Пенилось пиво в деревянных кружках, одурительно пахла закусь.
Меня каждый вновь прибывший считал своим долгом от души хлопнуть по плечу, так что его по ощущениям уже порядком перекосило — ладони у церберов тяжелые, но и я чай не соломенная. А когда все собрались, Ринко Батог — самый старший из Клыков — вскочил на стол, и гул затих, сменившись выжидательной тишиной.
А длинный Ринко сверкнул на меня хитрым взглядом:
— Ну что, братья и сестры по оружию, поприветствуем нашу новую сестричку Танис Косу?
Тишина взорвалась одобрительным ревом, закладывающим уши. Застучали ладони, затопали сапоги.
— Благодарствуем тебя, Танис, за предоставленное угощение, однако прежде, чем отведать его, позволь-ка убедиться, что действительно достойна ты с нами хлеб-соль делить.
Я азартно напряглась.
Присягу мы приносили в Логове и в акрополи уже приезжали полноправными церберами, но посвящение орденцами — дело особое! И для каждого новичка — свое задание, никогда не знаешь, что для тебя приготовят.
— Вот тебе меч верный, — Ринко выудил из-за спины палку и кинул мне.
Палка оказалась толстой слегка корявой веткой длиной с мою руку, я поймала ее без раздумий и непроизвольно взвесила в руке, примеряясь.
— А вот зелье целебное, — следующей в меня полетела кожаная фляжка.
— А вот чудище коварное, зело страшное, победишь его — примем тебя в орден Церберов славный.
“Чудище” ввалилось в дверь с диким грохотом — измазанное углем лицо, волосы дыбом, с лохмотьев из змеиной кожи свисают какие-то вяленые щупальца, на шее бряцают надетые на ниточку клыки. Кажется, кто-то не постеснялся для пущей достоверности костюма одолжить в кладовых ордена натуральный реквизит…
Нашарив меня взглядом “чудище” приосанилось и издало предупреждающий рык.
Зал грянул хохотом.
Веселье взвилось в душе. Выдернув пробку, я опрокинула в себя целебное зелье, обжегшее пищевод до самого желудка, удобнее перехватила палку и бросилась на “чудовище”, подбадриваемая одобрительным улюлюканьем.
Битва была эпической. Чудовище до удирало от меня с оглушительными воплями под дружных хохот, то бросалось в атаку, один раз даже подмяло под себя, но мне удалось извернуться, опрокинуть, оседлать под раскатистое “о-о-о-о!”, и таки прижать конец палки к беззащитному горлу.
— Победа! — провозгласил Батог.
— А у меня, может, шея бронированная и в сердце бить надо было, — проворчало снизу чудовище голосом Рыскача.
— В сердце она тебя еще успеет, — брякнул кто то, вызвав новую волну смешков.
Я поднялась и протянула руку Дейреку, дергая на себя — не то, чтобы ему нужна была помощь, но этакое рукопожатие за проведенный бой — и огляделась, по уже укоренившейся на диво быстро привычке нашаривая взглядом Камня.
Тот обнаружился в компании церберов постарше, беседовал с ними о чем-то и на меня не смотрел.
Ну и не больно-то и хотелось!
Потому что почти сразу меня окружили другие церберы, снова хлопали, совали в руки кружку, отмечали удачные движения, расспрашивали про Хорвусовского змея, и русалок, и…
Очень хотелось просто по дурацки улыбаться от пронзительного ощущения — я дома.
— Эй, Коса! Потанцуем? — прозвучало над ухом и я отрицательно мотнула головой, даже не глянув, кто собственно задавал вопрос.
Гемос развлекал собрание губной гармошкой и все желающие пустились в пляс. Ограниченное количество дам никого не смущало, кто не успел отхватить себе партнершу, без стеснения отплясывал сам, коли душа просила.
Моя душа танцев не просила, она мягко покачивалась на волнах выпитого и ей было хорошо и прекрасно без всяких прыжков и прочих потрясений.
Дейрек Рыскач, отмытый от “чудовища”, плюхнулся на скамью рядом со мной.
— Ну и зря, я отличный партнер!
— Ага, — меланхолично кивнула я, — знаешь как, а главное — за что! — держать девушку.
Клык хохотнул.
— Остра ты, Коса! — и свалил с лавки, а на его место тут же плюхнулся Аим, а с другой стороны — Терек.
Последний закинул мне руку на плечо и от души стиснул, прижимая к себе.
— Танис, а ты в курсе, что ты оказывается красивая-а… у тебя такие… такие… — он обшарил мою фигуру слегка расфокусированным взглядом, — глаза!
“Так”, — подумала я, — “этому больше не наливать”.
— Ага, любая красивой станет, когда на одну бабу по десятку мужиков.
— И то так, — вздохнул Терек и отчетливо погрустнел.
— Его все остальные уже просто отшили, — поделился Аим и кивнул куда-то на другой конец столовой. — Наварра самой первой.
— Последний оплот надежды пал… — пробормотал себе под нос Терек, пока я выкручивалась из его дивно крепкой хватки — ну не ломать же дурачку руку в самом деле?
А потом против воли посмотрела, куда указывал Аим.
Наварра сидела за угловым столом.
Бледная. Но раз ее выпустили лекари, здоровая. И это хорошо. Потеря каждого Ока больно бьет по ордену.
Красивая.
Внутри снова зацарапалось что-то странное.
Какое мне до нее дело?
