— За ваше здоровье, миледи!
Отшвырнув бокал в сторону, храбрый Рипичип смело принялся за холодного павлина, и вскоре его примеру последовали остальные. Все были голодны, и если набор блюд не совсем подходил для очень раннего завтрака, то позднему застолью соответствовал как нельзя лучше.
— Почему вы сказали, что это стол Аслана? — спустя некоторое время спросила Люси.
— Потому что поставлен здесь по его приказу, — ответила девушка, — для тех, кто прибыл издалека. Ещё этот остров называют Краем Света: хоть плыть дальше и можно, здесь его начало.
— А как же еда не портится? — поинтересовался практичный Юстас.
— Её не хранят, а съедают, и каждый день появляется свежая. Сами увидите.
— А как быть со спящими? В мире, откуда прибыли мои друзья, — Каспиан кивком указал на Юстаса и брата и сестру Певенси, — известна история про принца или короля, оказавшегося в замке, где все спали волшебным сном. Чтобы колдовские чары рассеялись, ему надо было поцеловать принцессу.
— В этом случае всё не так. Его величество не сможет поцеловать принцессу, пока не избавит от колдовства.
— Но, во имя Аслана, — пылко воскликнул Каспиан, — скажи, как за это взяться!
— Мой отец научит тебя, — ответила девушка.
— Ваш отец! — раздались восклицания. — Кто он? И где?
— Смотрите!
Красавица обернулась и указала на дверь в склоне холма, которую сейчас стало видно гораздо лучше: пока они разговаривали, звёзды стали бледнеть, а на фоне светлеющего на востоке неба появились белые лучи.
Глава четырнадцатая. Где начинается край света
Снова медленно отворилась дверь, и оттуда появилась фигура, такая же высокая и прямая, как у девушки, но менее стройная. При ней не было свечи, но она, казалось, сама излучала свет. Старец, как позднее стало ясно, медленно шёл к ним. Его серебристая борода доходила до стоп, серебристые волосы спускались до пят, а одеяние казалось сотканным из серебристого овечьего руна. Он казался таким спокойным и серьёзным, что все путешественники снова встали и застыли в благоговейном молчании.
Старец подошёл и, не сказав ни слова, остановился с противоположной от дочери стороны стола. Оба вытянули перед собой руки, повернулись на восток и начали петь. Хотел бы я записать для читателя текст той песни, но ни один из присутствующих не сумел запомнить её. Люси впоследствии рассказывала, что мелодия звучала едва ли не пронзительно и была невероятно красива: «Прохладная такая песня, для раннего утра». И по мере того как они пели, серые облака поднимались с восточной стороны неба, белые лучи становились всё заметнее и заметнее, пока всё кругом не стало белым, а море не засияло серебром. Затем восток начал розоветь, и, наконец, в безоблачное небо из моря вышло солнце, его длинный луч пробежал по всей длине стола, отчего вспыхнуло золото, серебро и даже каменный нож.
Нарнийцы и раньше не раз замечали, что в этих морях восходящее солнце кажется больше, чем дома, и сейчас убедились в этом. Ошибки быть не могло. Яркие лучи, игравшие на росе и на столе, намного превосходили утренний свет, какой им доводилось видеть. Эдмунд впоследствии вспоминал: «Хоть за время путешествия и случилось много удивительного, это утро было самым удивительным». А всё дело в том, что этот невероятный рассвет предельно чётко дал понять: они добрались до начала края света.
Затем как будто что-то вылетело из самого центра поднимавшегося солнца и направилось к ним, но, разумеется, никто не смог как следует разглядеть. И в тот же миг воздух наполнился голосами, которые подхватили ту же песню, только пели с большей страстью, чем старец и красавица, скорее даже неистово, и на никому не знакомом языке. Вскоре стали видны и обладатели этих голосов. Это были птицы, большие и белые: сотни их — нет, тысячи — опускались на траву, на вымощенную камнями площадку, на стол, на плечи, руки и головы присутствующих, так что всё вокруг побелело, будто после обильного снегопада. И, как снег, птицы не только сделали всё белым, но и смазали, даже стёрли, все контуры. Всё же Люси сумела разглядеть сквозь перья усевшихся на неё птиц, как одна из них подлетела к старцу с чем-то вроде небольшого плода, а может, горячего уголька в клюве — так ярко он светился, — и вложила ему в рот.
Пение прекратилось, и птицы приступили к трапезе. Когда они поднялись в воздух, всё, что можно было съесть или выпить, со стола исчезло. Кроме того, они унесли с собой всё, что было несъедобным: кости, кожуру, ракушки, — и полетели назад, к восходящему солнцу. И только теперь, когда уже не было слышно их пения, воздух наполнился шелестом крыльев. Стол остался пустым и чистым, а три лорда из Нарнии продолжали спать.
Теперь наконец старец повернулся поприветствовать наших путешественников.
— Господин мой, — обратился к нему Каспиан, — не скажете ли, как снять заклятие с этих трёх спящих нарнийских лордов?
— С радостью, сын мой, — ответил старец. — Чтобы снять заклятие, вы должны доплыть до края света или как можно ближе к нему и вернуться, оставив там по меньшей мере одного из вас.
— А что уготовано тому, кто останется? — быстро спросил Рипичип.
