— Ты полагаешь, что это ей по нраву? — засомневался бард. — С трудом могу поверить. Даже от человеческих существ я редко слышал похвалу. Не ожидал, что моя музыка больше годится для горных кошек.
Тем не менее он снова стал перебирать струны.
Теперь уже Тарен не сомневался, что Ллиан была очарована арфой. Огромное тело кошки расслабилось, мускулы, казалось, растеклись, расплылись. Ллиан мирно зажмурилась и снова замурлыкала. Чтобы окончательно убедиться, Тарен попросил Ффлевддура прекратить игру. Ллиан беспокойно повернулась. Хвост ее стал ударять по полу, поднимая тучи пыли, усы встопорщились. Но как только бард заиграл вновь, Ллиан положила голову на лапы, насторожила уши и с любовью уставилась на арфу.
— Да, да, — пролепетал до сих пор молчавший Гурджи, — не переставай делать свои треньки и бреньки!
— Можешь мне поверить, — ответил бард с горячностью, — не имею ни малейшего желания останавливаться!
Ллиан убрала свои страшные лапы под пушистую грудь и громко замурлыкала. Звук этот был похож на жужжание целого пчелиного роя. Рот ее растянулся словно бы в улыбке, а кончик хвоста двигался в такт музыке.
— Вот и выход! — закричал Ффлевддур, вскакивая на ноги. — Улепетываем, друзья мои, пока она спокойна!
Но не успел он и шага сделать, как Ллиан взгорбилась, зашипела и яростно обнажила клыки. Бард шарахнулся назад и заиграл громче. Платой за музыку была их жизнь.
— Твоя музыка успокаивает ее, — в отчаянии вскричал Тарен, — но она все равно не хочет нас выпускать!
— Не совсем так, — сказал бард, пробегая пальцами по струнам. — Не думаю, чтобы вам что-нибудь помешало улизнуть. Увы, — мрачно добавил он, — боюсь, она желает оставить при себе только меня!
Глава 8
— Бегите! — поторапливал бард, не переставая дергать струны арфы. — Убирайтесь отсюда! Не имею понятия, как долго она захочет слушать… или как долго я смогу продолжать свою игру!
— Но мы не можем покинуть тебя! — упорствовал Тарен. — Надо найти другой выход!
— Да, мне этот выход нравится не больше, чем вам, — ответил бард, — но это шанс. И вы должны им воспользоваться немедленно!
Тарен колебался. Лицо Ффлевддура было мрачным, лоб его покрылся потом. Он явно устал.
— Прочь! — прохрипел бард. — Я буду играть сколько смогу. Может быть, когда она проголодается, то уйдет охотиться в лес, не тронув меня. А коли арфа успеха иметь не будет, я придумаю еще что-нибудь.
Сердце Тарена сжалось. Он отвернулся. Ллиан лежала поперек порога, вытянув одну лапу и подогнув под грудь другую. Ее темно-желтое литое тело словно бы растеклось, расслабилось. Огромная голова на мощной выгнутой дугой шее была повернута к Ффлевддуру. Опасный зверь казался теперь уютным и домашним. Полузакрытые желтые глаза неотрывно смотрели на барда. Ллиан не шевельнулась даже тогда, когда Тарен осторожно двинулся в угол хижины, чтобы присоединиться к Руну и Гурджи. Меч Тарена и все остальное оружие покоилось под лапой гигантской кошки. Не решаясь потревожить, се и разрушить чары арфы Ффлевддура, он не сделал никакой попытки выручить меч. Главное сейчас было проскользнуть незамеченным.
Обвалившиеся камни в углу хижины образовали щель, своеобразный узкий выход на поляну. Тарен мягко подвигал ладонью, направляя принца к этому проходу. Гурджи на цыпочках крался следом за Руном с расширенными от страха глазами. Он даже прижал рукой челюсть, чтобы не клацнули зубы.
Тарен, не поворачиваясь спиной к Ллиан, медленно пятился к углу хижины. Он еще раз нерешительно взглянул на Ффлевддура, словно бы колеблясь. Бард свирепо жестикулировал, поторапливая юношу.
— Вон! Вон! — чуть шевеля губами, шептал он. — Я догоню вас. Разве я не обещал тебе новой песни? Ты еще услышишь ее из моих уст. А до тех пор — прощай! И не мешкай! Ну!
Тон и яростный взгляд Ффлевддура подтолкнули Тарена. Он скользнул в проем между камнями и в следующее мгновение был свободен.
Как он и опасался, лошади при виде Ллиан сорвались с привязи и умчались в лес. Гурджи и принц Рун уже пересекли поляну и углубились в чащу. Тарен со всех ног пустился следом и вскоре нагнал их. Рун уже еле тащился, дышал с трудом и выглядел так, будто вот-вот рухнет как подкошенный. Тарен и Гурджи подхватили обессилевшего принца и что было мочи потащили его вперед.
Некоторое время они продирались сквозь густой подлесок. Постепенно лес стал редеть, и Тарен увидел открывающийся перед ними просторный луг. Принц Рун совершенно выбился из сил. Да и они с Гурджи задыхались. Тарен остановился на краю луга. Он надеялся, что убежали они достаточно далеко и Ллиан уже не настигнет их.
Принц с облегчением рухнул на траву.
— Я соберусь с силами и поднимусь через минуту, — слабым голосом проговорил он. Рун стоически пытался изобразить улыбку, которая на его бледном и запыленном лице похожа была скорее на кривую страдальческую гримасу. — Удивительно, как утомляешься от быстрого бега. Скорее бы отыскать Главного Егеря и сесть на лошадь. Надеюсь, так я меньше буду уставать.
