По лицу Смойта текла кровь, и обычно красное его лицо стало белым как мел. Тарен постепенно, рывками вытягивал огромное тело короля на сушу. В следующий момент Гурджи и Ффлевддур уже были рядом, помогая тащить словно бы распухшее от воды тело на берег. Смойт, как выброшенный из воды кит, рухнул на землю.
Гурджи, тревожно повизгивая, расшнуровал, распахнул плащ, куртку и рубаху короля. А Тарен и бард поспешно осмотрели его раны.
— Ему здорово повезло. В такой круговерти отделаться всего-навсего проломленным черепом и несколькими переломанными ребрами, — сказал Ффлевддур. — Другого бы разорвало на части или скрутило, как выстиранную рубаху. Но мы-то попали в глупое положение, добавил он, переводя дыхание и поглядывая на столпившихся вокруг них воинов потерявшего сознание Смойта. — В таком виде он не только не сможет притянуть к ответу Гаста и Гориона — его бы самого вытянуть из лап смерти. Придется отвезти его в Каер Кадарн.
Тарен задумался. Он помнил слова Смойта, что ссора двух князьков может всколыхнуть все королевство. Он не оставлял надежды найти Корниллу, эту запропастившуюся корову, и тем самым уладить вспыхнувшую ссору. Да, сейчас он мог бы позавидовать и лежащему без сознания и уже ничем не терзающемуся Смойту.
— Хутор Аэддана ближе, — решился наконец Тарен, — Отнесем Смойта туда, и Гурджи останется с ним. А мы с тобой, Ффлевддур, должны разыскать Гаста и Гориона и сделать все, что сможем, чтобы прекратить свару. Я думаю, мы сумеем найти Корниллу и все стадо.
Они, разорвав на полосы свои плащи, принялись перевязывать раны Смойта. Веки короля дрогнули, и он громко застонал.
— Дайте мне поесть! — выдохнул Смойт — Мои желудок наполовину заполнен водой, но вторая-то половина пуста! Умирать голодным не по мне. — Он похлопал Тарена по колену. — Молодец, парень. Ты спас мне жизнь. Еще момент — и из меня получился бы отличный пудинг. Проси любой милости, всё исполню.
— Мне ничего не надо, — быстро ответил Тарен, перебинтовывая широкую грудь Смойта. — Увы, то, чего я хочу больше всего на свете, не может мне подарить никто.
— Не болтай, — пропыхтел Смойт. — Я могу тебе дать то, что могу дать только я. А об остальном пусть позаботятся другие.
Он попытался встать, но Тарен придержал его.
— Сир, — попытался он урезонить неуемного короля, — вы сейчас не можете ехать с нами. Разрешите отправиться с вашими воинами и…
— Добрый хозяин! Слушай! — возбужденно закричал Гурджи. — Рядом опаски!
Ллиан тоже, видимо, уловила какой-то звук, потому что уши ее навострились, а усы встопорщились.
— Это моя утроба взывает о мясе и вине! — захрипел Смойт. — Звук должен быть громким, потому что я пуст, как барабан!
— Нет, нет, — волновался Гурджи, ухватив за руку Тарена и пытаясь тащить его к деревьям, росшим вдоль берега. — Это не урчит и бренчит пустой живот! Гурджи слышит не стуки и бряки, не молчалки, не кричалки, а настоящие мычалки!
Опираясь на барда, Смойт с трудом ковылял следом за ними. Гурджи не ошибся. Необыкновенно чуткий слух не обманул его. Теперь и Тарен услышал слабую, низкую, тягучую ноту. Гурджи уверенно несся в сторону звука. За деревьями открылась лесистая долина, перерезанная ручейками. Тарен ахнул. Коровье стадо спокойно хрумкало травой, окружив Корниллу.
— Будь я трижды пуст, это они! — взревел Смойт так громко, что половина рогатого стада обернулась и в тревоге уставилась на них, будто в их мирную компанию ворвался свирепый бык.
— Клянусь Великим Белином, — подхватил Ффлевддур, — эта Корнилла мудрее любого из своих хозяев. Она увела стадо в самое укромное и тихое местечко.
Корнилла подняла голову и внимательно следила за устремившимся к ней Тареном. При этом она выкатила свои огромные глаза и нежно вздыхала, терпеливо и спокойно поджидая его. Смойт, не обращая внимания на свои ушибы, синяки и раны, победно рыкнул и тяжелыми прыжками понесся к стаду.
— Сир, позвольте отвести стадо на хутор Аэддана, — настаивал Тарен. — Да и вам лучше там побыть. Ваши раны требуют ухода, а нам медлить нельзя. За вашими ранами нужно ухаживать долго и лучше, чем это сделаем мы.
— Веди куда хочешь, парень, — отмахнулся Смойт, — Главное, клянусь моими побитыми боками, мы их нашли! Теперь Гаст и Горион сами прилетят ко мне, как на крыльях! — он подозвал двух всадников и приказал им отвезти весточку о найденных коровах их хозяевам. — Скажите этим двум петухам, где я их жду! — прокричал он вслед поспешившим ускакать посыльным. — И скажите им, пусть объявят перемирие, раз уж коровы нашлись!
— Гурджи нашел их! — дико прыгая, вопил Гурджи. — Да, да! Смелый, умный, прислушливый Гурджи находит всё, что теряется, о да! — Он сам себя обнял длинными, лохматыми своими руками и, казалось, вот-вот лопнет от гордости. — О, барды будут петь об умном Гурджи свои громкие бренчалки-величалки!
— Наверняка будут, мой верный друг, улыбнулся Тарен. — Ты нашел стадо. Но не забудь, что нам предстоит еще иметь дело с Гастом и Горионом, а Корнилла всего лишь одна.
