Да, к третьему разу он Коряжку уже совершенно точно терпеть не мог, потому что за все беспорядки, учиненные беглецом, взбешенный аргус Логова спрашивал с мастера-конюха.
Хорошо, что мастер-конюх слишком мастер, чтобы мстить коню.
Плохо…
Плохо то, что он и так нашел, кому мстить!
И хотя бедокурил Коряжка только в первый год после обряда изменения, злопамятный мастер-конюх шпынял меня еще до-о-олго!
Я вспоминала былое и ностальгировала, а мастер-конюх вел меня мимо левады, в которой мной лично было вспахано носом столько песка, что хватило бы на небольшое взморье, в нашу старую ученическую конюшню, к нашему старому ученическому стойлу, где все также свисала с потолочной балки толстенная, закаленная магистром-алхимиком цепь…
Коряжка учуял меня сразу же, радостно заржал, высунул голову в проход через низкую дверь — и я забыла обо всем на свете, обхватив рыжую шею.
Мастер-конюх смерил меня насмешливым взглядом:
— Великий аргус велел передать, чтобы вы с напарником как явитесь — сразу к нему. Так что как со скотиной своей наобнимаешься, бегом наверх!
Развернулся и ушел.
Вот в этом весь мастер: кони для него стоят перед Великим аргусом!
И пока меня сосредоточенно обнюхивали, изучая на предмет изменений и повреждений, не иначе, я самозабвенно начесывая свое сокровище за ушами, по белой проточине на лбу и щекам, я рассказывала, как я по нему скучала, какой он прекрасный и замечательный — и не сразу заметила, что прекрасный и замечательный подлец уже жрет шнуровку моего корсажа!
Эй, он мне самой нравится!
Получив шлепок по храпу, бедная лошадонька сразу приняла вид несчастный и оскорбленный — я по тебе так скучал, а ты мне даже морковки какой завалящей не принесла! Вот и приходится жрать всякую гадость! Карий глаз скосился на “гадость” с таким вожделением, что я вспомнила, что я, конечно, соскучилась, но Великий аргус ждет и вообще.
Ладно, зато приятно осознавать, что новую деталь гардероба оценили все важные мужчины в моей жизни!
Солнышко успел наобниматься с Гранитом (хотя они оба ни за что не признают, что обнимались!) и теперь ждал меня на ступеньках входа в наставническую башню, где на самом верху располагался аргусовский кабинет.
Я немного замедлила шаг, разглядывая его, пользуясь тем, что он меня не видит.
Серьезное, сосредоточенное лицо, золотистый ежик, сияющий даже в серый осенний день, задумчиво устремленный в никуда взгляд…
Чудовища бывают разные, это верно. Но мне никак не удавалось поверить, что Илиан — один из них.
Он повернул голову, заметил меня. Уголки губ дрогнули в улыбке, и я машинально улыбнулась в ответ. И почувствовала как стянуло от этого правую щеку. Я коснулась ее пальцами — ожог от вражеского заклинания благодаря ведьминской мази покрылся коркой и почти не болел, но я все время про него забывала.
Я вскочила по ступенькам, и Илиан вдруг качнулся мне на встречу — мы почти соприкоснулись телами, а на ухо мне прозвучало:
— Не переживай, все пройдет.
Он почти — почти! — мазнул губами по моей щеке и отстранился.
А я сбилась с шага и растеряла все мысли. Сердце вдруг заколотилось как заполошное, грудь сдавило злосчастным корсажем, а внизу стало горячо.
Что ж ты творишь, чудище!
Нам к аргусу сейчас, а ты!
Мы поднялись на самый верх башни, дождались приглашения — и вошли.
Кабинет Великого аргуса Таддеуса представлял собой полную противоположность кабинету аргуса Эстона: если там царил неуправляемый хаос (и в его управляемость верил только сам аргус Эстон), то здесь — идеальный порядок: свитки лежали строем, артефакты работали в ногу, свет в окно подавали строго по расписанию.
Хотя последнее, пожалуй, все же преувеличение: если бы солнце садилось только после того, как Великий аргус покинет рабочий кабинет, надо Логовом царил бы вечный день!
Аргус Таддеус принял нас радушно — не нахмурил брови при нашем появлении. А выложенная на стол книга, которую от дорожных приключений уберег слой наложенных в Кремосе заклинаний, и вовсе удостоилась одобрительного взгляда. Однако первый вопрос оказался совсем не тем, на который я собиралась отвечать.
— Илиан, почему твое Око ранено?
Не знаю, что собирался по этому поводу озвучить Солнышко, но я его опередила:
— Это моя вина, аргус. На нас напали разбойники и я вылезла вперед, хотя Илиан меня предупреждал.
Таддеус покачал головой.
— Если бы речь шла не о тебе, то я бы решил, что ты его покрываешь. Танис, твоя учеба завершена, хорошо было бы тебе об этом помнить и уже начать применять полученные навыки на практике.
— Да, аргус, — я послушно опустила голову.
— Нападавшие?
— Выжил один, мы передали его властям в ближайшей деревне. Танис нужна была помощь и…
— Все верно, это не наша сфера интересов, — кивнул Великий аргус. — Теперь вернемся к нашей, — он положил руки на увесистый том, распечатывая заклинания, повернул его, погладил кожаную обложку. — Кто нашел книгу?
