— Гм, — смутился он, — да, вот что я имел в виду… я с нетерпением жду встречи с ними. Правда-то состоит в том, что королевство управляется не только мною, но и без меня, и управляется с этим достаточно хорошо. И все же Ффлевддур Пламенный исполнен сознания собственного королевского долга!
Они вынуждены были остановиться и подождать, пока Ффлевддур, соскользнув со спины Ллиан и присев на корточки, починит порванные струны. Он достал из кармана большой ключ, которым натягивал струны на деревянные колки, и принялся терпеливо настраивать инструмент.
Хриплый крик над головой привлек внимание Тарена. Он взглянул на небо.
— Это Карр! — воскликнул он, указывая на черную крылатую тень, скользнувшую из-за облака и стремительно несущуюся к ним. Гурджи радостно закричал и захлопал в ладоши, а ворона преспокойно села на согнутую руку Тарена.
— Ага, нашла нас, старая подружка! — обрадованно воскликнул Тарен, довольный, что ворона снова с ними. — Скажи-ка мне, — быстро проговорил он, — как поживает Эйлонви? Она скучает… по всем нам?
— Пр-ринцесса! — прокаркала ворона, хлопая крыльями. — Пр-ринцесса! Эйлонви! — Она трещала клювом, подпрыгивала на руке Тарена и принялась так тарахтеть, что Тарен с трудом разбирал ее быструю болтовню.
Он лишь смог понять, что Эйлонви негодует из-за того, что ее мучают всякими, как она говорит, королевскими кривляниями, учат всяким глупостям, но постепенно она привыкает, хотя очень скучает по нему… Эта новость одновременно и обрадовала Тарена, и увеличила его тоску по золотоволосой принцессе.
А Карр продолжала свою трескотню, не останавливаясь. В пещере на Моне, тараторила она, великан Глю уменьшился и смог вернуть себе с помощью зелья Даллбена свой прежний рост.
Карр была в отличном расположении духа. Громко хлопая глянцевыми чёрными крыльями, дёргая довольно больно своим крепким клювом Тарена за ухо, подпрыгивая, взлетая и снова охватывая его его запястье сухими когтистыми лапками, она никак не могла успокоиться и даже взгромоздилась на голову Лиан, погрузив свой клюв в жёлтый мех громадной кошки.
— Ее глаза и крылья облегчат наши поиски, — сказал Тарен Ффлевддуру, который оставил свою арфу и подошел погладить птицу. — Сверху, в полете, Карр сможет увидеть гораздо больше, чем мы здесь, на земле.
— Это она сможет, — согласился Ффлевддур. — Коли захочет. Или если ты сумеешь уговорить ее, упросить, заставить в конце концов. Иначе она будет совать свой нос, прости, клюв, всюду, куда не следует, вместо того чтобы следовать, куда следует.
Он даже задохнулся от своей витиеватой тирады, но явно был доволен собой.
— Да, да, — подхватил Гурджи, грозя пальцем вороне, — слушайся доброго хозяина! Служи ему своими летелками и гляделками и не мешай глупыми проделками!
В ответ ворона вдруг высунула свой острый черный язычок. Распушив хвост, она подлетела к арфе и принялась дергать клювом жалобно застонавшие в ответ струны. Спугнутая бардом, Карр ухватила настроечный ключ и стала весело таскать его по траве.
— Она наглая, как лесная сорока! — вскричал Ффлевддур, гоняясь за вороной. — Она воровата, как обыкновенная галка!
Но стоило ему приблизиться, как шустрая Карр метнулась в сторону и, весело посверкивая бусинками глаз, поволокла ключ по влажной траве. С громким задорным карканьем ворона носилась вдоль и поперек поляны, не даваясь барду в руки. Тарен не мог удержаться от смеха, глядя на долговязого барда, который тщетно догонял ее, в то время как Карр легко и даже грациозно танцевала на расстоянии вытянутой руки. Наконец Тарен и Гурджи присоединились к преследованию дерзкой птицы. Пальцы Тарена даже скользнули по ее хвосту, но ворона увернулась, взмыла в воздух и, дразня преследователей, понеслась к лесу. Здесь она уселась на толстом кривом суку древнего дуба и глядела на них, стоящих внизу, ясными, блестящими глазками.