— Ему предстоит продолжить путь на восток, но в этот мир он никогда не вернётся.
— Так это моя сокровенная мечта! — воскликнул храбрый Рипичип.
— А далеко ли мы сейчас от края света? — спросил Каспиан. — Знакомы ли вам моря и земли, что лежат восточнее этого острова?
— Да, я их видел, но очень давно и с большой высоты, так что не смогу поведать о том, что надо бы знать морякам.
— Вы хотите сказать, что летали по воздуху? — выпалил Юстас.
— Нет, гораздо выше, сын мой. Моё имя — Раманду, но поскольку вы переглядываетесь, понимаю, что оно вам ни о чём не говорит. Впрочем, это и неудивительно: времена, когда я занимал место на небосклоне, закончилось задолго до того, как кто-либо из вас увидел этот мир, и все созвездия уже стали иными.
— Вот это да! — прошептал Эдмунд. — Звезда в отставке!
— Вы теперь больше не звезда? — решила уточнить Люси.
— Я звезда на покое, дочь моя, — ответил Раманду. — После того как сошёл с небосвода в последний раз, одряхлевший и так постаревший, что невозможно себе представить, меня перенесли на этот остров. Сейчас я не так стар, как был тогда. Каждое утро птица приносит мне огненную ягоду из долины на солнце, и каждая огненная ягода немного уменьшает мой возраст. Лишь когда стану как новорождённый младенец, я снова смогу взойти на небо (потому что мы находимся на восточном краю земли) и участвовать в этом великом танце.
— В нашем мире, — сказал Юстас, — звезда — это огромный светящийся газовый шар.
— Даже в вашем мире, сын мой, звезда не только то, из чего состоит. А в этом мире вы уже встречали звезду: я думаю, познакомиться с Кориакином успели.
— Он тоже звезда в отставке? — уточнила Люси.
— Ну не совсем так, — сказал Раманду. — Какой уж тут покой, если он должен управлять охламонами, — скорее наказание. Если бы всё шло хорошо, он мог бы сиять в южном зимнем небе ещё тысячи лет.
— А чем он провинился, мой господин? — спросил Каспиан.
— Не нужно тебе, сыну Адама, знать, какие ошибки может совершить звезда, — сказал Раманду. — Но мы зря тратим время. Так что вы решили: поплывёте ли вы восток и вернётесь, оставив там одного из вас, чтобы снять заклятие, или отправитесь на запад?
— Разумеется, господин мой, на восток, — ответил за всех Рипичип. — Здесь не может быть никаких вопросов: это наш долг — избавить лордов от заклятия.
— Я согласен с тобой, Рипичип, — отозвался Каспиан. — И даже если не говорить о них, отказ от попытки добраться до края света разбил бы мне сердце. Но я думаю о команде. Матросы нанимались искать семерых лордов, а не край света. Если мы поплывём отсюда на восток, то будем искать край, самый дальний восток, а никто не знает, как далеко он находится. Матросы храбрые ребята, но я вижу, что некоторые устали от путешествия и хотели бы вернуться домой, назад в Нарнию. Не думаю, что можно продолжить путешествие без их согласия. И ещё лорд Руп — ему будет слишком тяжело.
— Сын мой, — заметил старец, — нельзя плыть на край света с теми, кто этого не хочет: так снять заклятие не получится. Каждый должен знать, куда плывёт и зачем. Но о ком вы сказали, что ему будет тяжело?
Каспиан рассказал Раманду историю лорда Рупа, и старец заверил его:
— Я могу дать то, в чём он нуждается больше всего. На этом острове можно спать сколько хочешь, причём без намёка на сновидения. Пусть он сядет рядом с этими тремя лордами и забудется до самого вашего возвращения.
— Давай так и сделаем, Каспиан, — попросила Люси. — Я уверена: он будет рад.
В этот момент разговор был прерван звуком шагов и голосами: это приближался Дриниан с матросами, что оставались на судне. Они в изумлении остановились, увидев старца и девушку, и тут же обнажили головы, поняв, что перед ними высокопоставленные особы. Моряки же — большей частью простые люди — успели с сожалением взглянуть на пустые тарелки и кувшины на столе.
— Милорд, — обратился Каспиан к Дриниану, — пошлите людей на корабль сообщить лорду Рупу, что его товарищи по плаванию находятся здесь и спят — сном без сновидений, — и что он может составить им компанию, если захочет.
После этого Каспиан предложил всем остальным сесть и обрисовал ситуацию, а когда закончил, наступило долгое молчание, то и дело прерываемое перешёптываниями, пока не поднялся командир лучников.
— Некоторых из нас уже давно интересует, ваше величество, как мы попадём домой, как мы повернём здесь или в каком другом месте, если всё время, не считая штилей, дуют западные или северо-западные ветры. Ведь если они не переменятся, то где гарантия, что мы когда-нибудь вновь увидим Нарнию? У нас почти не осталось запасов, чтобы весь путь назад пройти на веслах.
— Сразу видно, что ты моряк, — усмехнулся Дриниан. — В конце лета в этих морях всегда преобладают западные ветры, и направление их меняется с наступлением нового года, так что, по всем расчётам, ветер будет даже сильнее, чем н