Что толку от его плана, если он даже не сможет встать на ноги? Девочка слишком хрупкая, не потащит же она его на себе несколько десятков метров по темному лабиринту.
Теплый пол дребезжал.
Стоило двигателям заработать на полную мощность, как корабль пошел ровнее, почти без рывков. Толчки ощущались, только когда не удавалось амортизировать неровности на пути. Все это говорило о том, что сейчас у Афритании есть заботы поважнее, чем раненый человек, затерянный в одном из ее бесчисленных трюмов: такая легкая добыча, как он, никуда не денется.
В полной темноте, в помещении без окон, было трудно понять, насколько быстро движется корабль, но Сарган по опыту знал: эти левиафаны могут развивать скорость до тридцати узлов.
Какие-то звуки. Стало чуть-чуть посветлее, на стенах зашевелились тени.
– Это я.
Сарган облегченно вздохнул:
– Нашла каюту?
Девочка залезла под стол.
– Да, и еще нашла вот это, надень.
Сарган выпустил ножку стола из объятий и, по-прежнему держась за нее одной рукой, второй начал разворачивать старый рабочий комбинезон.
– Не знаю, подойдет или нет, но других не было, – объяснила Найла. Она прихватила геккона, и стало чуть-чуть светлее. – Еще он простеган: вдруг это поможет выбраться отсюда и дойти до комнаты с колесами.
Сарган выдавил улыбку. Наверное, без помощи девочки ему не удастся даже надеть комбинезон. И потом, вдруг он не сможет идти?
– Ты молодец, Найла.
– Пойдем, я тебе покажу. А потом поможешь поднять на борт моего друга.
Сарган вскинул голову:
– Твоего друга?
– Ага. Он все еще под кораблем. Наверное, ищет меня.
– О чем ты вообще? – Сарган засунул ноги в комбинезон.
– Я хорошо лазаю, он нет. Но мы же затащим его сюда, да?
Сарган стал натягивать рукава: он почти смог надеть комбинезон сам, хотя колени и локти простреливала сильнейшая боль.
– Наверное, нет. Скорее, мы́ к нему спустимся. – Он застонал и замер, жадно хватая ртом воздух. – Если, конечно… он еще… жив.
– Валид жив, я знаю! Он не может умереть!
– Когда корабль идет, внизу трудно остаться невредимым. Думаю, на это способен только металл. – Сарган привстал на колени и выполз из-под укрытия. – Пойдем. Бежать я, наверное, не смогу, но уходить отсюда надо как можно быстрее. – Оперевшись о стол, ему все-таки удалось подняться на ноги самостоятельно.
Девочка схватила Саргана за руку.
– Пройти нужно только две комнаты. Если он сейчас тебя не поймает, ты – в безопасности.
Так вот что такое – сломать себе шею? Ты ничего не можешь сделать, не можешь даже пошевелиться, а сердце выпрыгивает из груди?
Почему я все еще дышу?
Корчась от боли, Сарган рухнул в кожаное кресло. Обеими руками взял левую ногу и вытянул перед собой. У них получилось. За все время, пока они сюда шли, корабль только пару раз выстрелил в лицо Саргану какой-то теплой дрянью.
Он принялся осматривать комнату. С потолка свисала батарея новехоньких шин, блестящих каучуковых протекторов с глубокими желобками для передвижения по песку. Казалось, эта крошечная каюта сверху обделана резиной, а по стенам – металлом, который невероятно ярко сиял при свете десятков гекконов.
– Где это мы? – спросила Найла. Сидя в кресле рядом, она водила пальцами по панели управления.
Сарган точно не знал, но, похоже, Внутренних сюда не пускали; это какая-то запретная каюта, свободная зона, жившая по собственным законам. Сделанная не из обычного железа. А… из чистого золота, на котором даже от слабого сияния гекконов вспыхивают яркие отблески.
– А где люк, через который ты сюда залезла?
Найла посмотрела по сторонам, встала с кресла: на полу – ничего. Нет даже щелей от какой-нибудь потайной двери. Или она все перепутала, или люк захлопнулся, как створка моллюска. Девочка снова уселась в кресло, откинувшись на спинку: так было легче вспоминать, как она выбралась из-под корабля.
– Клянусь, что видела здесь люк! Он был открыт! Я точно помню!
– И куда он делся?
Найла не нашлась что ответить: один раз она уже выставила себя дурой.
Между креслами Сарган заметил большой рычаг. Может, садясь, он случайно его задел и люк захлопнулся?
Попытался двинуть рычаг от себя. Бесполезно; попробовал обеими руками.
Рычаг не пошевелился.
Тогда Сарган потянул его на себя…
Чудовищный лязг металла.
Дверь за спинами начала закрываться.
Запахло горелой обшивкой, пошел дым.
Вскочившая на ноги Найла растянулась на полу у кресла.
Где-то среди золотых бликов пронзительно запищала сирена.
– Сядь в кресло, Найла, – Сарган возился с пряжкой ремня безопасности, потом нашел пару перчаток без пальцев. – Мы отделяемся!
В трубах забулькало, из клапанов стал раздаваться свист.
– В смысле – отделяемся?
Крошечную каюту – не больше чем четыре на четыре – заволакивало туманом. Взяв очки, Сарган протянул Найле другие.
