— Да, да! — подхватил Рипичип, хлопая в ладошки. — Я всегда так себе это и представлял: свет как большой круглый стол, а вода всех океанов беспрерывно переливается через край. Корабль наклонится, и мы сумеем заглянуть через край, а потом вниз, вниз, быстро…
— А как ты думаешь, что нас ждёт там внизу? — спросил Дриниан.
— Наверное, страна Аслана! — аж просиял Рипичип. — А возможно, никакого дна нет и спускаться можно бесконечно. Но что бы там ни было, разве не стоит хоть на мгновение заглянуть за край света?
— Не говори ерунды, — сказал Юстас. — Мир круглый — круглый, как шар, а не как стол.
— Наш мир, — поправил Эдмунд. — А как знать, каков этот?..
— Ты хочешь сказать, — заметил Каспиан, — что вы втроём пришли из круглого, как шар, мира, но никогда не говорили об этом! Ведь это же неправильно: у нас есть сказки, в которых говорится о круглых мирах, мне они нравятся, но я никогда не верил, что такие миры существуют в действительности. Как бы мне хотелось жить в таком! Что угодно отдал бы за это… Интересно, почему вы можете попасть в наш мир, а мы в ваш — нет? Наверное, потрясающе интересно жить на шаре. Вы были когда-нибудь там, где люди ходят вниз головой?
Эдмунд покачал головой:
— Всё совсем не так. Нет ничего потрясающего в круглом мире, когда там живёшь.
Глава шестнадцатая. Самый край света
На корабле Рипичип был единственным, если не считать Дриниана и брата с сестрой Певенси, кто видел морской народ. Он нырнул, заметив, что морской король потрясает копьём, поскольку посчитал это угрозой или вызовом и решил сразу же разобраться. Обнаружив, что вода пресная, он ненадолго отвлёкся от своей цели, но потом снова вспомнил о морском народе. Дриниан и Люси успели отвести его в сторонку и предупредить, чтобы никому не рассказывал о том, что видел.
При таком повороте событий им вряд ли стоило беспокоиться, потому что теперь «Покоритель зари» скользил по такой области моря, которая казалась необитаемой. Никто, кроме Люси, больше не видел морских людей, и даже перед её глазами они промелькнули очень быстро. Всё утро следующего дня корабль плыл по мелководью, а морское дно закрывали водоросли, и незадолго до полудня Люси увидела большую стаю рыб, которые там паслись. Они одновременно двигали ртами и плыли в одном направлении, так что походили на стадо овец. И вдруг посреди этого «стада» Люси заметила маленькую морскую девочку, примерно свою ровесницу, с чем-то похожим на прут в руке. Похоже, эта девочка — пастушка, а стая рыб — действительно стадо на пастбище. Морские обитатели находились недалеко от поверхности, и в тот момент, когда девочка, скользя по мелководью, и Люси, перегнувшись через фальшборт, оказались друг напротив друга, пастушка подняла голову и встретила взгляд Люси. Ни та ни другая не произнесла ни звука, и через минуту морская девочка скрылась за кормой. Она не казалась испуганной или сердитой, как те охотники, которых Люси видела прежде. Ей пастушка понравилась, и она была уверена, что тоже понравилась ей: они словно каким-то образом подружились. Вряд ли им когда-нибудь представится возможность встретиться снова — в этом мире или в каком-то другом, — но если бы это произошло, то они бросились бы навстречу друг другу с распростёртыми объятиями.
Последующие недели «Покоритель зари» плавно скользил на восток по гладкому, без малейших волн, морю, хотя не было ветра, который раздувал бы паруса, как не было и пены вокруг вёсел. С каждым днём, а потом и часом, свет становился всё ярче, но путешественники спокойно выносили его. Никому не хотелось ни есть, ни спать — достаточно было ослепительно сияющей воды, которая была крепче вина и которую они вытаскивали из моря вёдрами и пили в молчании большими глотками. На судне было два довольно пожилых матроса — так вот они с каждым днём становились моложе. И команда, и пассажиры ощущали радость и возбуждение, но совсем не то, что способствует общению. Чем дальше они плыли, тем меньше разговаривали, да и то едва ли не шёпотом, словно спокойствие этого моря проникло и в них.
— Милорд, что ты видишь впереди? — обратился как-то Каспиан к Дриниану.
— Сир, по всему горизонту, от севера до юга, на сколько хватает глаз, сплошь белизна.
— Вот и я вижу то же самое, но что это — и не могу себе представить.
— Поскольку мы в высоких широтах, ваше величество, — сказал Дриниан, — я бы осмелился предположить, что это лёд, но такого просто не может быть. Тем не менее, мне кажется, стоит посадить гребцов на вёсла и развернуть корабль против течения. Что бы это ни было, не хотелось бы врезаться туда на полной скорости!
Каспиан согласился с капитаном и отдал соответствующие распоряжения, после чего судно медленно продолжило путь. По мере приближения белизна не становилась менее таинственной. Если это была земля, то какая-то очень необычная, потому что казалась такой же гладкой, как вода, и не поднималась над ней. Когда судно подошло совсем близко, Дриниан резко повернул руль и направил «Покорителя зари» к югу, так что он оказался боком к течению и некоторое время шёл на вёслах вдоль края этой белизны. Тут их ждало открытие: оказалось, что за полосой не более сорока футов шириной течение отсутствует и море спокойное, словно пруд. Это очень обрадовало команду, которая начала было думать, что при возвращении на остров Раманду придётся всё время грести против течения. (Этим же объяснялось и то обстоятельство, что девочка-пастушка так быстро исчезла за кормой. Если бы она не была за пределами течения, то двигалась бы на восток с той же скоростью, что и корабль.)
