– У тебя выпало еще одно сердце, да? – спросила она.
Азур со скрежетом кивнул.
– Намотай кусок ткани вокруг пояса. Чтобы закрыть дыру. Или надень что-нибудь. Тебе бы пошла одежда.
Механокардионик ничего не ответил. Он откатил тело нападавшего к самому краю палубы и наклонился к его груди. Сердце еще билось.
– Ты этого не сделаешь!
Подняв голову, Азур бросил взгляд на девочку.
– Ты не посмеешь! – Найла хотела было сказать «на моих глазах», но не смогла.
Механокардионик отвернулся и посмотрел на водопад. Видеть его он не мог, но был способен различить голос каждой капли. Потом взял цепочку в руки:
– Конечно, посмею. Отвернись!
Девочка села на колени:
– Нет, это не поможет. Зачем тебе его сердце, у тебя ведь есть мое?! – Найла подняла сумку раненого. – Просто укради у него что-нибудь другое, что-нибудь ценное, потом продашь на базаре! – Она увидела на дне блестящий предмет. – А это что такое?
Найла вытащила какую-то штуковину и посмотрела в нее, как в подзорную трубу. Линз в цилиндре не было, свет проникал внутрь как-то неровно, через дырочки.
Механокардионик вырвал цилиндр у нее из рук.
– Какого черта!
Азур сразу позабыл и о сердце нападавшего, и обо всем на свете.
– Надо уходить отсюда, – сказал он через цепочку. – Больше нам здесь ничего не нужно. Кориолан скоро опомнится, и тогда…
Раздался треск. И тут же огромный кусок киля с грохотом упал вниз, ударяясь о камни…
– Ты знаешь этот корабль, да? Ты на нем бывал?
Сердцеглот молча копался в стоявшем на палубе рундуке.
– Ты что, меня не слышишь? – подошла к нему Найла, пока он ворошил какое-то барахло.
Наконец Азур нашел большой мешок, из которого достал белый, аккуратно сложенный парус.
– Ты скажешь мне, что задумал, или нет, черт бы тебя побрал?!
Механокардионик обернулся и посмотрел на девочку. Под парусом – клубок кожаных ремней и металлических пряжек.
– Нужно уходить отсюда, я же тебе сказал! – и он принялся затягивать на себе ремни.
Корабль в сотый раз тряхнуло, и они едва устояли на ногах. Зажав парус под мышкой, Азур подошел к Баширу и спихнул его в пропасть. Потом поправил ремни на груди и на поясе. Постарался разглядеть что-нибудь внизу: в пелене мельчайших брызг дна ущелья почти не видно.
– Обхвати меня за плечи.
– Что?
– Это парашют, нам придется прыгать, пока не поздно. Держись за меня и не выпускай стропы из рук.
– Чтоооооо?
– Кориолан съезжает в пропасть, еще немного – и нам не хватит высоты для того, чтобы парашют раскрылся. – Азур подошел к фальшборту. – Оставайся на борту, если хочешь, – произнес он, отвернувшись. – Булавку я вытащу.
У Найлы даже рот открылся. Азур что, говорит серьезно, они правда будут прыгать в пустоту, между двумя отвесными скалами, доверившись этому чертовому куску тряпки? Да еще когда ни хрена не видно?
– Именно! – прочитал он ее мысли. – Или ты потом свалишься туда… вместе с этим проклятым кораблем. И превратишься в мясные консервы!
Сглотнув, девочка спросила, как ей держаться.
– Обхвати меня руками. И вцепись изо всех сил в передние стропы.
Покачав головой, она обняла механокардионика так, как не обнимала никого никогда в жизни. Азур был весь измазан маслом и еще какой-то гадостью, о которой Найла предпочла не думать.
Вдруг их окатила струя ледяной воды.
– Что за фигня?! – Азур машинально начал запихивать парашют в дыру в животе, пытаясь уберечь его от сырости. А потом поднял голову, как раз вовремя: виновник – странная птица с клювом-насосом – летела к водопаду, чтобы снова набрать воды.
– Быстрей, пока она не вернулась!
– Ты раньше когда-нибудь прыгал?
– Вдвоем – нет.
Азур бросился вниз.
Кориолан был грузовым кораблем-яйцевозом класса 3V; водоизмещение более 19 500 тонн, 67 метров длиной, 5 котлов, способных развивать мощность до 36 000 лошадиных сил, 48 колес – каждое 3,5 метра в диаметре, 34 члена экипажа. Его крушение отчасти было случайным стечением обстоятельств, отчасти – ошибкой маневрирования.
Пройдя по Северному пути, корабль сначала взял неверный курс, а потом, уже неуправляемый, дрейфовал несколько сотен метров, цепляя правым бортом джунгли, пока не свесился над краем пропасти. Из-за крена в тридцать два градуса в ущелье съехала большая часть груза. В этой агонии корабль провел часов девять; тринадцать членов экипажа, люди и механокардионики, спасли свои шкуры, но остальные, занятые спасением груза, погибли при обвале, утащившем Кориолан в пропасть.
Из-за разбросанных в джунглях или свалившихся в пропасть яиц с того злополучного дня экосистема ущелья Ошавар изменилась кардинально и, скорей всего, необратимо: растения и животные, которых никогда не видел глаз человеческий, заполонили все вокруг на многие мили, потому что бурная речка вынесла яйца на сушу.