Тарен промолчал, но пристально поглядел на Руна. Принц опустил голову.
— Догадываюсь, о чем ты сейчас думаешь, — тихо сказал он. — Если бы не я, вы не оказались бы в таком дурацком положении. И, боюсь, ты прав. Все произошло по моей вине. Я моту только просить у вас прощения. Да, я не самый умный человек на свете, — добавил Рун, печально улыбнувшись. — Даже моя старая няня без конца твердила, Что я нелепый и неуклюжий. Не таким должен быть принц, я понимаю. Я сам себе противен. Но я же не виноват, что рожден в королевской семье, не просил я об этом. Кажется, это действительно не по мне. Но уж поскольку я принц, я… я хочу, очень хочу быть достойным своего имени и высокого рождения.
— Если хочешь, значит, непременно будешь, — ответил Тарен, внезапно тронутый искренностью принца Моны и слегка пристыженный своими недобрыми мыслями о Руне. — Я тоже прошу простить меня. Мне казалось, что ты пользуешься своим положением как счастливым даром и принимаешь это как должное, ничем не тревожась. Ты прав. Человек, чтобы быть достойным своего высокого звания, должен прежде стать человеком.
— Да, именно это я имел в виду, — страстно воскликнул Рун. — Вот почему я хочу поскорей присоединиться к Главному Егерю и всему войску. Тут-то, надеюсь, я смогу не ударить в грязь лицом. Я хочу… э-ээ… очень хочу быть тем, кто первый найдет принцессу Эйлонви. В конце концов, она же моя нареченная… Ну, короче, мы с ней должны обручиться…
Тарен с изумлением уставился на него:
— Откуда ты знаешь? Я думал, что только твои родители…
— О, по замку гуляли всякие слухи, — ответил Рун. — Иногда я слышал больше, чем следовало. Я знал, что о помолвке толковали задолго до того, как меня послали привезти принцессу Эйлонви на Мону.
— Твоя правда. Самое главное сейчас — спасение Эйлонви, — начал Тарен. Говорил он медленно, трудно. В глубине души он не меньше, чем Рун, жаждал быть спасителем Эйлонви. Но знал он и то, что должен затаить свою горечь и покориться судьбе. — Поисковый отряд, думаю, ушел слишком далеко. — Каждое слово стоило Тарену больших усилий, однако он старался говорить спокойно — Без лошадей нам не нагнать их. Продолжать поиски пешком глупо и бесполезно. У нас есть лишь один путь — вернуться назад в Динас Риднант.
— Нет, нет! — вскричал Рун. — Мне наплевать на опасности! Я должен найти Эйлонви!
Он зарделся от собственной решимости.
— Принц Рун, — мягко сказал Тарен, — я вынужден признаться тебе. Твой отец взял с меня клятву беречь тебя.
Лицо Руна словно бы погасло.
— Я мог бы догадаться. Да, отец назначил меня начальником над отрядом. Но я-то сам прекрасно понимал, что не гожусь на это дело. Вот и сейчас не должен командовать. Понимаю. Я подчиняюсь твоим приказам, Тарен. Ты один решаешь, что нам делать.
— Ее найдут другие. Они сумеют это сделать, — попытался утешить его Тарен, хотя, похоже, утешал сам себя. — Что касается нас…
— Смотрите! Чьи-то спешки, побежки! — вскричал Гурджи, взобравшийся на ствол упавшего ясеня. — Это он! Гурджи узнал его! — Он возбужденно махал руками и подпрыгивал, указывая в сторону гряды низких холмов.
Тарен различил бегущего к ним человека. На одном плече у него подпрыгивала арфа, с другого свисал и волочился по земле плащ. Его длинные ноги работали неустанно, словно мельничные крылья. Вниз по склону мчался бард! Через минуту он, обессиленный и обливающийся потом, рухнул на землю у их ног.
— Клянусь Великим Белином! — выдохнул Ффлевддур. — Я рад видеть всех вас снова. — Он вытянул из-под плаща мечи, оставленные в лапах Ллиан. — А это, я думаю, будете рады видеть вы.
— Ты не ранен? — тревожно спросил Тарен. — Как тебе удалось убежать? И как ты нашел нас?
Все еще отдуваясь, бард поднял руку:
— Дай мне минутку, чтобы поймать второе дыхание, потому что мое выпорхнуло из меня где-то по дороге. Ранен? Да, пожалуй, если это можно назвать ранами. — И он посмотрел на свои покрытые волдырями пальцы. — А найти вас было не трудно. Рун, должно быть, унес с собой все угольки из очага Глю. Он сеял их на всем пути, будто собирался вырастить лес угольных деревьев. Ваш след трудно было потерять.
Он отер струившийся по лицу пот.
— Что касается Ллиан, — продолжал Ффлевддур, — то барды еще сложат песни о моем с ней состязании. Я должен был сыграть, спеть, просвистеть, прожужжать, прокукарекать все, что знал, а потом еще все это повторить дважды. И уже приготовился дергать струны и бренчать весь остаток моей жизни. Благо что он представлялся мне коротким. Вы тольло вообразите себе! — Он в возбуждении вскочил на нога. — Один на один с разъяренным чудовищем! Бард против зверя! Зверь против барда! И бард уложил зверя!
— Так ты убил ее? — догадался Тарен. — Это великолепно!.. Хотя, честно признаюсь, мне жаль, потому что уж очень она была красива… по своему.
— Э… ладно… на самом-то деле, — Ффлевддур с опаской посмотрел на готовые вот-вот лопнуть струны арфы, — она просто уснула наконец. Я схватил ниши мечи и дал дёру.