Гвидион взглянул на лежавшее перед ним существо сурово и раздраженно.
— Так это ты! — недовольно произнес он. — Я же велел тебе не мешать ни мне, ни моим друзьям.
В ответ существо разразилось громким и жалобным воем, выпучило глаза и заколотило по земле руками.
— Это Гурги, — сказал Гвидион. — Он обожает сидеть в засаде и набрасываться на всякого, кто появится. Но он не так уж свиреп, как кажется, и не так лют, как хотел бы казаться. Зато надоедливее не сыщешь. Каким-то образом он ухитряется пронюхать, что будет наперед. Так что он нам очень пригодится.
Тарен только-только смог перевести дух. Он весь был в шерсти Гурги и вдобавок в него будто впитался терпкий запах псины.
— О могущественный принц! — заныло это нелепое существо. — Гурги просит прощения. Он знает, что достоин наказания, и его сейчас, вот прямо сейчас ударят по бедной, слабой голове сильные руки великого лорда. Да, да, так и нужно поступить с несчастным Гурги. О, какая честь быть наказанным и побитым величайшим из воинов!
— Я и не думал колотить по твоей бедной, слабой башке, — сказал Гвидион. — Но могу и передумать, если ты не прекратишь хныкать и ныть.
— Да, могущественнейший из лордов! — заверещал Гурги. — Ты видишь, как послушный Гурги немедленно повинуется и винится перед тобой.
Он проворно забегал на четвереньках вокруг Гвидиона, и Тарен был уверен: имей Гурги хвост, уж он бы яростно вилял и крутил им.
— Тогда, — скулил Гурги, — в знак прощения не дадут ли два непобедимых героя Гурги поесть? О, желанные чавка и хрумтявка!
— После, — сказал Гвидион, — после того, как ты ответишь на наши вопросы.
— О, после! — залопотал Гурги. — Бедный Гурги должен долго-долго ждать свои чавки и хрумтявки. Через много лет, когда великие принцы будут с аппетитом делать хрумт и хруст в своих пиршественных залах, они наконец-то потом вспомнят голодного, несчастного Гурги, ждущего кусок какой-нибудь жарки или варки.
— Как долго тебе придется ждать свои чавки и хрумтявки, — сказал Гвидион, — зависит от того, как быстро ты ответишь на мои вопросы. Видел ли ты утром белую свинью?
Хитрющие глазки Гурги блеснули из-под нависших густых бровей.
— Другие великие воины тоже громко издавали свои покрикушки и посвистушки в поисках поросюшки. О, может быть, они не будут так жестоки и не заставят бедного Гурги страдать и голодать, хотеть и худеть. О нет, они-то принесут ему поесть…
— Они снесут! Снесут твою глупую голову с плеч до того, как ты успеешь лишь подумать об этом, — сказал Гвидион. — У одного из них была на лице маска с оленьими рогами, не так ли?
— Да, да! — закричал Гурги. — Большие рога! Вы спасете несчастного Гурги и его неснесенную голову, которую ему не сносить, если ее снесут?
И он протяжно завыл.
— Я уже теряю терпение, — предупредил его Гвидион. — Где свинья?
— Гурги слышит этих могущественных всадников, — затянул он снова. — О да, он слышит тихую вязь вязов, ропот грубых грабов, бормотание сонных сосен. Гурги умник-бесшумник. Он очень глазаст. И слышит, как те великие воины говорят, что идут в неведомое место, но большой огонь поворачивает их назад. Они все ищут и ищут поросюшку с оглядками и лошадками.
— Гурги, — жестко процедил Гвидион, — где свинья?
— Поросюшка? О, ужасные бульки в животульке! Гурги голоден и не может вспомнить. Была ли здесь поросюшка? О, пустой живот! Гурги мрет! От ног до уха он — пустое брюхо!
Тарен вскипел, он не мог больше сдерживаться.
