А кровь-то у пиявки чёрная!
Фомин попытался оглядеть спутников, да разве что увидеть при таком строе. Впереди стражник, позади стражник, вот и вся перспектива.
— Что-то вы, братцы, не того… Мышей не ловите.
— Огромная благодарность, доблестный рыцарь, за вашу готовность спасти жизнь слуге Нави, но это — неопасное животное. Для нас неопасное, — через голову стражника сказал Открывающий Ход. — Он вроде древней собаки, любит присутствие людей и всегда стремится к ним.
— Да? Тогда извините… не знал.
— Ваше поведение вполне оправданно, виноваты мы, не предупредив вас. Да и для людей Поверхности жувы могут представлять опасность — в точности как собаки для чужих.
— Мне очень жаль, — повторил Фомин.
Отряд двинулся дальше, и неопасное животное очень скоро исчезло в толщах породы.
Дурак дураком и сабли в крови. Фомин представил, что действительно убил собаку. Ужас и срам. Не говоря о том, что на Земле Преображения собак не было. Может, вымерли. Может, скрываются в чащах огромных лесов. Рыцарь-послушник Ор-Ок обещает приручить шакалов. Всё ходит в степь, собирает щенков.
Поверхность он угадал загодя — чуть изменилась мелодия движения, и спустя несколько мгновений Ход открылся.
Да, утро в полном разгаре. Солнце на три локтя поднялось, скоро роса начнёт таять. Хорошим обещает быть денёк. После глубин Навь-Города ему любой день показался бы прекрасным.
Они поклонами, без слов, распрощались с провожатыми. Те слаженно развернулись и ушли в глубину.
Было любопытно смотреть, как закрывается Ход: только что зияла преогромная дыра, как вдруг — полянка, травка-муравка, полная благодать. Довод в пользу четвёртого измерения. Нужно с топологами поговорить. Хотя что толку — разговоры разговаривать они умеют, а вот сквозь стены ходить или сквозь землю — нет.
— Ну что, доблестный рыцарь, проявили геройство? — спросила Панночка, глядя, как Фомин нарочно для того припасённой тряпицей вытирает с сабель кровь (при солнечном свете она оказалась не чёрной, а тёмно-зелёной). Вроде насмешливо спросила, а вроде и нет.
— Сумлеваюсь штоп, — ответил Фомин по-русски.
— Простите?
— Может, пиявки у них в домашних животных и ходят, не знаю. Но чтобы вот так, случайно, одна прыгнула на нас — это вряд ли.
— Хотели проверить реакцию?
— Думаю, да.
— Тогда, доблестный рыцарь, наши подземные друзья могут только радоваться, что у них такие наземные союзники.
— Уж и не знаю, Панночка. Идёмте лучше в Крепость, наши-то заждались.
— В Крепость… — с сомнением проговорила Панночка. Хорошо, помела поблизости нет — вскочит, разве удержишь. — Хорошо, в Крепость так в Крепость. Только, доблестный рыцарь, мне кажется, что вы должны сколь угодно точно изложить происшедшее, но с выводами не спешить.
— Это почему же? И откуда вы взяли, что у меня вообще есть какие-то выводы?
— Опять, доблестный рыцарь! Опять задаёте вопросы магу, причём зная ответы.
— Хотел свериться, — пробурчал Фомин.
Действительно, выводы были. Незрелые, торопливые, но были. Например — в Крепости у «существ измерения Зет» была точка опоры. Или, говоря проще, союзник. Возможно, даже невольный, не ведающий о том, но — союзник.
5
Кот встретил её восторженно, даже мяукнул. Видно, не чаял увидеть снова. Потом забежал в тёмный угол и вернулся с мышью.
— Один ты понимаешь, в какую бяку мы вляпались.
Служанка, что стояла за спиною, ахнула.
— Прошу покорнейше простить, но никогда, никогда здесь мышей не было! Я немедленно доложу…
— Пустое, милочка. — Панночка подошла к бассейну, ногой попробовала воду. — Был бы кот, а мыши найдутся.
Воодушевлённый кот запустил лапу в воду и вытащил золотую рыбку.
Служанка ахнула вторично.
— Ты уж, пожалуйста, знай меру. Не ярмарочный кудесник.
Смущённый кот уронил рыбку в бассейн, и та исчезла в синей воде.
Изумлённая служанка пролепетала:
— Могу ли я чем-нибудь услужить высокородной госпоже?
— Позаботься, милочка, чтобы выстирали и высушили одежду. — И, скинув её с себя, Панночка погрузилась в ванну.
— Да, высокородная госпожа. — Служанка быстро собралась. — Высокородная госпожа желает прохладительных напитков, фруктов, чего-либо ещё?
— Высокородная госпожа желает покоя. Полного.
Склонившись в немом поклоне, служанка вышла из покоя.
— Котик, посторожи, пожалуйста, чтобы не беспокоили.
Панночка знала — беспокоить не будут, но кот так хотел быть полезным, что она решила придумать ему службу.
Она и служанку нагрузила стиркой ради порядка — одежда её не нуждалась в воде и щёлоке. Утюги и вальки, правда, тоже не повредят.