Коровы поначалу ни за что не хотели покидать уютную долину, но после долгих уговоров Тарену удалось всё же увлечь Корниллу на хутор Аэддана. За ней потянулось и все стадо. Коровы тянулись медленной длинной вереницей, то и дело опуская и вскидывая рога — они не упускали ни единого клочка вкусной травы по обочинам дороги. Воины Смойта и сам король ехали по обеим сторонам стада. Рыжебородый Смойт размахивал копьем, будто это был посох гуртовщика. Ллиан неслышно перебирала мягкими лапами, а Гурджи гордо устроился на спине Корнилы, эдакий лихой лохматый наездник. Странная процессия брела через луга и холмы, приближаясь к крестьянскому хутору.
Когда впереди показалась хижина Аэддана, Тарен галопом помчался вперед, громко окликая хозяина. Но не успел он спешиться, как дверь резко распахнулась. На пороге стоял разъярённый Аэддан с заржавленным мечом в руке. Тарен мельком заметил, что за спиной крестьянина стояла Аларка, вытиравшая фартуком заплаканные глаза.
— Вот как ты отплатил мне за добро? — закричал Аэддан. Глаза его сверкали, ржавый, наверняка дедовский меч его устремился острием в сторону подъезжавшего отряда воинов. — Ты привел еще и этих, чтобы затоптать мою землю? Убирайся! Это уже сделано другими!
— Что сделано? — опешил Тарен, потрясенный словами того, кого считал своим другом, — Я приехал с королем Смойтом и его людьми. Мы пытались примирить Гаста и Гориона…
— Не все ли мне равно, чьи воины вытоптали мой урожай? — Аэддан расставил руки, заслоняя вход в хижину. — То, что уничтожил Гаст, другой, Горион, довершил! Они носились взад и вперед по моему полю до тех пор, пока не осталось ни одного колоска! Битва — их гордость и забава, но мое поле — моя жизнь! Они только и думают о драке, я же мечтаю о хорошем урожае.
Словно бы устав от отчаяния, Аэддан уронил голову и опустил меч.
Тарен в ужасе глядел на поле, которое так недавно поливал своим потом несчастный крестьянин. Копыта лошадей превратили вскопанную землю в грязное месиво, молодые побеги были или затоптаны, или вырваны с корнем и лежали теперь искромсанные и безжизненные. Урожай, на который Аэддан так рассчитывал, никогда теперь не собрать. Пшеница погибла до того, как успела взойти и заколоситься. Тарен ощутил горе крестьянина как свое собственное.
Прежде чем он успел заговорить, из леса, окаймлявшего хутор, появилось войско всадников. Тарен узнал лорда Гориона, скачущего во главе своего отряда. В следующее мгновение появились лорд Гаст и его всадник! Увидев своего соперника, неистовый князек пришпорил коня, понесся вперед, около хижины крестьянина соскочил с седла и с яростным криком помчался навстречу Гориону.
— Вор! — орал Гаст. — Ты что же, опять решил украсть у меня Корниллу?
— Сам ворюга! — вопил Горион. — Это ты взял то, что принадлежит мне!
— Лгун! — захлебывался Гаст. — Никогда она не была твоей!
— Оскорбление! Дерзость! — брызгал слюной Горион, лицо его побагровело, рука потянулась к мечу.
— Молчать! — взревел Смойт. Он потрясал своим боевым топором. — Говорит ваш король! Как осмеливаетесь вы спорить и поносить друг друга при мне, коровьи хвосты, безмозглые боровы?
Смойт махнул рукой своим воинам, которые тут же окружили Гаста и Гориона. Всадники обоих стоящих один против другого отрядов зароптали и схватились за мечи. Несколько мгновений Тарен опасался, что начнется новая битва. Но воины Смойта были решительны, а грозный вид самого короля заставил разгоряченных всадников покорно отступить.
— Моя темница примирит вас и научит быть хорошими соседями, — продолжал Смойт. — Останетесь там, пока не образумитесь! Что касается Корниллы, то я раскроил себе череп, переломал кости, оказался на краю голодной смерти, пока гонялся за ней. И потому считаю ее своей! Это мой военный трофей! И малая плата за те хлопоты и неприятности, которые вы мне доставили. Еще день — и все королевство могло заполыхать, слепые вы быки!
При имени Корнилы, Гаст и Горион оба взревели в яростном протесте. Тарен больше не мог оставаться в стороне. Он подошел к королю.
— Сир, если они проведут всю свою жизнь в вашей темнице, это не поднимет ни одного затоптанного колоска на разоренном поле. Аэддан потерял все, что надеялся приобрести своим тяжким трудом, он лишился урожая который дал бы возможность выжить ему и его жене. Вы обещали мне свою милость, — Тарен помедлил, — Тогда я отказался. Могу ли я попросить её сейчас?
— Проси что хочешь, мой мальчик, — ответил, успокаиваясь, Смойт, — Считай, что ты уже это получил.
Тарен помолчал, колеблясь, не решаясь выпалить то, что было у него на уме. Он поглядел в глаза Гасту и Гориону, внимательно посмотрел н Смойта и, наконец, вымолвил:
— Вот о чём я прошу вас, сир: отпустите Гаста и Гориона.
Смойт изумленно заморгал. А Горион, с удивлением глянув на Тарена, порывисто воскликнул:
— Ха, это тот скотник, который так хитро увел у меня лошадь! Я посчитал его грубияном и неотесанным мужланом, но слова его благородны, а просьба разумна! Послушай его, Смойт! Он говорит мудро!