— Покой войдет в мое сердце, — тихо сказал он, — когда я вновь стану Помощником Сторожа Свиньи.
До Тарена дошла весть, что Смойт поднял большое войско, сколотив его из многих отрядов своих княжеств, и теперь во главе этой армии направляется на север. Узнал он также и о том, что некоторые вассалы Аровна выслали военные отряды к реке Истрад, чтобы нападать на колонны воинов, тянущиеся в Каер Датил. Тарену теперь надо было поторапливаться.
Войско его направлялось в Коммот Мерин. Для Тарена это селение было самым прекрасным из всех, какие попадались на его пути во времена странствий. Даже теперь, среди грохота оружия, ржания лошадей, криков всадников, белые, крытые тростником аккуратные домики деревеньки, казалось, дышали миром и покоем, далекие от горячего воздуха войны, долетевшего до них вместе с нагрянувшим сюда войском. Тарен проскакал галопом мимо знакомых полей, окаймленных лиственницами и высокими елями. Сердце его трепетало от волнующих воспоминаний. Он остановился у знакомой хижины, чья дымящаяся труба ясно говорила о потрескивающем внутри приветливом пламени очага. Дверь открылась, и на пороге показался коренастый крепкий старик в грубом коричневом одеянии. Волосы его цвета покрытого окалиной железа и густая борода были коротко подстрижены. Глаза его оставались ярко-голубыми и ясными, не затуманенными долгими годами жизни.
— Рад встрече, — прокричал он Тарену и поднял в знак приветствия огромную руку, по локоть измазанную подсыхающей глиной. — Ты оставил нас как странник, а вернулся как военачальник. А о твоем мастерстве в военном деле я уже много наслышан. И все же я спрашиваю: не забыл ли ты о том мастерстве, что получил у гончарного круга? Или я зря терял и время, и свое умение, обучая тебя?
— Рад встрече, Аннло Велико-Лепный, — отвечал Тарен, соскакивая на землю с Мелинласа и с жаром пожимая руку старого гончара. — Боюсь, что ты и впрямь зря терял на меня время, — засмеялся он, — слишком уж бестолковый ученик достался мастеру. Мастерства моего сохранилось меньше, чем благодарной памяти о тебе. Но то немногое, чему научился, я не забыл.
— Тогда покажи мне, — потребовал гончар, зачерпывая из деревянной кадки пригоршню влажной глины.
Тарен печально улыбнулся и покачал головой.
— Я остановился только для того, чтобы поприветствовать тебя, — ответил он. — Теперь я занят мечами, а не глиняными чашами.
И все же Тарен вошел в хижину следом за старым гончаром. Огонь очага бросал масленые блики на ряды глиняной посуды, изящные кувшины для вина, горшки и блюда. Тарен быстро выхватил из бочки холодную глину, бросил ее на круг, который Аннло принялся раскручивать. Тарен понимал, что времени у него совсем немного, но когда глина под его руками стала обретать форму, он на мгновение забыл обо всем, спал тяжкий груз опасений и забот. Вернулись назад те дни, когда перед ним были лишь бешено вертящийся гончарный круг и сосуд, рождающийся прямо на глазах из бесформенного куска глины.
— Отлично сработано, — сказал Аннло тихим голосом и добавил: — Я слышал, что кузнецы и ткачи во всех селениях Коммотов трудятся, чтобы дать тебе оружие и одежду. Но мой круг не способен выковать клинок или соткать плащ для воина, глина моя годна только для мирных жителей. Увы, я не могу предложить тебе ничего, что послужило бы на пользу теперь.
— Ты дал мне больше, чем все остальные, — ответил Тарен, — и я ценю это больше всего. Мой путь — не путь воина. Если бы мне не пришлось сейчас взять в руки меч, то я не желал бы для моих рук лучшей работы, чем та, что делаешь ты, создавая радость и красоту. Но коли не удастся мне сделать свою нынешнюю работу как следует, то я буду считать, что потерял всё, полученное от тебя.
Его рука замерла, тут же скособочив выраставший на круге кувшин, потому что снаружи раздался тревожный голос Колла, призывавшего его. Тарен быстро поднялся и стремглав выскочил из хижины, выкрикивая на ходу слова прощания. Аннло печально поглядел ему вслед.
Колл уже выхватил свой меч. В следующий момент появился и Ллассар. Они галопом поскакали в лагерь, разбитый в предместье Коммот Мерин. Колл оповестил Тарена о том, что караульный пост увидел неприятельский отряд.
— Они скоро нападут на нас, — предупредил Колл. — Мы должны встретить их до того, как они приблизятся. Как старый воин и умелый выращиватель репы я советую тебе поднять отряд лучников и лучших всадников. Ллассар и я попробуем отвлечь их с маленьким подвижным отрядом.
Они быстро обсудили план Колла. Тарен поехал вперед, призывая всадников и пеших солдат, которые спешно хватали свое оружие и следовали за ним. Эйлонви и Гурджи он приказал оставаться под прикрытием телег позади лагеря, где было безопаснее. Даже не выслушав их возражений, Тарен галопом поскакал к еловому лесу, покрывавшему дальние холмы.
Нападавшие были вооружены серьезнее, чем ожидал Тарен. Они быстро спустились с покрытого снегом хребта и устремились к селению. По знаку Тарена лучники затаились в неглубоком овраге, а конные воины Ком-мотов приготовились к атаке. Всадники сшиблись в грохоте щитов, стуке копыт и звоне клинков. Тарен поднес к губам свой боевой рог. Эхом разнесся по долине и оврагам призывный сигнал, и лучники выскочили из укрытия.
