— Когда я был великаном, то мог легко снести любую стену… — начал он.
Не стоит вспоминать о том времени, когда ты был великаном, — оборвал его Ффлевддур. — Теперь-то ты всего-навсего коротышка! Наша единственная надежда — разыскать одного из князьков короля Смойта, рассказать ему о том, что произошло, и попросить помощи.
На это уйдет слишком много времени, — топнула ногой Эйлонви, — О, помолчите и дайте подумать!
Она поднялась на взгорок и устремила свой взор к замку, который тоже, казалось, дерзко глядел на нее своими бойницами, бросая вызов. Мысли ее бежали, обгоняя одна другую, путаясь, ускользая. Но ясный план так и не вырисовывался. Она уже готова была зарыдать от отчаяния, беспомощно огляделась по сторонам, пошарила глазами в траве, между деревьями, словно бы в поисках затерянного там решения неразрешимой задачи. Вдруг краем глаза она уловила какое-то движение в гуще деревьев. Не решаясь повернуть голову, уголком глаза Эйлонви наблюдала за странной горбатой тенью, которая была теперь неподвижна, словно бы затаилась. Делая вид, что ничего не заметила, она спустилась с пригорка и будто бы направилась к Руну и Ффлевддуру. На самом же деле Эйлонви мало-помалу забирала в сторону, осторожно приближаясь к дереву, за которым притаилась непонятная подозрительная тень.
Внезапно, быстрая, как Ллиан, она прыгнула на сгорбленную фигуру. Та вдруг распалась на две части. Горб покатился в одну сторону, а другая половинка тени, попавшись в руки девушки, вдруг приглушенно взвизгнула. Эйлонви била, лягалась, царапалась. Мгновение — и Рун с Ффлевддуром оказались рядом с ней. Бард ухватился за один конец уже не визжащей, а напряженно сопящей тени, Рун вцепился в другой.
Эйлонви отскочила на шаг и быстро достала из складок плаща свой золотой шар. Стоило ей согреть его в ладонях, как шар начал мерцать и разгораться. Она поднесла его поближе к дергающейся фигуре и обомлела. Золотые лучи высветили бледное, морщинистое личико с длинным вислым носом и маленьким ртом в скобках скорбных складок. Беспорядочные космы жидких волос ниспадали на два жалких, испуганных, но пронзительных, словно буравчики, глаза.
— Гвистил! — выдохнула Эйлонви. — Гвистил из Красивого Народа!
Бард тут же ослабил хватку. Гвистил опустился на землю, потер свои костистые руки и вытянул их вперед ладонями, словно бы защищаясь. Потом, разобравшись, видимо, кто его схватил, поднялся на ноги, запахнул плащ и кисло поздоровался:
— Как приятно видеть вас снова. Удовольствие, поверьте мне. Я часто думал о вас, — зачастил он и тут же раскланялся. — До свидания. Теперь я пойду. Мне пора.
— Стой! Помоги нам! — преградила ему путь Эйлонви. — Гвистил, мы просим тебя. Наши друзья брошены в тюрьму в замке Смойта.
Гвистил обнял руками голову. Лицо его плаксиво сморщилось.
— Пожалуйста, пожалуйста, — простонал он, — не кричи. Сегодня вечером я особенно не в состоянии вынести этого. И будь так добра не светить этой штукой мне прямо в глаза. Нет, нет, это уж слишком. Мало того, что на тебя набросились, кинули на землю, оседлали, а тут еще и бушуют, и ослепляют! Как я уже говорил… да, приятно было наткнуться на вас. Конечно, я был бы рад помочь. Но, пожалуй, в другой раз. Когда мы все не будем так расстроены.
— Гвистил, неужели ты не понимаешь? — вскричала Эйлонви. — Ты разве не слышал, что я сказала? В другой раз! Нет, сейчас! Ты должен нам помочь сейчас! У Гвидиона украли меч. Ты слышишь? Дирнвин исчез! Он у Аровна! Понимаешь, что это значит? Это самое ужасное из всего, что могло случиться! Но как Гвидион может вернуть свой меч, когда и сам оказался в темнице и его собственная жизнь в опасности? И Тарен… и Колл… и Гурджи… все они… — Она всхлипнула.
— Бывают дни и похуже, — сочувственно вздохнул Гвистил. — Но что можно сделать? Ничего, увы. Будем надеяться, что всё образуется. Хотя, само собой, ничего само собой не образуется… Но что делать? Ничего не поделаешь. Да, я знаю, что Дирнвин украли. Какая досада!..
— Ты уже знаешь? — удивился бард. — Клянусь Великим Белином, тебе известно и где он! Ну, говори!
— Где угодно, — с таким отчаянием выдохнул Гвистил, что Эйлонви почти поверила, будто этот унылый нытик говорит правду. А он продолжал, скорбно насупившись — Но не это меня беспокоит. А вот то, что происходит вокруг Аннувина… — Он, словно бы в испуге, прикрыл ладонью свои мелкие глазки. — Охотники собираются. Дети Котла появились, целое войско. Этого достаточно, чтобы залечь, то есть слечь в постель.
Гвистил раздвинул пальцы и сквозь них посмотрел на окруживших его людей.
— И это всего лишь половина бед, — задыхался он — Некоторые владетели княжеств объединили свои войска, а их военачальники держат совет в самом Аннувине. Он набит воинами, как мешок овсом. Они внутри, снаружи, везде, куда бы вы ни глянули. Я даже испугался, что они отыщут мои тоннели и придорожные сторожевые норы. В эти дни я единственный наружный страж Красивого Народа, находящийся вблизи Аннувина… Тем печальнее, тем печальнее. Накопилось столько работы… Так я пошел?
