–
А давай-ка, Всадник, поговорим начистоту! – вожак стал серьезен. – Тебе-то что за дело?
–
А мне, Камень, дело это важное! Если не спасу девчонку – болтаться мне на виселице! – откровенно признался Вайолл.
–
Слыха-али-и, – протянул кто-то из сидящих мужчин, а великан указал на Рема:
–
Новый напарник?
–
Да, – ир Озарон не стал выдавать тайну гнома, и тот был безмерно благодарен ему за это.
На лицах собравшихся мелькнули тени недоверия, однако, никто из наемников вслух высказываться не стал. Более того, в следующее мгновение Баламут сильно удивился, ибо все его представления о коварстве людей, основанные на сплетнях, были разом разбиты. Представители гильдии наемников не нарушили законов братства и ради спасения своего товарища готовы были пожертвовать многим. Именно они поделились с Ремом и Вайоллом всеми сведениями, что им удалось собрать.
Не мешкая, как только рассвело, ир Озарон, а вместе с ним и Карделл отправились на восток. Осень вовсю отвоевывала свои права у лета, и оно сдавалось на ее милость. Глядя на лес, теряющий листву, Рем подумал о том, как же он задержался в своем путешествии, родители, наверное, с ног сбились, беспокойно гадая, когда вернется их непутевый сын. По возвращению, конечно, начнут расспрашивать, что, да как, вот только, о чем сможет поведать им Баламут? Рассказывать, собственно, не о чем! Все пошло не так с самого начала! Тут Карделл улыбнулся: «Зато есть, о чем вспомнить в старости, сидя у камелька, раскуривая трубку, да внукам будет, что рассказать!»
Наблюдая за гномом, Вайолл догадался, о чем тот думает, и кивнул своим мыслям. Все мастера, как дети, а иначе им нельзя, потому что только так они могут творить! Неважно, какой инструмент держит в своих руках творец – перо, кисть, кузнечный молот, или что-то другое, главное – фантазия, та, что заставляет детей верить в сказки и мечтать! Взрослея, многие теряют веру в мечту, живут одним днем, не ждут чуда, суетятся, пытаясь заработать и потратить деньги, потому не могут уйти от реальности, не умеют творить, погружаясь в выдуманный мир. Только повседневные дела и ничего больше!
Невольно Вайолл вспомнил о собственном семействе. Его брат когда-то был превосходным художником, а потом увлекся оружием. Даже пробовал сделать пару метательных кинжалов, взяв в руки кузнечный молот. Из кузницы Найтела выгнала жена, сударыня рода благородного, княжеского, сказав, что негоже дворянину, владельцу имения самому бить молотом о наковальню. Влюбленный Найтел послушался, вызывая гнев отца и недоумение брата. «Влюбишься в женщину – поймешь!» – просто сказал он Вайоллу, но оружием интересоваться не перестал. Клинков у Найтела насчитывалось великое множество, не то, что у Вайолла! У младшего ир Озарона был один-единственный меч – верный товарищ, не раз спасавший его жизнь в различных походах! Замечая удивление старшего брата, Вайолл всегда отвечал: «Влюбишься в меч – поймешь!» Воспоминания о доме и Найтеле, заставили светловолосого мужчину немного погрустить. Жаль, что на день рождения брата он таки не успел! Эх! Чтобы не впасть в уныние, а заодно и Карделла расшевелить, ир Озарон твердо изрек:
– Давай-ка, друг, вспомним и сопоставим все, что нам известно!
– Я уразумел, что девиц и до княжны похищали, только местные дознаватели ничего не обнаружили!
– Да не скажи! Кое-что все-таки было! Не зря парни встревожились, да и князь всю Номию с ног на голову поставил, чтобы дочку вернуть!
– Черные? Если они замешаны в этом, то нам с тобой надеяться не на что! Принесли княжну в жертву, и дело с концом!
– Погоди! Не привык я так легко сдаваться, да и ты, судя по всему, готов биться до победного! Так что давай доберемся до места, ребята и карту примерную нарисовали!
– Согласен! Вот устроим привал, посидим, раскурим трубочку, поразмыслим! – предложил гном, и, видя, как вскинулся наемник, прибавил. – Тут спешка ни к чему! Согласен?
– Давай! Тихий вечер благоволит долгим беседам!
Вечерок, опустившийся на Омур, оказался на удивление приятным. Ветер стих, перестав остервенело обрывать листву с деревьев, и только отдельные листочки, кружились в темном воздухе, опадая на землю. Обе луны, окруженные хороводом сверкающих звезд, игриво смотрели на полянку, где в свете костерка два искателя приключений вглядывались в карту.
– Вот смотри! – ир Озарон настроился на нужный лад. – Именно в этих местах – они обведены красными чернилами – были похищены все девицы, а вот тут – отмечено черным – исчезла княжна. И о чем это говорит нам?
Рем понятливо кивнул:
– Лишь о том, что тут, – Баламут взял в руку огрызок карандаша и указал им точку на карте, – все линии, которые мы проведем, сойдутся!
– Верно мыслишь, друг! – воодушевился Вайолл, вскакивая на ноги от переизбытка охвативших его эмоций.
– Погоди! – охладил его пыл Карделл. – Ты уверен, что мы сладим с черными?
– А ты уверен, что в похищениях замешены они? Парни вот сомневались!
– Если есть такие подозрения, то я бы не стал сбрасывать их со счетов!