– Надень: этот пар может и глаза выжечь.
Ну и жарища. Просто адская. Все, что творится вокруг, все, что она видит и чувствует, – не сон? Этот человек рядом понимает, что происходит? Найла молилась, чтобы так оно и было.
– Где мы? – произнесла она в растерянности.
– Эта штуковина автономная, – ответил Сарган, не сводя глаз с панели управления. Все здесь казалось ему смутно знакомым.
– АВТОНОМНАЯ, – громко повторила девочка. И что это должно значить? – Мы здесь сваримся? – спросила она.
Их тряхнуло. Найла перепугалась до смерти. Завизжала.
Они резко опустились вниз, наверное, на целый метр. Лицо лежащего в кресле Саргана исказила гримаса боли.
Найла откинула голову на маленький подголовник. Закрыла глаза, уперлась ногами в пол. Почему-то она была уверена, что это – не все, что их тряхнет еще раз. Сильнее. Но модуль стал опускаться медленнее, легкими, контролируемыми рывками; она бы даже сказала – мягкими, если бы при каждом из них не думала, что сейчас умрет. Найла снова посмотрела на Саргана: это ведь он рычагом регулирует спуск модуля. Потное лицо блестело, и Найла подумала, какой болью все толчки отдаются в его спине.
По ней тоже ручьями стекал пот, и не только из-за жары.
Жалко, что ничего не видно: перед креслами – ни иллюминатора, ни решетки, ни щели, только золотая стена, которую освещали четыре маленьких зелененьких геккона, прицепившиеся присосками на лапах. Хотя все равно снаружи, наверное, кромешная тьма.
Когда спуск был закончен примерно наполовину, Сарган снова заговорил:
– Представь, как это круто, когда такая штука вылезает из брюха корабля. Может, твой друг – настоящий везунчик.
Найла улыбнулась.
Они, видимо, висели в нескольких метрах над землей. Между гигантскими колесами Афритании. Каюта вся дрожала при движении – вибрировали и стены, и пол, и потолок.
Послышался стук: что-то свалилось на крышу, ударилось о колеса и полетело вниз.
Модуль опустился еще чуть-чуть. Когда до земли оставалось совсем немного, над головами послышался скрежет цепей и гидравлических молотов.
И Сарган, и Найла подняли голову.
Колеса. Маленькие. И почти новые – а ведь на борту Афритании все просто разваливалось.
Появившаяся пневматическая рука с грохотом сняла с потолка первую батарею шин, а потом сразу же и вторую.
По дуге колеса медленно спускались вниз, а Сарган с Найлой почувствовали, как в автоматизированный модуль проникает влажный ночной воздух. Смешивался с масляными каплями и чешуйками ржавчины, которые сыпались с брюха корабля, но они жадно втягивали его носом.
Внизу что-то щелкнуло: к корпусу модуля присоединился первый ряд колес. Еще один удар, посильнее: второй ряд шин тоже прикрепился к днищу.
Заскрежетали надвигающиеся друг на друга панели. Крыша закрывалась.
Модуль был готов спуститься на песок и начать движение.
Сверху больше не капало. Найла поерзала в кресле. Только сейчас она поняла: что-то не сходится. Будто очнулась от кошмара. Все это – настоящее безумие. Но ужас и ощущение беспомощности, сковавшие девочку, не давали сказать ни слова против. Ее новый товарищ, похоже, просто сошел с ума. И своим молчанием она ему потакала. Нужно срочно выбраться отсюда, снова залезть на корабль, сбежать от этого психа.
Сколько метров оставалось до земли? А если они разобьются, когда модуль вонзится в песок как лезвие?..
– Знаешь, как это чудо техники называется? – спросил Сарган, театрально стягивая перчатки. – Пневмошарнир! Вот уж угораздило нас здесь оказаться! Но другого шанса убраться подальше с этого корабля не будет.
Девочка просто не верила своим ушам; нужно было что-то делать. И немедленно!
– Корабль идет слишком быстро, – закричала она. – Нам не выбраться из-под колес. Они нас раздавят, как жестянку с маслом. МЫ ЖЕ СРАЗУ УМРЕМ!
Рванув ремень безопасности, Найла с воплем бросилась на сидевшего рядом.
По крыше забарабанили обломки. Вдруг пневмошарнир накренился на сорок пять градусов.
Оба закричали.
Раздался грохот, повалил пар, несколько незакрепленных предметов перекатились от одной стены к другой. Снова включилась сирена и запищала еще громче, чем раньше.
Найла так яростно кинулась на Саргана, что перелетела через его кресло и врезалась в стену. Слышно было, как девочка возится среди обломков, пытаясь встать на ноги. Она потеряла равновесие, съехала назад и поползла на коленях вверх по наклонившемуся полу.
В следующий момент модуль так же боком свалился на песок, пролетев еще метра полтора-два; все его содержимое подбросило кверху. Найла сильно ударилась головой, и ее безжизненное тело повалилось на панель управления; с потолка посыпалось все подряд.
Пневмошарнир подрегулировал настройки, дернулся вперед и замер.
Они снова остановились.
На песке.
Снаружи грохотали колеса набирающего скорость корабля.
Сквозь решетку в стене, которую они раньше не замечали, пробивался свет. Снова послышались удары по крыше. Забарабанил дождь.