До сих пор никто не понимал, что это за белизна, поэтому было решено спустить шлюпку. Те, кто остался на борту, видели, как разведчики продвигались вправо, в самый центр этой белизны, и слышали их голоса, возбуждённые и удивлённые, разносившиеся над тихой водой. Затем Ринельф измерил глубину, шлюпка пошла на вёслах назад, и тогда все увидели, что внутри она белая, и столпились у борта, чтобы узнать новости.
— Лилии, ваше величество! — крикнул Ринельф, поднимаясь из-за вёсел.
— Что ты сказал? — переспросил Каспиан.
— Цветущие лилии, ваше величество! Такие же, как в пруду или в саду у дома.
— Смотрите! — воскликнула Люси, сидевшая на корме шлюпки, и подняла вверх охапку влажных белых цветов с широкими плоскими листьями.
— Какова глубина, Ринельф? — спросил Дриниан.
— Забавно, капитан, но достаточно глубоко: три с половиной сажени.
— Эти цветы не могут быть настоящими, то есть теми, что мы называем лилиями, — сказал Юстас.
Возможно, это были и не лилии, но очень похожие на них цветы. А когда, после совещания, «Покоритель зари» снова оказался в струе течения и стал скользить на восток сквозь озеро Лилий, или Серебряное море (путешественники использовали оба названия, но закрепилось «Серебряное море» — так оно обозначено на карте Каспиана), началась самая удивительная часть путешествия. Очень скоро открытое море, которое они покинули, стало только тонкой полосой синевы на западном горизонте. Со всех сторон их окружала белизна с лёгким золотым отливом, только за кормой, где лилии были раздвинуты кораблём, полоса воды сверкала, как тёмно-зелёное стекло. Это последнее море было очень похоже на Арктику, и если бы глаза мореплавателей к этому времени не стали зоркими, как у орла, солнечное сияние на этой белизне — особенно ранним утром, на восходе, — было бы невыносимым. И каждый день благодаря этой белизне длился дольше обычного. Казалось, лилиям не будет конца: от всех этих миль и лиг цветов исходил аромат, который Люси затруднялась описать: сладкий — да, но нисколько не усыпляющий и не подавляющий, свежий, буйный запах, который проникал внутрь и давал каждому ощущение небывалой силы. Они с Каспианом признавались друг другу, что больше не могут этого выносить, но в то же время не хотят, чтобы это прекращалось.
Помощник капитана часто замерял глубину, но море стало мельче лишь через несколько дней, зато мелело быстро. Наконец наступил день, когда гребцы вывели судно из течения и повели вперёд на вёслах со скоростью улитки. Вскоре стало ясно, что «Покоритель зари» продолжать путешествие не может. Только благодаря умелому управлению удалось не посадить корабль на мель.
— Спустите шлюпку, — приказал Каспиан, — и соберите людей на корме! Я буду говорить.
— Что он задумал? — шёпотом спросил Юстас у Эдмунда. — Как-то странно у него блестят глаза.
— Я думаю, мы все выглядим так же, — ответил тот.
Они прошли вместе с Каспианом на полуют, где вскоре собралась вся команда.
— Друзья, — начал король, — мы выполнили задачу, которую перед собой ставили: отыскали друзей моего отца. Поскольку доблестный Рипичип поклялся не возвращаться, вы, когда достигнете острова Раманду, без сомнения, увидите, что лорды Ревилиан, Аргоз и Мавроморн проснулись. Свой корабль я доверяю капитану Дриниану и прошу возвращаться в Нарнию как можно быстрее, но ни в коем случае не причаливать к острову Мёртвой Воды. Прошу также проверить, чтобы правитель, гном Трам, выдал моим товарищам по путешествию обещанное мною вознаграждение. Они это заслужили. А если я не вернусь, то пусть Трам, доктор Корнелиус, бобёр Боровик и лорд Дриниан исполнят мою волю: с общего согласия выберут короля Нарнии…
— Но, сир, — перебил его Дриниан, — вы что, отрекаетесь от трона?
— Мне хочется вместе с Рипичипом посмотреть на край света, — с загадочной улыбкой сказал Каспиан.
Моряки принялись в смятении перешёптываться.
— Мы возьмём шлюпку, — сказал Каспиан. — Она вам не понадобится в этих тихих морях, а на острове Раманду построите новую. А теперь…
— Каспиан, — вдруг жёстко оборвал его Эдмунд, — ты не можешь так поступить!
— Совершенно верно, — подхватил Рипичип. — Его величество не может так поступить.
— И они правы, — поддержал Дриниан.
— Не могу? — резко переспросил Каспиан и на мгновение стал похожим на своего дядю Мираза.
— Прошу прощения у вашего величества, — раздался из задних рядов матросов голос Ринельфа, — но если бы кто-нибудь из нас так поступил, его сочли бы дезертиром.