— А Хряк с этим всем барахлом как спустится?
— Да я ничего, — Хряк поднял рюкзак, набросил на плечи. — Смогу.
— Хорошо, Сашка, я согласен, — я огляделся по сторонам. — Откуда доступ к этой лестнице?
— Здесь сбоку есть проход, — Сашка махнул рукой, показывая в угол, где темнел квадрат люка.
Мы проникли в шахту лифта и начали спускаться по лестнице. Первым бодро переставляя ноги, лез легкий худой Сашка, потом я. А за нами, пыхтя, заставляя тяжело вздрагивать всю металлическую конструкцию, шел Хряк. Мы все-таки взяли у него часть снаряжения, винтовки, пушку. Так что совесть меня уже не мучила.
Мимо нас пару раз, как призрак проскользнула кабина лифта, оставляя за собой длинный металлический трос.
Спустившись на пару этажей, решили передохнуть. Вылезли наружу. Хряк спихнул с плеч рюкзак. И привалился к стене. Меня взяло любопытство, а что здесь находится.
Короткий светлый коридор вывел на плоскую площадку с перилами, которая огибала по кругу цилиндрическое помещение, дно терялось где-то внизу, в клубящейся темноте. В центре возвышалась массивная колонна с поворотным консольным краном, снизу которого висела высокая решетчатая клетка, с металлической окантовкой снизу и сверху.
В стенах, словно соты, сверху донизу по периметру вплотную друг к другу шли узкие высокие ячейки в рост человека — двери с круглым окошком-иллюминатором на уровне глаз. Я попытался заглянуть внутрь — в комнатушке шевелилась темная фигура. Человек? Попытался дернуть за ручку, но она не поддавалась.
С лязгом консольный кран развернулся. Придвинулся к одной из ячеек. Вверх уехала дверь. Клетка заехала внутрь и выехала уже с содержимым — раскинув руки, там стояло человекообразное существо, смахивающее на скалькутса — обтянутый желтоватой кожей скелет, лысая голова, на изможденном, синеватом лице — дыхательная маска, от которой за сгорбленную спину шли прозрачные пластиковые трубки.
Жертва дергалась, извивалась, словно от боли. Но тут выскочили из стенок толстые длинные шприцы, заполненные грязно-зеленоватой жидкостью, облепили все тело несчастного. Он скрючился и замер, только едва-едва подрагивали длинные, уже нечеловеческие пальцы.
— Фу, гадость, — я услышал голос Сашки.
Он прикрыл ладонями рот, чуть согнувшись, отбежал в сторону. По характерным звукам я понял, что парень блюет. Вернулся ко мне, синевато-белый, с брезгливой гримасой на лице.
Агрегат, закончив мерзкие манипуляции, отвез существо обратно в ячейку. Спустился чуть ниже и вытащил следующего.
— Похоже здесь из людей делают скалькутсов, — понял я.
— Да, и тут и мучился Алешка, брат Крупы.
— Не понимаю зачем эти эксперименты? Здесь их… — я оглядел все этажи, прикинул. — Несколько сотен, если не тысяч.
— Наверно, мы не узнаем этого никогда, — обронил Сашка. — Пошли. Нечего тут больше делать.
Он направился к выходу. А я задержался на миг, бездумно наблюдая, как консольный кран развернулся в очередной раз, чтобы вытащить свою жертву. И тут меня словно током ударило. Кран подцепил клетку, но в ней стоял не высохшее до состояния скелета существо, а вполне здоровое, без дыхательной маски. И самое главное, я узнал этого человека! Зайцев. Толян!
Я перепрыгнул на стрелу консольного крана, рванул к клетке, спрыгнул вниз. Закрыл парня собой. И пока агрегат бестолково, но довольно больно тыкал в меня иглами шприцов, и бил током, освободил руки Зайцева. Подхватив его под мышки, вытащил наверх, потряс. Парень пришел в себя, уставился на меня, выкатив глаза, будто я привидение. Но я не дал ему даже опомниться. Потащил по площадке, стараясь поддерживать его. Хотя он быстро пришел в себя. И резво спрыгнул прямо перед застывшим с изумленной физиономией Сашка.
Но тут силы оставил Зайцева, он без сил спустился около стены.
— Рей, ты живой? — почти прошептал он, подняв на меня взгляд.
Я присел рядом, тяжело вздохнул:
— Я живой, Толян. Живой. Они в эфире казнили моего двойника, клон.
— Надо всем землянам об этом сказать, — уже громче произнес Толик. — Ты знаешь, что сейчас происходит?
— Знаю. Как ты здесь оказался? Расскажи.
Зайцев набрал побольше воздуха в легкие, выдохнул, будто проверял, может он дышать, как прежде или нет.
— В общем так. Я примкнул к одной группе сопротивления. Надоело мне все, понимаешь, Рей, — он вдруг запнулся, смущенно посмотрел: — Может тебя лучше Лазером звать?
— Да зови, как хочешь, — я похлопал парня по колену. — Лазером-мазером-шмазером.
— Ну вот, — Зайцев, чуть прикрыв глаза, продолжил: — И мы устраивали всякие диверсии, теракты. А потом нас схватили. И я попал сюда.
— Они успели тебе что-нибудь вколоть?
— Нет. Не успели. Они вначале проверяли меня вдоль и поперек, насколько я здоровый. И только потом сунули в эту ячейку.
Он вдруг замолчал, закрыл лицо руками. И его голые плечи затряслись, из-под пальцев просочилась струйка, закапала на тряпичные брюки.
— Так, б… я вас долго ждать буду? — в проеме нарисовалась кряжистая фигура Хряка. — А это, мать вашу за ногу, кто? — он ткнул толстым пальцем в Зайцева. — Откуда он взялся, мля?