Но Ффлевддур крепко держал его за руку. И Гвистил, дернувшись разок-другой, снова заговорил:
— Поверьте мне, вашим друзьям лучше оставаться там, где они сейчас. Безопаснее. Выйти наружу — это все равно что кинуться головой в гнездо шершней. Если случайно вы их снова увидите, передавайте мои самые нежные приветствия. Мне жаль, мне ужасно жаль. Но я больше не могу задерживаться. Я спешу в королевство Красивого Народа. Король Эйддилег должен узнать обо всем без промедления.
— Если король Эйддилег узнает о том, что ты не захотел нам помочь, — возмущенно выпалила Эйлонви, — ты пожалеешь, что покинул свой наблюдательный пост.
— Это длинное и трудное путешествие, — канючил Гвистил, словно бы и не расслышав слов Эйлонви, — мне придется все время идти по земле. Эйддилег ведь захочет узнать всё, что творится здесь на каждом шагу. А я не готов шагать все время по земле. — Он взъерошил свои жидкие паутинные волосики. — Настроение неважное, и погода дурная, и всякое такое… Мне было куда лучше путешествовать летом и подземными тоннелями Но… с этим ничего не поделаешь. До свидания. Прощайте. Всего вам хорошего.
Гвистил осторожно освободился из рук барда и проворно ринулся туда, куда откатился горб тени, оказавшийся туго набитым мешком, раза в два большим, чем сам карлик. Эйлонви изловчилась и снова схватила Гвистила за руку.
— Э, нет! Ты не уйдешь! — вскричала она. — Ты отправишься к королю Эйддилегу только после того, как мы освободим своих друзей. Не пытайся обмануть меня, Гвистил из Красивого Народа! Ты умнее, чем хочешь казаться. Но если ты не окажешь нам помощь, я ее из тебя вытряхну!
Девушка схватила карлика за шиворот. Гвистил всхлипнул и попытался выкрутиться.
— Никаких встрясок! Нет, пожалуйста. Я этого не выношу. Не сейчас. До свидания. Не время, не время…
Ффлевддур в этот момент с любопытством разглядывал мешок Гвистила. Огромный, бугорчатый, он закатился в кусты там, где Эйлонви настигла карлика. Тесьма, стягивающая горло мешка, развязалась, и часть его содержимого высыпалась на землю.
— Клянусь Великим Белином, — ахнул бард, — чего тут только нет! Улитка носит на спине меньше скарба, чем этот сквалыга!
— Ничего особенного, — забеспокоился Гвистил. — Так, пустяки, разные удобства и приспособления, чтобы облегчить трудное путешествие.
— Не Гвистила, так его мешок немного встряхнем, — сказал Ффлевддур, опускаясь на колени и роясь в мешке. — Вдруг здесь окажется что-нибудь полезнее самого владельца?
— Возьми всё, что захочешь, — торопливо проговорил Гвистил, когда Эйлонви осветила золотым лучом своего
шара высыпанную на землю кучу барахла. — Возьми всё, если хочешь. Я обойдусь. С трудом, но обойдусь. А теперь я пойду, да?
Он нерешительно потоптался на месте, но с места не сдвинулся. Король Рун присел рядом с бардом, который уже вытянул из мешка несколько заштопанных, отороченных овечьим мехом крошечных курток и плащей.
— Изумительно! — вскричал Рун, вытягивая из кучи что-то похожее на пучок травы. — Это же гнездо!
— Да, — вздохнул Гвистил. — Возьми его себе. Я это сохранил на всякий случай. Никогда ведь не знаешь, в какой из вещей возникнет необходимость. Но теперь, так и быть, это все ваше.
— Нет, спасибо, — усмехнулся бард. — Не хочу лишать тебя самого необходимого.
Рун тем временем выволакивал одну вещь за другой. Здесь были фляги для воды, пустая и полная, посох для ходьбы, собранный из вставляющихся одна в другую трубочек, подушка с запасным узлом перьев, два обрывка веревки, несколько удочек и большие крючки, две палатки, несколько железных клиньев, гнутая железка, широкий кусок мягкой кожи, который, как неохотно объяснил Гвистил, может быть натянут на ивовую раму и служить маленькой лодкой, несколько пучков сухой травы и множество сумок и сумочек с лишайниками всех цветов.
— Сохраняет здоровье, — пояснил Гвистил, указывая на лишайники. — Влажность и сырость вокруг Аннувина ужасная. Лишайники, правда, не помогают, но все же это лучше, чем ничего. Тем не менее вы можете их взять себе.
Бард отодвинул от себя всю эту кучу.
— Бесполезный мусор, — поморщился он, — Разве что взять на время веревки и рыболовные крючки…
— Гвистил! — гневно вскричала Эйлонви. — Все твои подушки, железки и трубочки еще не помощь! О, я не могу ничего из тебя вытряхнуть, потому что при виде твоей жалкой физиономии у меня руки опускаются! Проваливай! Да, да, на самом деле прощай!
Гвистил, вздохнув с облегчением, быстро стал собирать разбросанное барахло обратно в мешок. Когда он поднял его, чтобы вскинуть на спину, из кармана его плаща выпал маленький узелок, за которым он поспешно нагнулся.
Послушай, что это? удивился Рун, опередивший карлика и уже собиравшийся отдать ему узелок.
Яйца, — пробормотал Гвистил.
— Повезло, что ты не расквасил их, когда падал — весело сказал Рун. — Давай-ка глянем, целы они или нет? — добавил он, распуская шнурок на узелке.