Да в общем-то никакого.
Вокруг нее толпились церберы, что-то наперебой говорили, она смеялась — под тонкой рубашкой соблазнительно колыхалась грудь.
Камня среди них не было.
Задавив в себе навязчивое желание снова отыскать его взглядом, я отвернулась туда, где теперь звучало “да-вай! да-вай! о-о-о-о-о!”. Вытянула шею, ничего не разглядела и встала с лавки, подходя ближе.
Там за столом разошлось новое веселье — борьба на руках. Два цербера, сцепившись ладонями, старательно пытались уложить один другого, стукнув костяшками руки противника о полированное дерево стола. Очередной успех и сопровождался тем самым протяжно-радостным “о-о-о-о-о!”.
Очередной проигравший освободил лавку, и тут сбоку раздалось: “Эй, дорогу! меня пустите!”.
И на место выбывшего плюхнулся Рыскач.
Закатал рукав рубахи, выставил руку локтем на стол и нашарил меня взглядом, чтобы ухмыляясь сообщить:
— Эту победу я посвящаю тебе, звезда моя!
Я закатила глаза под одобрительное улюлюканье, но осталась. Никогда мне побед не посвящали! Вот Наварре наверное на каждом шагу, а мне — ни разочечка!
— Ты выиграй сначала, павлин, — фыркнул предыдущий победитель и обхватил ладонь Дейрека.
Вздулись мышцы, напряглись лбы, поддерживающие возгласы, разбившиеся на два лагеря, звенели в ушах.
И спустя какое-то время новое “о-о-о-о!” провозгласило, что свой “разочечек” я получила — победа досталась Рыскачу.
— Ну? — он самодовольно обвел взглядом присутствующих. — Кто следующий? Подходим не стесняемся, мне даму впечатлить нужно!
Церберы почему-то не торопились. То ли на впечатление дамы им было глубоко плевать, то ли Рыскач и впрямь в этом деле был известный мастер и заведомо проигрывать никому не хотелось.
— Дай пройти, Танис, — раздалось у меня над ухом, и от этого голоса я едва не подпрыгнула. Обернулась и с изумлением уставилась на Солнышко. Он что, все это время так и стоял прямо за моей спиной, почти вплотную?..
Илиан вскинул бровь — ну?
Я отмерзла и посторонилась, позволяя ему пройти к столу, где довольно ухмылялся Рыскач.
Илиан с как всегда каменной рожей (удачно, удачно его все же поименовали, хотя я все равно удачнее всех!) сел напротив. Неторопливо закатал рукав рубахи, удобно утвердил локоть на столе и приглашающе распахнул ладонь.
Дейрек, обрадовавшись противнику, снова послал мне пламенный взгляд, прежде, чем обвить пальцами ладонь Солнышка.
У меня внутри остро екнуло, просто от самого вида — сосредоточенное лицо, стиснутые зубы, напряженная фигура…
Дура ты, Танис. Можно подумать, он туда ради тебя пошел.
Камень пьянок не чужд и развлечений тоже.
Противники подобрались примерно равные. Секунда текла за секундой, а мостик сплетенных рук только подрагивал мелкой дрожью, не торопясь рухнуть в одну или другую сторону. Поначалу излишне громкие подбадривания стихли, зрители всерьез заинтересовались происходящим.
Я облизнула пересохшие губы.
“Да-вай, да-вай”, — ускоряясь, стучало сердце.
И равновесие нарушилось. Дрогнув, рука Дейрека стала неумолимо клониться вниз.
Вены вздулись, по виску стекла капля пота…
Я сжала кулаки, затаила дыхание…
Да!
Толпа взревела. Рыскач скривился и пробормотал что-то вроде “а то тебе своих баб мало…”
Солнышко однако тоже довольным не выглядел. Скорее даже раздосадованным.
Как будто сам не понял, зачем в это полез.
Я вот тоже не поняла!
И прежде, чем он успел опять раствориться в толпе, я шагнула к нему. Очень зудело его поздравить, такой он был хмурый и недовольный, напрашивался просто! Но прежде, чем я успела открыть рот, Солнышко внезапно сам заговорил:
— Уже поздно, я пойду спать. И ты не засиживайся слишком, нам завтра в дозор, и тебе не надо напоминать, что и малые дозоры неизвестно чем могут закончиться.
Я своими поздравлениями от изумления подавилась и вытаращилась на Камня, как будто первый раз увидела. А он, не обращая внимания на мою ошарашенную физиономию, направился к выходу, принимая поздравительные похлопывания.
Нет, видите ли, на заданиях он от меня маскируется, а во время пьянки решил отчитаться!
Фыркнув, я отвернулась от стола, где забава продолжилась, а Дейрек явно пытался восстановить свое доброе имя. Окинула взглядом столовую, подхватила под локоть, удачно подвернувшегося под руку Аима и потащила его танцевать.
Винные пары снова ударили в голову, веселье взыграло в крови. Аим сопротивлялся, но недолго. И мы плясали и хохотали, как будто нам снова по шестнадцать лет, и нас только-только приняли в Логове, и старшие устроили нам свое приветствие, опоив так, что наутро молодняк с постелей еле встал, снискав на свои головы гнев аргуса.
И только когда голова совсем уж закружилась, а ноги от приятной усталости стали подрагивать, я плюхнулась на ближайшую скамью и снова окинула взглядом зал.
Наварры не было.