— А я увижу Тома живым, — с грустью в голосе проговорил другой.
— Глупцы! — воскликнул незнакомец, в гневе топнув ногой. — Вот из-за таких разговоров я и попал сюда, а лучше бы мне утонуть или вовсе не родиться. Разве вы меня не слышали? Здесь сбываются сновидения: понимаете, сны, а не грёзы.
С полминуты стояла тишина, а потом, бряцая оружием, вся команда бросилась к главному люку, заняла свои места у вёсел и принялась грести изо всех сил. Дриниан поворачивал румпель, а боцман отдавал команды со скоростью, какой не видывали на море, потому что в эти полминуты каждый припомнил какой-то свой сон — сон, из-за которого потом боишься лечь спать, — и понял, что значит причалить к земле, где сны сбываются.
Только Рипичип, оставаясь совершенно спокойным, без каких-либо эмоций поинтересовался:.
— Ваше величество, неужели вы готовы терпеть мятеж, проявление трусости? Ведь это паника, это бегство.
— Соберитесь и гребите что есть сил! — прокричал Каспиан. — Направление верное, Дриниан? Говори что хочешь, Рипичип, но существуют обстоятельства, которые человек не способен вынести.
— Что ж, значит, мне повезло, что я не человек, — усмехнулся Рипичип и отвесил шутовской поклон.
Люси сверху всё слышала. Моментально один из её собственных снов, который она тщетно пыталась забыть, вспомнился так живо, как будто она только что проснулась. Ей захотелось спуститься на палубу к Эдмунду и Каспиану, но какой смысл? Если сны становятся явью, они оба могут превратиться во что-то ужасное, едва она успеет к ним подойти. Люси вцепилась в леер и попыталась успокоиться. Они плывут назад, гребцы стараются изо всех сил: через несколько минут всё будет хорошо. Только бы поскорее!
Хоть матросы и гребли довольно шумно, эти звуки тонули в полной тишине. Все понимали, что лучше не напрягать слух при каждом звуке из тьмы, но всё равно против воли прислушивались, и поэтому скоро каждый начал что-то слышать, причём каждый — своё.
— Ты слышишь звуки, как будто щёлкают огромные ножницы… вон там? — спросил Юстас у Ринельфа.
— Молчи! — оборвал его тот. — Я слышу, как они со всех сторон наползают на корабль.
— Смотрите: оно лезет на мачту! — произнес Каспиан.
— О! — воскликнул один из моряков. — Колокольный звон. Слышите? Я так и знал.
Каспиан, стараясь не смотреть по сторонам (особенно не оглядываться), прошёл на корму к Дриниану и поинтересовался:
— Капитан, сколько времени занял путь сюда? Я хочу сказать, до того места, где подобрали незнакомца?
— Минут пять, наверное. А что?
— Выбраться назад мы пытаемся гораздо дольше.
Рука Дриниана, державшая румпель, задрожала, струйка холодного пота потекла по лбу. Та же мысль пришла в голову не только его величеству…
— Мы никогда отсюда не выберемся, никогда, — послышался ропот среди гребцов. — Он неверно нас направляет, и мы ходим по кругу.
Незнакомец, который до сего момента, съёжившись, лежал на палубе, сел и вдруг разразился жутким смехом:
— Никогда не выберемся! Разумеется, не выберемся. Глупо было думать, что нам удастся так легко уйти отсюда! Нет-нет, нечего даже пытаться.
Люси перегнулась через ограждение марса и прошептала:
— Аслан, милый Аслан, если ты действительно любишь нас, помоги!
Тьма нисколько не поредела, но Люси почувствовала себя чуть-чуть лучше. «В конце концов, с нами ведь пока ничего плохого не случилось».
— Смотрите! — послышался с носа корабля хриплый голос Ринельфа.
Впереди показалась крохотная искорка света, а потом из неё на корабль упал широкий луч. Тьму он не рассеял, но весь корабль теперь был освещён, словно прожектором. Каспиан, оглянувшись, увидел своих товарищей с застывшим выражением ужаса на лицах. Все смотрели в одном направлении, и позади каждого лежала его тёмная бесформенная тень.
Взгляд Люси скользнул вдоль луча, и ей показалось, что в нём мелькнуло что-то похожее на крест, потом — вроде бы на аэроплан, затем это стало напоминать воздушный змей, и, наконец, раздалось хлопанье крыльев, и над головой пронёсся альбатрос. Птица трижды облетела вокруг мачты и, на секунду присев на гребень позолоченного дракона на носу корабля, что-то пропела громким приятным голосом — это было похоже на слова, только смысл их был непонятен, — потом расправила крылья и медленно полетела вперёд, чуть ближе к правому борту. Дриниан ни секунды не сомневался, что альбатрос показывает верный курс. Но никто, кроме Люси, не знал, что, описывая круги вокруг мачты, он шепнул: «Смелее, дорогая!» — и голос, без сомнения, принадлежал Аслану, а вместе с голосом вокруг распространился чудесный аромат.
Через несколько минут тьма из чёрной превратилась в серую, а затем, прежде чем кто-либо осмелился поверить на-дежде, корабль залил солнечный свет и они снова оказались в тёплом синем мире. И все как-то сразу поняли, что бояться нечего, да и не надо было. Словно не доверяя глазам, путешественники оглядывались вокруг, удивлялись ярким цветам самого корабля: ожидалось, что тьма прилипнет к белому, зелёному и золотому в виде грязи или пены. И сначала кто-то один радостно рассмеялся, а затем и остальные.
— Какого же мы сваляли дурака! — воскликнул Ринельф.