— Где Хен Вен, глупая волосатая зверушка? — взорвался он. — Скажи немедленно! Прыгнул, понимаешь, на меня, чуть не придушил! Тебя давно следовало бы хорошенько отдубасить!
Гурги с воплем перекатился на спину и заслонился руками. Гвидион сердито повернулся к Тарену.
— Если бы ты слушался меня, на тебя никто бы не прыгнул. Не трогай его, не пугай! Он и так трясется от страха. — Гвидион глянул под ноги, на Гурги. — Хорошо, — сказал он миролюбиво, — скажи нам, где она?
— О, ужасающая ярость! — прогундосил Гурги. — Поросюшка поплыла по воде с брызгом и дрызгом. — Он приподнялся и махнул рукой в сторону Великой Аврен.
— Если ты обманул меня, — грозно сказал Гвидион, — я тебя разыщу! И взыщу!
— А теперь где мои чавки и хрумтявки, могущественный принц? — пискнул Гурги.
— Как я и обещал, — сказал Гвидион, — ты свое получишь.
— Гурги хочет маленького человечка для чавки и хрумтявки, — вякнул он, зыркнув маленькими глазками в сторону Тарена.
— Нет, нельзя, — сказал Гвидион. — Это Помощник Сторожа Свиньи, и он не дает своего согласия. — Гвидион отстегнул седельную сумку, вытащил несколько полосок сушеного мяса и кинул их Гурги. — Теперь уходи. Помни, я не желаю, чтобы ты мне вредил.
Гурги схватил еду, затолкал ее за щеку и стремительно вскарабкался на дерево. Перепрыгивая с ветки на ветку, он быстро исчез из виду.
— Что за отвратительное животное, — поморщился Тарен. — Злобное, гадкое…
— В глубине души он не так плох, как кажется, — возразил Гвидион. — Он хочет быть злобным и страшным, но по-настоящему у него не получается. Он так забавно жалеет себя, что сердиться на него невозможно. Да и пользы в этом нет.
— Он сказал правду о Хен Вен? — спросил Тарен.
— Думаю, да, — ответил Гвидион. — Он испуган. Как и я, кстати. Рогатый Король едет в Каер Даллбен.
— Он сожжет его! — вскричал Тарен.
Столько событий нахлынуло на него, что он на какое-то время забыл о доме. Перед его мысленным взором возникла белая хижина, охваченная огнем, облачко бороды Даллбена, сияющая лысина Колла. Даллбен и Колл в опасности!
— Не волнуйся, — успокоил его Гвидион. — Даллбен — старая лиса. Муха не пролетит в Каер Даллбен без того, чтобы он об этом не узнал. Нет, я уверен, огонь, о котором говорил Гурги, это то, что Даллбен приготовил для незваных гостей. Зато Хен Вен в настоящей опасности. Нам надо спешить. Рогатый Король знает, что она сбежала, и будет ее преследовать.
— Тогда, — всполошился Тарен, — мы должны найти ее раньше его.
— Помощник Сторожа Свиньи, — торжественно провозгласил Гвидион. — Это первое твое разумное предложение!
Глава 4
Мелингар быстро несла их мимо стены деревьев, растущих вдоль пологих берегов Великой Аврен. Наконец они спешились и двинулись пешком по пути, указанному Гурги. Около заостренного валуна Гвидион остановился и издал победный клич. Рядом в глине четко, будто вырезанные, отпечатались следы Хен Вен.
— Гурги не солгал! — воскликнул Гвидион. — Надеюсь, он теперь наслаждается своими чавками и хрумтявками. Если бы я знал, что он так верно укажет нам путь, дал бы ему еще. Да, она перешла реку здесь, — продолжал он, — и мы сделаем то же самое.
Гвидион взял Мелингар за уздечку и пошел вперед. Воздух вдруг охолодал, и мрачное небо словно спустилось. Неспокойные воды Аврен были серыми, прорезанными белыми полосами пены. Ухватившись за луку седла, Тарен осторожно спускался со скользкого берега.