Она нежилась в ванне. Давненько, давненько не приходилось ей чувствовать негу пены Байского Персика. Рыцари принимают её стараючись, как могут. Конечно, у Короля-Солнца пышности, помнится, побольше, но вот мыло нужно было иметь своё. Зато у Клеопатры всяких притираний, лосьонов, духов имелось вдоволь, и всё самого высшего качества. Но любила, плутовка, в ванну лучшей подруге запускать водяных змей. Хорошо, если зелёных — после укуса не мучаешься. А если серых с бурыми крапинками, сутки криком кричишь, прежде чем умрёшь.
Великое таинство — женская дружба.
Хватит предаваться воспоминаниям. У неё и сегодня — приключение века.
Кожа покрылась гусиными пупырышками. Не от холода — от страха. Мозг тело контролирует, а вегетатика выдаёт. Да, давненько она так не пугалась. Воистину собственная охота сбивает спесь и расширяет кругозор. Сегодня она столкнулась с магией настолько древней, что и Людовик, и Клеопатра кажутся младенцами, непрозревшими котятами. Нет, это она сама непрозревший котёнок. Сунулась аки рыба в вершу. Как и выбралась…
А вот так. Ножками. За широкой спиною рыцаря. Его, конечно, решили отпустить добром. Но попробовали бы задержать!
Стоп, стоп, милая. Это уже не вегетатика, а исключительно эндокринная система расшалилась. Гормоны. Что мог бы сделать рыцарь? Только умереть, если бы позволили. Но, однако, с ним ищут союза, ему почёт и уважение. Почему?
Неправильный вопрос.
От кого! Эти подземные людишки сами по себе — игрушки, домашние любимцы вроде её кота. Побольше, говорить умеют, но вряд ли это столь уж великое преимущество. Кот знает, кто его хозяйка. Знают ли своих владык навьгородцы?
Нет, разумеется, это не существа измерения Зет. Кто-то другой, могучий и древний. Жаль, что она не умеет читать мыслей. Их никто не умеет читать — во всяком случае, до прошлой ночи она была в этом уверена. Зато можно читать эмоции. У навьгородцев они складывались в сложный букет. Немного презрения. Немного зависти. Немного страха. Но преобладали покорность, фатализм. Чему они покоряются? Судьбе? Ой, кажется, их судьба водит их на длинном поводке.
И ещё — она была совершенно уверена в том, что подземная пиявка явилась сюрпризом для навьгородцев. И сюрпризом пренеприятным. Хорошо, рыцарь не сплоховал. Иначе всяко могло бы случиться. Предостережение. Но не рыцарю, не ей, молоденькой ведьмочке (а рядом с той магией она чувствовала себя молодой без всякой натяжки). Это было предупреждение навьгородцам.
Высоко сижу, далеко гляжу…
6
Ещё совсем недавно отчёт Фомина вызвал бы затяжную, многонедельную бурю. Сам способ передвижения навьгородцев под землёй должен был погрузить в ажитацию весь экипаж межзвёздника «Королёв». Топологи в очередной раз попытались бы превратить теорию n –мерного мира из сугубой абстракции в прикладную дисциплину, биологи заставили бы описывать каждую щетинку подземной пиявки, а уж о существах измерения Зет гипотезу выдвинул бы всяк.
Но Фомина встретил не экипаж. Его встретили рыцари Крепости Кор. А это не одно и то же. Увы, увы, очевидно — перемены необратимы.
Зато интересовали вопросы политические. Предложен союз — хорошо. В чём может выражаться помощь Навь-Города? Поделятся информацией, дадут помощь боевую, какой-нибудь подземный эскадрон, или только снабдят золотом и прочими богатствами? И опять же, в долг дадут или безвозмездно, по-союзнически?
Предложение о создании Постоянного Хода получило одобрение. Раз Навь-Город обладает возможностью ходить тайно, пусть уж лучше ходит явно.
— Почему только обязательно таверну? — спросил Манаров. — Не посольство, не консульство, наконец?
— Возможно, таков их modus operandi (на Внутреннем совете рыцарей традиционно говорили по-русски). Около Замка Т'Вер, во всяком случае, это была именно таверна.
— Однако не очень-то они помогли Замку.
— Именно. Они не хотят тесного, обязывающего контакта. Роль стороннего наблюдателя их вполне устраивает.
— А сейчас…
— Что-то изменилось. Что-то, как они считают, может угрожать Навь-Городу.
— Хотелось бы знать, что именно. Загадочные существа из измерения Зет — как-то неопределённо.
— Зверодемон двухордовый цельноглотный — устроит? — усмехнулся Фомин.
— Или гнилорылый проникающий кровокус, — подхватил Манаров.
Классифицировать представителей мира Преображения было излюбленным делом первых лет. Прионная основа наследственности вместо привычных генов, анаэробные обменные процессы, островковая нервная система — всё это приводило в восторг и исступление. Представители эти всё норовили классификаторами закусить, но смущало другое — изменчивость. Метаморфоз. Вчерашняя смиренная мериносная сумчатая овца в условиях недостатка пищи растительной (засуха, саранча — о той вообще нужно говорить отдельно, даже не говорить, а писать монографию о всепроникающей всепожирающей саранче Преображения) превращалась в свирепую бестию, которую прежде считали совершенно отличным видом: гиена сумчатая нападающая. Бытие определяло не только сознание, но и тело, плоть. И потому любили старую добрую фауну, которая осталась со времён Межпотопья, скорбели о той, которой не осталось, и делали практические выводы — чтобы овца не зверела и давала прекрасную шерсть, её нужно досыта кормить, только и всего.