Тарен понимал, что это лишь небольшая стычка между маленькими отрядами, но все же бой был отчаянный и жаркий. Только после того, как Колл и Ллассар со своим отрядом отвлекли большую часть нападавших, враги дрогнули и побежали. И все же это был хоть и малый, но первый бой, которым Тарен руководил как военачальник принца Доны. Люди Коммотов выиграли бой, никто из них не был убит, и лишь несколько человек легко ранены. Тарен не чувствовал усталости, сердце его наполнила радость победы, когда во главе отряда торжествующих воинов он выехал из леса к Коммот Мерин.
Но, въехав на гребень холма, он увидел черные клубы дыма.
Поначалу он подумал, что пожар случился в лагере. Он пришпорил Мелинласа и понесся вниз по крутому склону. Когда же он подъехал ближе, то увидел темно-красные языки пламени, сливающиеся с закатным, словно залитым кровью, низким небом. Дым стелился по всей долине, и Тарен наконец понял, что горит селение.
Обогнав отряд, он галопом въехал в Мерин. Проскакав мимо лагеря, он мельком увидел, как Эйлонви и Гурджи тщетно борются с огнем. Колл доехал до деревни раньше него. Тарен соскочил с Мелинласа и подбежал к нему.
— Слишком поздно! — вскричал Колл. — Они напали на Коммот с тылу. Мерин подожгли факелами, а народ порубили мечами.
С вырвавшимся из груди криком печали и ярости Тарен бросился к горящим домам. Тростник на крышах пылал с треском, многие стены рухнули, на месте хижины Аннло дымились угасшие руины. Перевернутый и обгорелый гончарный круг, словно мертвый пустой глаз, уставился в небо. Среди расколотых и превращенных в черепки глиняных чаш и кувшинов распростерлось тело гончара.
Тарен упал на колени. Тяжелая рука Колла легла на его плечо, но он вырвался и с тоской поглядел на старого воина.
— Неужели я только что торжествовал победу? — хрипло прошептал он. — Какой ценой заплатил за всё народ, который когда-то подружился со мной и приютил несчастного странника! Кровь Коммот Мерин на моих руках.
Колл медленно отошел от безутешного Тарена. Рядом с ним оказался Ллассар.
— Странник не шевельнулся. Он не отходит от хижины гончара, — вздохнул юный пастух. — Я знаю, как тяжело человеку терпеть боль собственной раны. Но как, должно быть, тяжко нести в себе раны тех, кто следует за тобой.
Колл кивнул.
— Ничего. Пусть побудет один. Утром все будет в порядке. Но, — добавил он со вздохом, — похоже, никогда уже не затянется эта его рана.
К середине зимы был собран последний отряд, и воины Коммотов направились в Каер Датил. Ллассар, Хевидд и Ллонио все еще оставались рядом с Тареном, который вел войско на северо-запад через горы Ллавгадарн. Войско было достаточно сильным, вперед высылались охранные отряды, и ничто не замедляло их быстрого движения.
Дважды летучие отряды противника нападали на них, оба раза люди Тарена отбивали атаки. Враги откатывались с серьезными потерями и, усвоив горький урок, больше не решались нападать на колонны, идущие под знаменем Белой Свиньи. Войско Тарена быстро и беспрепятственно прошло вдоль подножия Орлиных Гор. Гурджи гордо нес знамя, которое громко трещало и развевалось на резком ветру, приносящемся от дальних вершин. Под плащом Тарен увозил с собой скорбный талисман — осколок разбитой, почерневшей от огня чаши из Коммот Мерин.
При приближении к Каер Датил верховые принесли весть еще об одном войске. Тарен галопом понесся вперед. В авангарде копьеносцев навстречу ему ехал Ффлевддур Пламенный.
— Клянусь Великим Белином, — вскричал бард, пришпоривая Ллиан, — вот уж обрадуется Гвидион! Видишь, северные лорды вооружились до зубов. Когда Ффлевддур Пламенный призывает… впрочем, ладно… я их собрал именем Гвидиона, в противном случае они не пошли бы так охотно. Но это уже не важно, главное — мы в пути. Я слышал, король Прайдери тоже поднял свои армии. Вот когда ты увидишь настоящее боевое войско! Учти, половина западных княжеств находится под его рукой.
Тарен заметил Глю, угнездившегося в седле серой, с тяжелыми короткими ногами лошадки.
— Эге, и великанчик с вами, — улыбнулся он.
Бывший великан, деловито обгладывавший кость, сделал вид, что едва узнает Тарена.
— Я не знал, что с ним делать, — тихо сказал Ффлевддур. — У меня не хватило духу велеть ему собирать свои вещички и топать подальше. Тем более когда все собираются в единую армию. Вот он и здесь. Но не перестает ныть и жаловаться. Сегодня у него болит нога, завтра — раскалывается голова, потом и все части тела по очереди. Когда не ест, то без конца толкует о тех временах, когда он был великаном.
Ффлевддур оглянулся на навострившего уши Глю и заговорил еще тише.
— Самое худшее, — шептал он, — что его историями забиты доверху оба моих уха. Но я почти жалею его. Конечно же, это маленький человечек с таким же маленьким сердцем. Но если ты подумаешь, как много издевались над ним и топтали… Вот когда он был великаном… Тьфу! — Бард перебил себя и хлопнул по лбу. — Довольно! Еще немного подобного кудахтанья, и я стану лопотать его словами. Давай присоединяйся к нам! — вдруг громко закричал он, выпутывая арфу из сплетения луков, колчанов с торчащими из них стрелами, небольших круглых щитов и кожаных ремней, которыми были нагружены его плечи, спина и шея — Все друзья встретились вновь. И я сыграю вам отличную мелодию, чтобы отпраздновать нашу встречу и согреть вас немного!