Люси, не теряя времени, спустилась на палубу, где уже все собрались вокруг незнакомца. Долгое время его переполняли чувства, так что он не мог говорить, а только смотрел на море и солнце, ощупывал фальшборт и канаты, словно хотел убедиться, что не спит, а по щекам его катились слёзы.
— Благодарю вас, — сказал он наконец, — за то, что спасли меня от… Нет, я не хочу говорить об этом. Скажите, кто вы. Я тельмарин из Нарнии, и когда чего-то стоил, мое имя было лорд Руп.
— А я, — представился Каспиан, — король Нарнии и отправился в плавание, чтобы разыскать вас — друзей моего отца.
Лорд Руп опустился на колено и, поцеловав королю руку, с чувством произнёс:
— Сир, самым большим моим желанием было увидеть вас. Окажите же мне милость…
— Милость? Но какую?
— Никогда не отправляйте меня обратно, — кивнул он в сторону тёмного острова.
Все обернулись, но увидели лишь спокойное море и ярко-синее безоблачное небо. Тёмный остров и тьма исчезли навсегда.
— О! — воскликнул лорд Руп. — Вы уничтожили её!
— Думаю, это не мы, — заметила Люси.
— Сир, — обратился к Каспиану Дриниан, — ветер несёт нас на юго-восток. Могу я поставить паруса и приказать гребцам подняться, чтобы они смогли отдохнуть?
— Конечно, и пусть для всех принесут грог. Эх, кажется, я мог бы проспать целые сутки.
Всю вторую половину дня корабль весело летел по волнам на юго-восток под парусами, подгоняемый попутным ветром, и никто не заметил, в какой момент исчез альбатрос.
Глава тринадцатая. Три спящих лорда
Ветер не менял своё направление, но с каждым днём становился всё слабее, так что в конце концов волны стали напоминать рябь, а корабль час за часом скользил словно по озеру. И каждую ночь путешественники видели на востоке созвездия, каких не видел никто в Нарнии, а возможно, как думала Люси, пугаясь и одновременно радуясь, вообще никто не видел. Новые звёзды были огромными и яркими, а ночи — тёплыми. Большинство членов команды и пассажиров спали на палубе, а перед этим часами беседовали или просто прогуливались вдоль бортов, любуясь танцующей светящейся пеной у носа корабля.
Одним таким восхитительным вечером, когда закат становился багровым и так широко разливался по небу, что оно казалось больше, они увидели по правому борту землю. Она медленно приближалась и в красках заката выглядела охваченной огнём. Корабль медленно шёл вдоль берега, и западный мыс, оказавшийся теперь позади него, высился на фоне красного неба чёрным силуэтом с такими чёткими контурами, словно был вырезан из картона. Теперь можно было рассмотреть эту часть суши и получше. Местность казалась холмистой и выглядела так, словно повсюду разбросали подушки. До путешественников доносился восхитительный аромат — Люси определила его как «лёгкий сиреневый», Эдмунд возразил (а Ринс подумал), что это чушь, и только Каспиан с ней согласился.
В надежде обнаружить подходящую глубокую гавань капитан долго вёл судно вдоль берега, минуя мыс за мысом, но вынужден был удовлетвориться широким мелким заливом. Хоть море и казалось спокойным, прибой обрушивался на песок, и судно нельзя было подвести ближе, как бы того хотелось. Пришлось бросить якорь довольно далеко и добираться до берега на кувыркающейся шлюпке.
Лорд Руп остался на борту «Покорителя зари», заявив, что не желает больше видеть никаких островов. Двое остались караулить шлюпку, а остальных Каспиан повел в глубь острова, но недалеко, потому что времени на осмотр не оставалось: скоро начнёт темнеть. Однако идти далеко, чтобы пережить приключение, не пришлось. На плоской равнине, отходившей от залива, не было ни дороги, ни тропинки, ни вообще каких-либо признаков обитания. Пружинистый дёрн под ногами зарос низким кустарником, который Люси и Эдмунд сочли вереском, а Юстас, сведущий в ботанике, не согласился с ними и скорее всего был прав, хотя растения были очень похожи.
Не успели путешественники отойти от берега на расстояние выстрела из лука, как Дриниан воскликнул:
— Посмотрите! Что это?
Все остановились, и Каспиан предположил:
— Может, такие огромные деревья?
— Скорее башни, — отозвался Юстас.
— А я думаю, это великаны, — сказал Эдмунд, понизив голос.
— Чтобы это выяснить, надо не гадать, а идти прямо туда, — заявил храбрый Рипичип.
Верховный главнокомандующий возглавил процессию, все двинулись следом.
— Думаю, это руины, — сказала Люси, когда они подошли ближе.
И её догадка оказалась верной. Их взору предстала широкая прямоугольная площадка, вымощенная гладкими камнями и окружённая серыми колоннами, но без крыши. Посредине из конца в конец протянулся длинный стол, накрытый алой скатертью, спадавшей почти до земли. По одной стороне стола выстроились вырезанные из камня стулья с шёлковыми подушками. И стол не был пустым — здесь стояли блюда с такими яствами, каких не видывали даже при дворе Питера в бытность его Верховным королем в Кэр-Паравале. На них красовались индейки, гуси и павлины, кабаньи головы, олений бок, пироги в форме кораблей под парусами или в виде драконов и слонов, мороженое, яркие омары и блестящий лосось, орехи и виноград, ананасы, персики и гранаты, дыни и помидоры. Между блюдами возвышались кувшины из золота, серебра и цветного стекла, и от них исходил такой аромат, что кружилась голова.