— Хряк, это мой друг, Толян. Анатолий Зайцев. Мы с ним на тварей на космической станции охотились.
— Здорово, — Хряк почесал широкий лоб, похлопал глазами. — Ну а взялся он откуда?
— Оттуда, — Сашка махнул в сторону консольного крана, который развернулся к очередной ячейке. — Здесь из людей пришельцев делают. А вот из этого парня не успели.
— Круто. Ну и как он голый с нами пойдет?
На Толяне действительно были надеты только холщовые штаны. И он здорово замерз, его трясло, то ли от холода, то ли от последствий пережитого.
— Да, ничего страшного, переживу, — Зайцев встал, протянул руку Хряку. — Зайцев, Толя. Можно Толян.
— Хряк. Тьфу! То есть Иван Хряков. Можно просто Хряк.
— Там внизу есть какая-то лаборатория, — деловито сообщил Сашка. — Наверняка, какую-нибудь одежду из раздевалки умыкнуть можно. Пошли.
— На! — Хряк расстегнул свой бронежилет, снял свою широкую рубаху и протянул Зайцеву. — Надевай! А мне и так хорошо, — похлопал себя по широкой волосатой груди, и лишь после этого застегнул броник.
Толику сумел обернуть рубашку Хряка вокруг себя два раза. И широко улыбнулся, вытер нос, и незаметно стер слезы.
И мы направились к шахте лифта. Первым вновь по лестнице начал спускаться Сашка, потом Толян, потом Хряк и я замыкал нашу группу.
Мимо нас вверх пролетел лифт, обдав сильным порывом ветра, так что рубашка на Зайцеве вздулась, как парус.
— А почему мы на лифте не едем? — спросил он.
— Чтобы внимания не привлекать, — пояснил Сашка. — Вот здесь лаборатория. Пошли.
На этот раз мы оказались в коридоре, стены, выложенные плиткой двух контрастных цветов. Снизу темно-зеленой, от середины светло-бежевой. По светлой части шли разноцветные линии с надписями. Не успел я прочесть их, как Сашка уверенно повернул направо, и повел нас куда-то. Около двери с надписью «Раздевалка» остановился и хотел открыть.
— Подожди, — я остановил его, ощутив чьи-то мыслеобразы, помимо наших.
Но тут же понял, что в раздевалке никого, а шум шагов приближается. И нам не оставалось ничего, как шмыгнуть внутрь. Темень. Только белесый свет едва-едва освещал высокие металлические шкафчики, выстроившиеся в ряд, скамейку, легкий колченогий столик с пластиковыми стаканчиками.
— Они идут сюда, — прошептал Сашка. — Быстро прячемся.
Где? Где спрятаться? Я просканировал быстро помещение и обнаружил дверь, что вела в душ. И мы все вчетвером друг за другом вбежали туда. Едва я успел прикрыть дверь, как шум шагов усилился. Скрип входной двери. Шаги. И веселые голоса. Человеческие. Что удивило меня.
— Ну что, бродяга друг любезный, сколько сегодня обработали? — весело произнес один из них высоким тенорком.
— Двадцать три, Серега! Двадцать три. Как с куста! — хохотнул другой глубоким густым баском. — Перевыполнение плана, однако.
— А сдохло сколько? Много?
— Да нет. Пять штук. Да и то. Старики все. Туда им дорога. В биогумус.
Хлопнула дверца шкафчика и тот, что говорил тенором со вздохом проронил:
— Жаль, если они улетят. Кто нам будет платить? Золотом, брат Сергей. Золотом. «Все звезды светят мне, все банки платят мне», — он пропел последнюю фразу, которую тут же подхватил второй.
Они хором начали петь эту фразу, отстукивая ногами, как в кордебалете.
Свет, что сочился из-под двери, обрисовал с какой злостью смотрит Толян, а руки сжались в кулаки.
— Нет, не улетят они, Игорёша. Не улетят. Пока не поймают этого Лазера. То есть Эдгара Рея.
— А ты думаешь — он живой? Ну тогда искать им его — не переискать, — коротко хохотнул.
Мимо меня промчалась фигура. Распахнулась дверь душа. Сашка выскочил наружу, я — за ним, пытаясь остановить. Удар в физиономию одного из негодяев. Перекувырнувшись через скамейку, тот упал навзничь, дернул ногами. Второй, широкоплечий и высокий, успел отскочить. Встал в боевую стойку, зло оглядывая нас. Но тут мимо пронесся, как носорог Хряк, вмазал второму парню так, что впечатал башкой в шкафчик. Оставляя кровавую полосу, тот соскользнул вниз. А Хряк начал мутузить его со всей силой.
Первый парень вдруг очухался, вскочил, но тут же полетел обратно, после хорошего джеба Сашка. Он выхватил из кобуры бластер, и не прицеливаясь нажал пуск. Пуфф. Шмяк-шмяк. Лазерный луч рассек голову первого подонка надвое. Она с глухим шмяканьем распалась на две половинки, которые свесились на плечи.
— Хватит, Хряк, — я похлопал парня по плечу.
— Уроды чертовы, — Хряк остановился, вытер рукавом пот с лица. — Гады!
— Надо одежду найти для Толяна, — напомнил я.
Мы обошли раздевалку. Я обнаружил еще одну дверь, толкнул.
— Ух ты! Да тут еще скафандры! — обрадованно воскликнул Сашка, оказавшись у меня за спиной. — Ну-ка, Толян, примерь!
Толик спустился вниз по ступенькам. В разделенных на секции нишах висели на крючках ярко-оранжевые костюмы.