Гвидион шагнул в воду. Тарен медлил. Очень уж ему не хотелось мокнуть. Но Мелингар, увлекаемая Гвидионом, потянула его за собой. Ноги его скользили по дну, разъезжались, он спотыкался, поднимал тучу брызг. А ледяные волны, накатываясь, уже доходили ему до подбородка. Течение стало сильнее, вода путами закручивалась вокруг ног, змеей обвивала шею. Дно вдруг резко ушло из-под ног, и Тарен обнаружил, что дико танцует над бездной. Река жадно схватила его.
Мелингар уже плыла. Сильные ноги удерживали крепкую лошадь на плаву, но течение разворачивало ее, толкая на Тарена, так что тот с головой ушел под воду.
— Отпусти седло! — крикнул Гвидион. — Плыви сам!
Вода хлынула в уши, в ноздри, в рот Тарену. С каждым вздохом река вливалась в его легкие. Гвидион подплыл к нему, нагнал уносимого течением юношу, схватил за волосы и вытащил на отмель. Насквозь промокший Тарен кашлял и отплевывался. Мелингар достигла берега чуть выше по течению и рысью устремилась к ним.
Гвидион грозно поглядывал на Тарена:
— Я же велел тебе отцепиться. Все Помощники Сторожа Свиньи такие упрямые?
— Я не умею плавать, — выкрикнул Тарен. Губы его дрожали, зубы выбивали дробь.
— Почему же ты не сказал мне об этом до того, как мы вошли в реку? — сердито спросил Гвидион.
— Я думал, что сумею, что у меня получится само собой. И если бы Мелингар не навалилась… — пробормотал Тарен.
— Ты должен научиться отвечать сам за свои глупости, — отрезал Гвидион. — Что касается Мелингар, то у нее такой запас мудрости, что, боюсь, ты не наберешь столько, даже став мужчиной. В чем, однако, я начинаю сомневаться.
Гвидион вскочил в седло, втащил за собой мокрого, дрожащего Тарена. Копыта Мелингар зацокали по камням. Тарен шмыгал носом, вздрагивал, поглядывая в сторону приближающихся холмов. Высоко в небе кружили три крылатых силуэта.
Гвидион, у которого, казалось, глаза были и на затылке, и на макушке, моментально заметил их.
— Гвитанты! — закричал он и резко повернул коня вправо.
Мелингар рванула вскачь. От неожиданного поворота и рывка лошади Тарен потерял равновесие, соскользнул с седла и шлепнулся на прибрежную гальку.
Гвидион немедленно остановил норовистую кобылу. Пока Тарен неуклюже поднимался с земли, Гвидион схватил его крепкой рукой за шиворот, поднял и, как мешок муки, швырнул на спину Мелингар.
Гвитанты, которые издали казались не больше сухого листика, несомого ветром, увеличивались с каждым мгновением. Они неуклонно приближались к скачущей лошади и двум ее седокам. Вдруг они устремились вниз. Большие черные крылья свистели, мощно рассекая воздух. Мелингар с грохотом понеслась вверх по берегу. Гвитанты, издавая резкие крики, преследовали их. Едва Мелингар достигла растущих над берегом деревьев, Гвидион столкнул с ее спины Тарена и спрыгнул сам. Волоча юношу за собой, Гвидион добежал до раскидистого дуба и рухнул на землю.
Сверкающие крылья молотили по густой листве. Тарен заметил в этом мелькании и вихре хищные изогнутые клювы и безжалостные, как кинжалы, когти. В страхе он закричал и заслонил лицо руками. Гвитанты взмыли над деревом и с высоты ринулись вниз. Упругие ветви дуба отбросили их, листья дождем посыпались на землю. Крылатые чудища вновь взлетели, на мгновение повисли в небе, а затем, набирая скорость, унеслись на запад.