– Не трусь! С тобой Безымянный Всадник! – самодовольно ухмыльнулся ир Озарон, но Рем остался непреклонен, и Вайолл был вынужден сказать следующее:
– Разве у нас есть иной выход? Если мы не попытаемся спасти княжну, то все равно погибнем! А по мне, лучше умереть в бою, чем на виселице!
Карделл только невесело хмыкнул, но вынужден был кивнуть.
Наутро два отдохнувших всадника вновь выдвинулись в путь, причем гном, ехавший позади человека, долгое время оглядывался, пока полянка не скрылась за новым поворотом. Причина тому была серьезная, отправляясь, как он думал на верную смерть, Рем взял с собой только свой собственный короткий меч, а тот, что был сделан его руками, остался под кустом. Разумеется, Баламут тщательно прикрыл свое творение от посторонних глаз, надеясь, что ежели он сам сгинет, боги выведут к клинку будущего хозяина. Отдавать драгоценный меч черным Карделл не собирался!
***
Нужного места они достигли уже после полудня, когда сгущались сумерки, а с неба грозил закапать дождь. Стылый ветер, поднявшийся внезапно, выл среди крепких стволов деревьев, гнул к земле кусты, срывал разноцветную листву, точно сама природа желала остановить храбрецов, уговаривала их бежать без оглядки. Кутаясь в непромокаемые плащи, Рем и Вайолл упрямо двигались дальше. Коней путешественники были вынуждены оставить в укромном месте – небольшом охотничьем домишке, скрыв их от непогоды и лихих людей, потому как скакуны отказывались идти дальше.
– Черные чары! – мрачно оповестил ир Озарон, жалея, что ни он, ни спутник не владеют магическим даром. Этак и мимо черных можно пройти, известно, колдуны умеют прятаться от врагов.
– Будем ориентироваться исключительно на свои чувства! Черное колдовство чуждо нам, потому, чем страшнее станет, тем ближе мы подойдем к нужному месту! – дополнил свою предыдущую реплику Вайолл, а Рему опять ничего не оставалось, кроме как кивнуть.
Лес, по которому они пробирались, становился все более и более дремучим, стонали в вышине деревья, скрипели их ветви, а под ногами хлюпала грязь. И в этих звуках чудилось Баламуту нечто зловещее, будто невидимое глазу чудище готовилось напасть на неосторожных путников.
– Будто в пасть к зверю лезем! – подтвердил опасения гнома Вайолл, но тут же ободряюще улыбнулся. – И значит, мы избрали верное направление!
Карделл ничего не ответил, только прикрыл лицо ладонью, а с небес вдруг хлынул ливень, холодный, осенний, пробирающий до самых костей. На счастье путешественников неподалеку оказался небольшой овражек, а прямо на его краю росла высокая сосна, вот в углублении под ее корнями они и укрылись от непогоды. Не заметили, как уснули под стоны ветра, и проспали все дождливое утро, что и стало для них спасением, как будто сами боги решили помочь своим подопечным.
А разбудили Вайолла и Рема громкие голоса, раздавшиеся над притихшим лесом. Кто-то ожесточенно спорил, стоя прямо над тем местом, где укрылись путники. Вайолл, привыкший к неожиданностям, сразу сообразил, что нужно делать. И под оторопелым взором, едва сдерживающего зевоту Баламута, чуть высунулся из укрытия.
Впрочем, спорщики были столь увлечены, что наемника не заметили. Один из них – высокий мужчина с ног до головы закутанный во все черное на все лады костерил обычного мужичонку. Суть спора была проста – слуга не выполнил повеления господина, приобрел не то, что тот велел, но потратил все выданные деньги. И все закончилось плачевно для провинившегося – суровый хозяин его попросту прибил, воспользовавшись черной магией. И пока колдун успокаивал встревоженных коней, впряженных в телегу, ир Озарон решил действовать. Почти неслышно он выбрался из углубления, выскочил и напал на черного со спины. Миниатюрная молния, взвизгнув, прошила воздух, но Вайолл успел пригнуться. Колдун сдаваться не собирался, ухмыльнулся только, выхватывая из ножен черный клинок. Как он действует, ир Озарон видал, потому сразу определился, что нужно делать. Очередная атака черного, и ир Озарон почувствовал на своем плече обжигающий след, если бы вовремя не отпрыгнул, то все закончилось бы гораздо хуже. А так ему обеспечен лишь небольшой ожог. Рука, сжимающая меч, действовала по привычке, еще до того, как Вайолл успевал выстроить мысленную атаку. Для начала была избрана только защитная тактика, чтобы противник расслабился, решив, что перед ним слабак, устал от непрерывных атак и потерял бдительность.
Колдун наступал, используя свой клинок и заклинания, но ир Озарону удавалось уворачиваться от всех магических атак. Его меч мастерски отражал все удары, но опытный воин чувствовал, что начал выдыхаться, слишком непростым оказался соперник. На лице колдуна расцветала победная ухмылка, которая внезапно замерла на губах. Рот его приоткрылся в немом крике, и черный рухнул на колени, удивленно косясь на торчащее из груди острие меча. Однако следовало поспешить, металл уже начал дымиться, потому что сила, таящаяся в теле колдуна, выталкивала клинок, стремясь сохранить жизнь хозяину. Не мешкая, ир Озарон сделал широкий замах и одним ударом отсек голову лиходея. Черный сгусток, вырвавшийся из его тела, слабый при свете дня, не смог взметнуться ввысь, а осел на землю, скрылся в тени, дожидаясь подходящего момента.