— Спускайся, — приказал Тарен с напускной строгостью. Комические ужимки птицы смешили его, не давали рассердиться по настоящему, — Старался я, старался научить её вести себя прилично, — вздохнул Тарен, — но, чувствую, всё без толку. Она отдаст ключ, когда сама пожелает, и ни секундой раньше.
— Эй! Эй! Кинь его сейчас же! — прокричал Ффлевддур, размахивая руками, — Кинь, кому я сказал!
— Кин-нь. Кин-нь! — звякнула костяным клювом ворона, качаясь вверх и вниз на ветке, треща и радостно трепеща крыльями в полном восторге от своей шутки.
Ффлевддур беззлобно фыркнул.
— Эта птица такая же невоспитанная, как дикий скворец! Ей веселье, а мне теперь придется тяжко трудиться, — ворчал он притворно сердитым голосом.
Продолжая громко сетовать на бесстыдство и беспутство наглой вороны, бард обхватил руками ствол дуба и постарался подтянуться вверх. Но уже на полпути рука его сорвалась, и он грузно рухнул на землю.
— Ффлевддур Пламенный ловок и проворен! — уныло твердил он, потирая ушибленную спину. — Клянусь Великим Белином, нет такого дерева, на которое я не мог бы влезть… э-э-э… кроме этого. — Он сморщил лоб и скользнул взглядом по высокому стволу.
— Гурджи полезет, да, да! — встрепенулся Гурджи, легко карабкаясь на дерево от ветки к ветке. Его лохматые руки и ноги работали одновременно, обдирая морщинистую кору. Через мгновение ловкое существо уже оказалось на дереве. Карр взлетела выше. Но Гурджи успел заметить, куда она сунула ключ. Он покопался длинной своей рукой в дупле.
— Здесь твой мелодичный ключ. О да. крикнул он. — Умный Гурджи нашел его! — Внезапно он умолк. Тарен увидел, что лицо Гурджи сморщилось от удивления и растерянности. Кинув ключ на землю к ногам Ффлевддура, Гурджи снова запустил руку в дупло и Даже попытался заглянуть туда одним глазком. — Но что это? — ахнул он. Что Гурджи нашёл прищуром и прощупом? Добрый хозяин! — взвизгнул он. — Здесь что-то странное, какая-то припрятка! И, по-моему, вдобавок приятка!
Тарен видел, как возбужденный Гурджи засунул себе под мышку найденную вещь и быстро заскользил по стволу вниз.
— Нацель свою приглядку на припрятку, — закричал он подошедшему Тарену.
Шалость Карр была тут же забыта, и ворона, не опасаясь трепки, спорхнула с дерева, села на плечо Тарену, вытянула шею и протиснула голову между склонившимися над находкой, будто желала и здесь быть первой.
— Это драгоценность? — радовался Гурджи. — О, драгоценность большой ценности! И Гурджи нашел её! Он в нетерпении топнул ногой. — Открой ее, добрый хозяин! Открой и посмотри, какие богатки в этой припрятке?
То, что Тарен взял из рук Гурджи, оказалось маленьким квадратным железным ящичком не шире ладони Тарена. Резная крышка его была плотно притерта, окована железными полосками и заперта на большой висячий замок.
— Это драгоценные камни! — не успокаивался Гурджи. — Это сверкалки и мерцалки! — подпрыгивал он, пока Тарен озадаченно вертел в руках ящичек.
Ффлевддур тоже внимательно разглядывал непонятную вещицу.
