— Вот это да! — воскликнула Люси.
Остальные медленно подошли ближе, и Юстас удивлённо спросил:
— Но где же гости?
— А может, мы ими и станем? — предложил Ринс.
— Ой, смотрите! — воскликнул Эдмунд.
Все, кто стоял на вымощенном дворе, посмотрели в указанном направлении. Стулья теперь не все были пусты: во главе стола и на двух соседних местах что-то лежало.
— Что это? — прошептала Люси. — Похоже, что там расположились три бобра.
— Скорее это большие птичьи гнезда, — сказал Эдмунд.
— На мой взгляд, там три копны сена, — произнёс Каспиан.
Рипичип кинулся вперёд, вскочил на стул, а оттуда на стол, пробежал по нему, ловко, словно танцор, минуя кубки, украшенные драгоценными камнями, пирамиды фруктов и солонки слоновой кости, и остановился напротив таинственных серых куч. Внимательно их осмотрев и даже потрогав, вояка крикнул:
— Думаю, сражаться они не станут!
Все подошли ближе и увидели, что на трёх стульях сидят три человека, в которых, пока не подойдёшь вплотную, и людей-то признать трудно: седые волосы отросли так, что закрывали почти всё лицо, а бороды расстилались по столу, огибая тарелки и обвиваясь вокруг кубков, словно ежевика вокруг изгороди. Где-то под столом все волосы переплетались и стелились по полу, полностью скрывая сидящих и делая их похожими на груды шерсти.
— Мертвы? — спросил Каспиан.
— Думаю, нет, сир, — ответил Рипичип, пытаясь двумя лапами вытянуть руку одного из сидящих. — У этого рука тёплая и можно прощупать пульс.
— И эти тоже живы, — сказал Дриниан.
— Они просто спят, — заметил Юстас.
— И видимо, давненько, — сказал Эдмунд, — раз так заросли волосами.
— Наверное, они заколдованы, — предположила Люси. — Как только мы ступили на берег, я почувствовала, что здесь кругом волшебство. Как вы думаете, кто-нибудь сумеет их расколдовать?
— Для начала попробуем разбудить, — сказал Каспиан и потряс ближайшего из трёх спящих.
На мгновение всем показалось, что ему это удалось, потому что человек глубоко вздохнул и пробормотал: «Дальше на восток не поплыву. Поворачивайте в Нарнию», — но в следующее мгновение провалился в ещё более глубокий сон: тяжёлая голова склонилась на несколько дюймов ниже, и все попытки разбудить его вновь оказались бесполезны. Со вторым произошло то же самое. «Мы не будем жить как звери. Скорее на восток, пока получается, на земли за восходом солнца», — произнёс он и снова заснул. А третий и вовсе лишь буркнул: «Горчицу, пожалуйста», — и погрузился в сон.
— «Поворачивайте в Нарнию» — так? — повторил Дриниан.
— Да, — кивнул Каспиан, — ты прав. Думаю, наши поиски закончены. Посмотри на их кольца: они с гербами. Это лорд Ревелиан, это лорд Аргоз, а это — лорд Мавроморн.
— Но мы не можем их разбудить! — в отчаянии воскликнула Люси. — Что же делать?
— Прошу прощения у ваших величеств, — обратился к ним Ринс, — но почему бы обсуждение ненадолго не отложить? Не каждый день видишь такой обед.
— Ни за что в жизни! — воскликнул Каспиан.
— Верно, верно, — поддержали его несколько моряков. — Здесь слишком много непонятного. Чем скорее мы вернёмся на корабль, тем лучше.
— Конечно, — сказал Рипичип, — если от этой еды три лорда заснули на семь лет.
— Я ни за что не притронусь к ней, — отозвался Дриниан.
— Темнеет очень быстро, — заметил Ринельф.
— На корабль, скорее на корабль, — сказал кто-то из матросов.
— Я тоже так думаю, — отозвался Эдмунд. — Мы можем завтра решить, что делать со спящими лордами. А поскольку мы не рискнём это есть, нет никакого смысла оставаться здесь на ночь. Здесь повсюду пахнет волшебством… и опасностью.
— Я полностью согласен с мнением короля Эдмунда, — заявил Рипичип, — в том, что касается команды, но при всём том останусь здесь, за этим столом, до рассвета.
— Почему? — спросил Юстас.
— Потому что это превосходное приключение, а опасность не настолько велика, чтобы я вернулся в Нарнию с осознанием, что испугался разгадать тайну.
— Я остаюсь с тобой, Рип, — сказал Эдмунд.
— И я, — повторил Каспиан.
— Я тоже, — подтвердила Люси.
В такой ситуации Юстас не мог не остаться. Это был храбрый поступок, ведь он никогда не читал и даже не слышал ни о чём подобном, пока не оказался на «Покорителе зари», и ему было труднее, чем остальным.
— Я прошу ваше величество… — начал Дриниан.
— Нет, милорд, — не дослушал его Каспиан. — Твоё место на корабле, и ты весь день тяжело трудился, в то время как мы, все пятеро, бездельничали.
Спор некоторое время продолжался, но Каспиан настоял на своём. Когда команда в сгущавшемся мраке направилась к кораблю, все пятеро, за исключением, быть может, Рипичипа, ощутили холодок под ложечкой.