— Я. В графской библиотеке. Нас вызвали для решения проблемы с русалками и…
— В библиотеке, значит, — задумчиво протянул Таддеус. — Она была под чарами? Спрятана?
Я помотала головой.
— И госпожа графиня отдала мне ее с легкостью. Сказала, что книга десять лет как устарела, и она дарит ее ордену.
— Понятно. Илиан? — напарник по праву руку от меня подобрался. — Что ты знаешь об этой книге?
— Если я и видел ее раньше, аргус, это было до того, как я потерял память. Она входила в список деяний моих предков, поэтому я знал о ее существовании, но ни разу не видел.
— Ясно-ясно… когда орден проводил проверку в замке после твоего исчезновения, мы действительно изъяли из графской библиотеки несколько томов, не то, чтобы опасных, но мы предпочли оставить эти знания в ордене. Старинные легенды, полузапретные исследования эллинов… их опровергли, но все же, все же. Этой книги никто не видел. И мне любопытно понять — почему.
Мы оба не сговариваясь пожали плечами. И оба, кажется, искренне.
— Ты читала ее, Танис?
— Да, аргус.
— И что там?
— Я бы не сказала, что она несет какую-либо ценность, кроме исторической. Есть немного полезных знаний, которыми орден и так обладает, есть много бесполезных, которые устарели или опровергнуты, и горстка легенд. Но с учетом источника я не берусь утверждать, что они являются чем-то иным, кроме… — я запнулась, озаренная внезапной мыслью. Мысль была такой кристально-яркой, что я едва не забыла, где нахожусь. Спохватилась, неловко потерла перевязанный бок и так же неловко сделала вид, что из-за резкой боли и сбилась. А потом закончила: — Кроме сельских баек.
— Понятно. Что ж, я благодарю вас за службу. Танис, отдыхай. Илиан, будь добр, задержись ненадолго.
Я вышла из кабинета в растрепанных чувствах. Села на ступеньки лестницы и уставилась в пустоту.
Кусочки расколотой фрески вдруг начали выстраиваться в картину, которая была удивительно похожа на правду.
Мне же дали подсказку с самого начала.
С самого первого дня.
Я же знала, что это чужой сон, не мой. Кому-то другому снилось, что его принесли в жертву.
Вернее, не снилось. Его правда принесли в жертву.
Там, в Закатном лесу.
“...многие ищут могущества, да не каждому суждено его найти. Закатный лес тем славен, что то место великой силы, и ежели постараться, можно к силе этой путь открыть. Да только опасен и тернист путь страждущего, много преград на его пути. Но вера ходит — коли в урочный час в сердце леса принести жертву великую, то явится древнее божество и наделит испросившего могуществом невиданным, сравняв его тем с богами на земле. Но для того не только час и место верные найдены быть должны, но и жертва — особая. Не простая кровь, а кровь древних царей, не простая душа, а душа великой силой наделенная…”
Солнышко граф? Граф. Ну пусть не состоявшийся, но граф, а всем известно, что у нашей знати через одного королевская кровь, пусть и разбавленная так, что наследование ее наличие уже не признает. Но есть? Есть.
Великая сила есть? Есть. Маг-универсал. Большая редкость, уникальный дар. Жемчужина. Куда там! Алмаз.
Да и сила духа опять же.
Я помнила что чувствовал человек на алтаре. Это не были чувства слабого человека.
Да, точно.
Десять лет назад Илиана Бирнийского принесли в жертву.
Кто-то близкий, очевидно, исходя из воспоминания. Ну да зная эту семейку, я вот вообще не удивлена.
В поисках могущества…
Легенда была расплывчатой и не давала по сути никаких точных указаний кроме того, что это возможно.
А что если что-то пошло не так?
Место не то — время не то. Произнесенные слова — не те.
Все имеет значение.
На помощь пришел другой сон. Ярость. Гнев. Сила. Мощь.
Что если они призвали бога, но вместо того, чтобы наделить великой силой жертвоприносителей, он проделал это с жертвой?
Бессмертие — чем не божественный дар?
Он хотел показать мне закатный лес, когда напал. Это было не нападение. Это было желание показать.
Он потом повторил его во сне, когда я-не-я наслаждалась лесными красотами.
Но почему Илиан этого не помнит? Почему ночной наблюдатель существует как бы отдельно от него?
Не думаю, что он обманывает и на самом деле делает это сам — какой в этом смысл?
Голова шла кругом, щеку защипало и противно заныл раненый бок.
Ясно было одно. Вернее, два.
Сначала — я расскажу об этом Илиану.
А потом — мы отправимся в Закатный лес.
Если где-то и найдутся ответы на все эти вопросы, то только там.
Свет сочился в высокие узкие окна башни, в его лучах танцевали пылинки.
Я задумчиво наблюдала за этим танцем, придерживая и поглаживая рану, будто надеялась ее таким образом успокоить.
Интересно — кто?
Есть подозрение, что все они там и погибли. А даже если бы кто-то и вернулся…
Отец — очень сомневаюсь, графу по ощущениям своей власти вполне хватает, да и… не стал бы он потом так за воспоминания наследника переживать и восстанавливать их всеми силами.