Большинство вылупившихся уродцев были безобидными шутками природы, вроде клюв-насоса, которая облила Азура с Найлой, но другие – несущими смерть боевыми машинами, полумеханизмами, полуживыми существами. Они или сразу рождались механокардиониками, или мутировали в них…
Вдруг Азур замолчал.
В тумане они падали почти вслепую. Печальную историю Кориолана сердцеглот начал рассказывать (скорее картинками, чем словами), чтобы отвлечь девочку. Но теперь цепочка перестала вибрировать – пора сосредоточиться на приземлении.
– Ты ведь плавать умеешь? – подал голос механокардионик.
Ну и вопрос:
– Нет!
– Я тоже ненавижу воду. Так что постараемся выбраться оттуда как можно быстрее. Скрести пальцы!
Они вылетели из облака брызг, и по краям пугающе очертились скалы. На дне ущелья было почти темно, киноварь окрашивала сумерки в кровавый цвет.
Холод здесь просто собачий!
Несмотря на то что земля приближалась стремительно, а может, именно поэтому, Найла запрокинула голову. Куда же подевалось небо? А Кориолан? Здорово было бы посмотреть на него снизу: вид, наверное, потрясающий – висящий над пропастью корабль с сорока восемью колесами окутан ватной серостью, закупорившей ущелье.
От удара о ледяную воду у нее перехватило дыхание.
Девочка камнем пошла ко дну стремнины. Потом, задыхаясь, выскочила на поверхность, пытаясь сопротивляться течению.
Рывок.
Цепочка! Руки свободны, но что-то снова потянуло ее вниз. Стараясь держать голову над водой, она с ужасом огляделась. Где же Азур? Неужели его утащило на дно?
Вот он, появился на минуту в красноватом вихре. Парашют распластался на поверхности воды, будто невероятная кувшинка. Азур взобрался на него: так будет проще спуститься по течению, добраться до скалы и вылезти на сушу.
Через несколько минут Найла сидела рядом с ним на сухой земле, съежившись от холода; она все еще не пришла в себя. В дрожащих руках, будто четки, – цепочка, привязывавшая ее к тюремщику.
Сверху сыпалась металлическая труха, звеневшая по камням и скрывавшаяся в пене.
Азур дернул за цепочку:
– Надо убираться отсюда!
В паре метров от них в воду рухнуло огромное колесо, поднимая фонтан брызг. Начинался заключительный акт…
Они добежали до какой-то пещеры и спрятались за огромным валуном, который частично загораживал вход. У Найлы от холода зуб на зуб не попадал. Девочка собралась стянуть сырую футболку.
Но вовремя опомнилась. Цепочка!
Ведь она могла запутаться и вырваться из груди.
Грохот снаружи все усиливался, дождь из обломков превратился в ливень. Один за другим рухнули три колеса, потом кусок киля – такой огромный и тяжелый, что на секунду показалось, будто солнце погасло.
Вдруг Найла почувствовала руки Азура на своей груди. Пальцы просто ледяные. От прикосновения мороз пробирал до костей. Девочка оцепенела. Стоит открыть рот, как из глотки вырвется нечеловеческий вопль…
…который никто не услышит.
Чудовищный грохот.
Нескончаемая какофония, гром, скрежет, лязг. Громыхание металлических потрохов.
Адское эхо.
Кориолан обрушился на дно ущелья.
Азур убрал руки. В бурлящем потоке потеряны еще два сердца, осталось только одно. И второе, получить которое он не может.
Найла посмотрела на грудь. Цепочки больше не было.
Девочка взяла в руки сжатый кулак механокардионика. Булавка, наверное, внутри.
Оставила Азура сидеть в пещере и молча вышла наружу взглянуть на останки Кориолана. Панорама изменилась разительно, совсем стемнело. Настоящий конец света, на десятки метров все завалено громоздящимися друг на друге ржавыми железяками: горы из них такие высокие, что неба почти не видно.
Вдруг обломки пронзил последний луч солнца, будто окровавленный меч. Найла пошла за ним. На земле, куда указывал свет, лежал чуть теплый кусочек металла; Найла повертела его в руках, попробовала согнуть. Подходит. Теперь нужно разжечь огонь, подумала девочка. Чтобы обсохнуть и согреться. И не только.
Вернувшись в пещеру, Найла села на колени перед механокардиоником и осторожно приложила лист железа к дырке в животе.
– Нужно развести костер, – сказала она, – мы его приварим…
Интерлюдия
Краааакккк!
О землю с чудовищным стуком ударилась голова. Арбуз с мякотью из перемолотых костей и мозгов.
Поднялась суматоха. Подметавшая пол старушка – торговка колесами – с воплем выронила метлу и сунула кулак в рот, прикусив его вставными зубами, чтобы снова не закричать от ужаса. Комкая в руках фартук, подбежал продававший яйца старик. За несколько секунд собралась галдящая кучка зевак. Охи и ахи, проклятия, рыдания.
Маленький Сюн первым поднял глаза на здание: пятнадцать этажей из потрепанного, изъеденного ржавчиной металла, бездушное оригами, устремлявшееся в небо, как гнилой гриб. Если старики говорили правду, под землей было еще пять этажей.
Оттуда, с крыши, упала голова. Голова его сестры.
Сюн прибежал на рынок, чтобы позвать на помощь. И сейчас просто закрыл лицо ладошками и заплакал.