похоже, всё уже знала. — За деревья. Нужно переодеться.
— Во что? — удивилась Люси.
— В нашу одежду, конечно. Хороши мы будем на платформе, на английской станции, вот в этом.
— Но все наши вещи в замке у Каспиана, — возразил Эдмунд.
— Да нет же, — сказал Питер, увлекая их в самую чащу леса. — Всё здесь: принесли в узлах сегодня утром. Всё готово.
— Так вот о чём Аслан разговаривал с тобой и Сьюзен? — догадалась Люси.