— Ладно, друзья, — заметил бард, — в конце концов у нас есть хоть какая-то награда за ту беготню, которую нам устроила эта жуликоватая галка. Но, судя по размеру шкатулки, боюсь, награда будет невелика.
Тем временем Тарен боролся с замком, который не поддавался. Крышка будто бы прикипела. Наконец Тарену пришлось поставить ящичек на землю Гуоджи держал его обеими руками, а бард и Тарен пытались поддеть крышку остриями мечей. Но ящичек оказался необыкновенно прочным, и им пришлось здорово потрудиться, прежде чем крышка кракнула и с громким режущим ухо скрипом откинулась. Внутри лежал мешочек из мягкой кожи, который Тарен осторожно развязал.
— Что это? Что это? — вопил Гурджи, скача вокруг на одной ножке. — Дайте Гурджи поглядеть на эти сверкалки и мерцалки! — Тарен засмеялся и покачал головой. В мешочке не было ни золота, ни драгоценных камней, в нем лежала всего лишь тонкая, длиной с мизинец, косточка. Гурджи застонал от разочарования.
Ффлевддур фыркнул.
— Наш лохматый друг нашел очень важную вещь, — засмеялся он. — Это или маленькая шпилька, или же большая зубочистка. Но не уверен, что от нее нам будет большая польза.
Тарен продолжал внимательно разглядывать странную вещицу. Осколок кости был сухим и хрупким, словно бы отбеленный и отполированный долгими усилиями. Человеческая ли это кость или кость какого-нибудь животного, сказать было трудно.
— Какая нам от нее может быть польза? — пробормотал он, нахмурясь.
— О, немалая! — хихикнул бард. — Если кому-нибудь из нас потребуется зубочистка. Впрочем, — он пожал плечами, — сохрани ее, если хочешь. Или выкинь. Думаю, разницы никакой. Даже сундучок уже нельзя починить, так мы его искорежили.
— Но если она никчемная, — не успокаивался Тарен, вертя в руках косточку, — зачем же ее все-таки так тщательно прятали?
— Мой долгий опыт подсказывает мне, что люди могут очень странно относиться к своему имуществу, — сказал Ффлевддур. — Любимая зубочистка, семейная реликвия… Но я, кажется, понимаю, к чему ты клонишь. Ффлевддур Пламенный живо соображает! Тот, кто ее спрятал, не хотел, чтобы ее нашли. А значит, здесь скрыто больше тайного смысла, чем можно увидеть простым глазом. Так? — И все же, — продолжал размышлять вслух Тарен, — дупло не самое безопасное место чтобы там хранить что-то.
— Напротив, — ответил бард, — есть ли лучший способ скрыть что-то? В доме ее можно отыскать без особого труда. Зарыть в землю — там бродят кроты, барсуки и всякие другие ползуны. Но дерево, похожее на этот крепкий дуб, — продолжал он, глядя на мощный ствол и выше, на могучую крону, — не уверен, чтобы кто-нибудь, кроме Гурджи, мог вскарабкаться на него без лестницы. Но странно было бы, если путешественники или странники таскали с собой лестницу. Белка или птица строят на вершине дерева гнездо, чтобы спрятать и уберечь его от случайных гостей. Нет, тот, кто положил сундучок в дупло, долго думал и приложил все усилия, чтобы сохранить… Если…
Лицо Ффлевддура побелело.
— Если… — он с трудом сглотнул, словно бы поперхнувшись собственными словами, — не поспешил избавиться от нее. Забудь, что мы когда-нибудь находили эту штуку. Я могу учуять колдовство за милю. Зубочистка, шпилька или что там еще. Нет, здесь что-то неладно! — Он перешел на шепот. — Я всегда тебе твердил: не вмешивайся не в свое дело. Ты прекрасно знаешь мое мнение на этот счет. Никогда не смешивай две вещи. Одна — это волшебство. А другая — совать туда свой нос.