Какое-то время, выбирая себе места за столом, они тихонько переговаривались. Им предстоял не очень приятный выбор. Трудно было высидеть всю ночь рядом с тремя чудовищно волосатыми людьми, не мёртвыми, но и не живыми в полном смысле этого слова. С другой стороны, сидеть на дальнем конце, так что, по мере того как темнело, всё хуже и хуже различать их и не знать, движутся ли они, а то и, возможно, вообще не разглядеть их ночью, — нет, об этом страшно было даже подумать. Поэтому они ходили вокруг стола, время от времени обменивались репликами: «Может быть, здесь?»; «Давайте чуть подальше»; «Почему бы не с этой стороны?» — пока, наконец, не уселись где-то в середине, ближе к спящим, чем к другому концу стола. К десяти вечера совсем стемнело, и Люси заметила на востоке удивительные новые созвездия, хотя предпочла бы смотреть на Леопарда, Корабль и других старых знакомых с нарнийского неба.
Поплотнее запахнув матросские куртки, путешественники сидели в тишине и ждали. Разговоры как-то сами по себе затихли, и только шум волн, разбивавшихся о берег, нарушал молчание.
Просидев так несколько часов, показавшихся вечностью, они было задремали, но буквально на мгновение. Даже за это короткое время многое изменилось: звёзды изменили своё положение, а небо стало совершенно чёрным — возможно, чуть светлее — серым — на востоке. Все замёрзли, хотели пить, руки-ноги затекли, но никто не осмелился произнести ни звука, потому что как раз в этот момент всё и началось.
В одном из склонов пологого холма, что поднимался перед ними, позади колонн, вдруг открылась дверь, на мгновение выхватив из мрака какую-то фигуру, и тут же затворилась. Пламя свечи в чьих-то руках было единственным, что все видели отчётливо, и оно приближалось, пока, в конце концов, не оказалось у стола напротив них. Теперь стало возможным разглядеть высокую девушку в длинном одеянии голубого цвета, с обнажёнными руками и золотистыми волосами, свободно спадавшими на спину. Одного взгляда на неё было достаточно, чтобы каждый понял: до этого мгновения он не знал, что такое красота.
Источником света оказалась высокая свеча в серебряном канделябре, который она поставила на стол. Если бы с моря подул даже слабый ветерок, свеча бы погасла, но сейчас пламя горело ровно, словно в комнате с закрытыми окнами и задернутыми шторами, отбрасывая отблески на золотую и серебряную посуду.
Тут Люси заметила на столе очень необычный предмет. Оказалось, что это нож, только каменный, острый, как сталь, и явно древний.
Никто не произнёс ни слова, но один за другим — первым был Рипичип, конечно, следующим — Каспиан, — все встали, поняв, что перед ними знатная дама.
— Путники, коли вы пришли к столу Аслана, почему же не едите и не пьёте? — вопросила красавица.
— Госпожа, — ответил Каспиан, — мы не решаемся прикоснуться к яствам, потому что подозреваем, что именно они повергли наших друзей в колдовской сон.
— Они ничего даже не пробовали, — возразила девушка.
— Так вы знаете, что произошло? — воскликнула Люси. — Прошу вас, расскажите, что с ними случилось.
— Семь лет назад, — начала девушка, — они прибыли сюда на корабле, явно пережившем шторм: с изодранными в клочья парусами и едва не разваливавшимся. С ними были ещё несколько матросов, и когда все оказались за столом, один предложил: «Какое замечательное место. Давайте останемся здесь и проживём остаток жизни мирно!» А другой возразил: «Нет, нужно возвращаться в Нарнию, на запад: может, Мираз умер». Но третий аж подскочил и воскликнул властно: «Нет-нет, мы мужчины! Мы тельмарины, а не звери. Что нам ещё делать, если не искать приключений? В любом случае мы долго не проживём, так что давайте проведём срок, что нам отмерен, в поисках необитаемого мира за восходом солнца». Они не могли прийти к общему решению, перессорились, а властный господин схватился за каменный нож, лежавший на столе. Никому не следовало касаться этой вещи. Как только его пальцы сомкнулись на рукояти, все трое погрузились в глубокий сон. И пока колдовство не будет снято, они не проснутся.
— А что это за каменный нож? — спросил Юстас.
— Как, вам ничего о нём не известно? — удивилась девушка.
— Я… я думаю, — неуверенно предположила Люси, — очень давно Белая колдунья им убила Аслана на Каменном Столе… Во всяком случае, похож на тот.
— Это тот самый нож, — подтвердила красавица. — Его доставили сюда, чтобы храниться, пока существует мир.
— Послушайте, — заговорил, ощущая неловкость, Эдмунд. — Не хочу показаться трусом — я имею в виду в отношении этой еды, — как не хочу показаться бестактным, но с нами в этом путешествии произошло столько всего странного и вещи не всегда оказывались такими, как представлялись. Вот смотрю я в ваше лицо и верю всему, что вы говорите, но так же можно было бы верить и колдунье. Как мы узнаем, что вы нам друг?
— Никак, — пожала плечами девушка. — Вы можете только поверить… или не поверить.
После минутной паузы раздался тонкий голос Рипичипа, обратившегося к Каспиану:
— Сир, будьте добры, наполните мой бокал вином вон из того кувшина: он слишком велик, и мне самому его не поднять. Я хочу выпить за прекрасную даму.
Каспиан выполнил просьбу, и мышиный рыцарь, вытянувшись на столе по стойке «смирно», поднял крошечными лапками золотой бокал и провозгласил: