Когда я набрала достаточно рябины, решение уже созрело. Я не особо думала, пока собирала ягоды. Но закончила и поняла: пойду к Птицелову. Действовать буду по обстоятельствам. Спрошу прямо или проникну в квартиру и все обыщу. Иначе все равно не успокоюсь.
Я двинулась обратно. Вообще-то я очень устала, а ведь потом надо еще до дома добираться. Но ключ важнее моей усталости.
С небольшими передышками я добралась до нужного подъезда. На всякий случай посмотрела в окно. Оно было открыто, а на подоконнике стояла корзинка. В ней что-то лежало. Я взбежала по ступеням подъезда и увидела в отражении стекла… Там были ключи!
Это открытие затуманило мне разум. Ключи. Наверняка среди них есть тот самый. Ведь это не случайный клад. Это ключи, находящиеся у Птицелова! Среди них обязательно должен быть…
Я поступила глупо. Но сдержать себя было невозможно. Я сбежала по ступеням, подлетела к стене дома и стала прыгать. Цепляться за стену. Что угодно, чтобы достать ключи. Ключи!
– Что ты делаешь? Ты расцарапаешь себе руки.
Голос меня не остановил. Я чуть повернула голову. Это был тот недовзрослый, которого я видела раньше. Он был связан со страшным человеком и наверняка опасен. Но стремление добраться до ключей не позволяло мне рассуждать и хоть как-то держать себя в руках.
– Мне нужны ключи. – Мой голос был запыхавшимся. Ведь я с таким усилием – заведомо бесполезным – пыталась добраться до окна.
– Они наверняка не твои.
– Ну и что! Среди них должен быть мой! Они нужны мне! Я все равно их заберу!
Недовзрослый задумался. Потом сказал:
– Нельзя брать чужие вещи без спроса. Но если ты так серьезно настроена, дай хотя бы что-то взамен. Иначе это будет кража.
Я лихорадочно перебрала в уме все, что у меня было. То есть практически ничего. Но вдруг вспомнила.
– Рябина, – сказала я и протянула шапку с ягодами этому непонятному взрослому.
Он взял ее у меня, потянулся и легко снял корзинку с подоконника. У меня даже остановилось дыхание. Я подвернула пальто, и он высыпал в него все ключи из корзинки! А в корзинку – рябину, и поставил ее на место. Но это было уже неважно.
Я бросилась бежать. И чуть не столкнулась с тем человеком! Он сперва удивился, потом опустил взгляд на мое пальто, прорычал что-то и попытался схватить меня. Но я увернулась и неслась со всех ног. На всякий случай прокричала, что за мной гонится бандит. Люди стали шептаться. Меня схватили, я чуть не растеряла ключи; к счастью, это оказался человек в форме.
– Что случилось? – спросил он. – От кого ты бежишь? Где твои родители?
Я отдышалась. Тот человек торопливо уходил. Прежде чем скрыться в арке, он обернулся. Его очки угрожающе сверкнули.
– Я потерялась, – сказала я специально плачущим голосом. – Моя бабушка собирает старые ключи. Мы взяли их у ее подруги, но я следила, чтобы они не потерялись, и бабушка ушла без меня. А потом мне показалось, что за мной гонится человек и хочет меня поймать.
Дальше все было делом техники. Полицейский спросил, знаю ли я свой адрес. Я назвала улицу, номер дома и квартиру, он отвез меня домой на своей машине и передал То с рук на руки. Поругал ее немного, что она меня потеряла. То не стала меня выдавать, обещала быть внимательнее и даже напоила его кофе.
Когда он ушел, я в волнении разложила ключи. Потом меня подняла То и положила на кровать. Но я так и не разжала руки. Я упала в обморок в тот момент, когда поняла – нашла. Я нашла его. Этот ключ. Тот самый.
Он был серебристый, на цепочке, со сколами, но это был он. Я еще долго не могла поверить своему счастью и одновременно купалась в сознании того, что мне удалось. Нашла. Сделала то, что должна была.
С помощью То я очистила ключ и цепочку от ржавчины и еще какого-то странного налета. На ключе все равно остались темные пятнышки. То сказала, что это кровь и она почему-то никак не смывается, но мне было все равно. Ключ у меня!
«А что будешь делать, когда найдешь?»
Спустя пару дней я проснулась с этим вопросом в голове. И голова очень-очень болела. Казалось, что она распухла. Я даже заплакала и позвала То. Но ее не было дома. Прибежал По, он вызвал врачей. Те забрали меня в больницу. Пока меня туда везли, в голове все звучал голос взрослого, что расспрашивал о родителях. Этот вопрос повторялся и повторялся.
Я видела кошмары. Знала, что кричу наяву, но не могла заставить себя не кричать. Перед моими глазами были птицы с окровавленными клювами. И тот человек. И толпы других страшных и угрюмых людей. Им кто-то читал на непонятном языке. Раздавался птичий щебет, я видела Птицелова. Потом все горело и все кричали, что все из-за меня. Я не отпускала ключ. А тот взрослый снова спрашивал: «Что будешь делать, когда найдешь, Лилия?»
Мне делали уколы, иногда я просыпалась. Врачи говорили, что у меня тяжелый бред. Кто-то постоянно находился в палате, или То, или По.
Не знаю, сколько я пролежала в больнице. Мне показалось, что целую вечность, но То говорит, это глупости и детям все кажется вечностью. Это было похоже на правду. Наконец меня выписали, но я была так слаба, что половину дороги до дома По пришлось нести меня на руках.
Я полежала немного дома. Кошмары и голоса продолжали приходить. Я часто плакала, но это не помогало.
Вскоре я отправилась на прогулку. То говорила, что мне полезно будет погулять, и однажды я ушла без спросу. Просто без цели побрела по улице. Ключ был при мне, конечно – не оставлять же его без присмотра. Но постепенно мне становилось ясно – я выполнила свою задачу, теперь нужно отдать ключ… Отдать кому-нибудь, кто мог бы отправиться туда, где находится дверь, которую он открывает. Даже если Страна Моа – просто уловка, чтобы меня напугать, правда есть правда: я понятия не имею, где дверь и как ее искать. Ведь дверь – это не ключ.
Я замерла, осознав, что вижу знакомое лицо. Впереди стоял человек, с которым целовалась Птицелов. У меня уже не было сил сопротивляться неминуемому. Я подошла к нему. Голос у меня теперь был совсем слабый, и язык будто забыл, как работать, но я постаралась выговорить:
– Скажи Птицелову, что ключ у меня. Я отдам его, если…
На другой стороне улицы появился тот человек. Он увидел нас, перебежал дорогу и быстро направился к нам. Я повернулась и понеслась прочь, что было сил сжимая в руке ключ. Потом услышала громкий звук, и все вокруг в один миг окрасилось в красный цвет.
Птицелов
– Эй, с тобой все в порядке?
Спросонья я подумала, что это ты, и сладко заулыбалась во сне. Но вопрос повторился, и я заметила, что хотя голос неуловимо походил на твой, говорил он по-английски, а ты бы вряд ли стал так поступать. Если только на греческом, в память о нашем совместном чтении…
Я нехотя открыла глаза. Надо мной склонился высоченный парень, ему пришлось согнуться едва ли не вдвое, чтобы опустить голову до моего уровня. У него были черные волосы и яркие, как брачные перья расписного малюра, синие глаза, а в руках он держал сумку с книгами, и это тоже напомнило о тебе.
Пришлось вернуться в реальность. Оказывается, я задремала на какой-то скамейке, так сильно утомило меня мое долгое путешествие. Хорошо еще, что без Темных Коридоров.
– Наверное, в порядке, – ответила я. – А где это я?
– В Мотуэке.
– Мотуэка! – повторила я необычное певучее название. – Красиво, но нет, я где-то не там. Мне нужно к Оуэну.
– К Оуэну? – он нахмурился. – Ты имеешь в виду гору?
– И ее тоже.
– Это в парке Кахуранги. До парка отсюда можно добраться на машине.
– У меня нет машины, – сказала я, поднимаясь и потягиваясь. – Но спасибо, я где-нибудь поищу.
Он сокрушенно посмотрел на меня, покачал головой и попросил пойти с ним. И при этом так тоскливо вздохнул, что я решила сопроводить его, куда ему нужно.
Мы пришли в небольшое кафе. Там мой подопечный, представившийся Амбросио, отошел куда-то, а я тем временем заглянула в его сумку. Какие необычные книги там оказались! Я разобрала только «Ko nga mahinga a nga tupuna Māori» – это наверняка был местный фольклор, а остальные тома полнились необычными буквами и рисунками. Геометрические птицы, летящие прочь, цветущий сад, жертвенный алтарь, ключ…
Я внимательно рассмотрела последний рисунок, затем сунула руку в карман пальто и вытащила окровавленный ключ, который подобрала на дороге далекой-предалекой отсюда родины. Каждая зазубринка в точности совпадала с изображением.
Спрятав ключ, я продолжила листать книгу. Как жаль, что я не могла ничего прочитать!
Амбросио вернулся с двумя чашками кофе и одну поставил передо мной.
– Нехорошо, – строго выговорил он, – лезть в чужие вещи без спроса.
– Это же книги! В книги можно.
– Нельзя. Мало ли что в них.
– Книги для всех, нельзя запретить кому-нибудь читать. Если уж написано, читать должны все. Иначе зачем писать?
Он уселся напротив меня, усталым жестом взъерошил свои черные волосы, с явным трудом удерживаясь от того, чтобы забрать у меня книгу, и сказал:
– Я поговорил кое с кем, через полчаса тебя подвезут до Кахуранги, но придется заплатить. У тебя деньги-то есть?
– Есть, – сказала я, не отрывая взгляда от книги. – Спасибо. А что это за странный язык? Ты можешь на нем читать?
– Это древний язык, им давно никто не пользуется.
– Как странно! – удивилась я. – А ключ нарисован не такой уж старый, – я повернула к нему раскрытую книгу. – Не настолько старый, чтобы о нем писали на мертвом языке.
– Мертвых языков не бывает, – сказал Амбросио.
Чтец. Что делает мертвого мертвым?
Птицелов. Отсутствие возможности читать.
Чтец. Ты не можешь читать на этом языке, а я могу. Тогда кто из вас мертвый, язык или ты?
Птицелов. Но ведь наверняка бывают языки, читать на которых не может никто, потому что все, кто их знал, мертвы, а это значит, что и сам язык становится мертвым.