Под градом камней и обломков Найла и Лакруа не удержались на ногах. Девочка ударилась затылком о фальшборт и съехала на палубу вверх тормашками. Обрубок дымовой трубы вместе с цепями вылетел за борт.
В воздухе заклубились пыль и песчинки. Ядовитое облако шафранного цвета.
Найла закашлялась, сплюнула и перекатилась на живот, вцепившись рукой в перила. Лакруа исчез.
Поискала его глазами на носу и на корме. Капитана нигде нет.
Она вскочила на ноги:
– ЛАКРУА!
Корабль замедлил ход. Было тихо, если не считать свистящего ветра и лязга искореженного железа.
– ЛАКРУАААААА!
Внезапно повисла тишина, и Найла вдруг во второй раз услышала.
Беспокойное биение.
Акульего сердца.
Казалось, что оно пульсировало прямо у нее в груди.
Девочка снова закашлялась.
А А
У У
Р Р
К К
А А
Л
А А
К К
Р Р
У У
А А
Встревоженный Бастиан искал своего капитана.
Еще сильнее сбросил скорость.
По палубе, широко расставляя ноги, ковылял Азур. Найла пошла ему навстречу.
– Где Лакруа?
Механокардионик многозначительно обвел глазами пустыню. Потом положил обе руки на поручень и выразил то же самое словами:
– Он вылетел за борт. Я видел. – Азур выпрямил спину. – Теперь капитан Бастиана – ты!
Проклиная свое любопытство, Сарган опустился на песок. За механокардиониками ему ни за что не угнаться, особенно на спуске, хоть мешки и тормозят движение. Лег на спину на верхушке дюны и закрыл глаза. Как горячими головешками, кожу прижигало солнечными лучами; прежде чем Сарган успеет найти укрытие в тени, солнце поджарит его на медленном огне и обдерет шкуру живьем.
Может, вернуться к обломкам, спрятаться между раскаленными листами железа, подождать до наступления ночи, а потом отправиться в путь? Он открыл глаза и посмотрел на свои пальцы.
Тогда-то Сарган и увидел его.
Казалось, это просто облако пара, которое колышут струи раскаленного воздуха, поднимающиеся от земли. Но у него было две руки и две ноги. И существу, похоже, тоже было очень плохо.
Оно упало на песок.
Страдало существо не от жары и, тем более, не от жажды.
Сарган вытащил оставшийся нож и бросил ему.
– Больше ничего железного у меня нет, – сказал он.
Подобрав лезвие, Внутренний сделал глоток: от касания с металлом ему полегчало.
– Не преследуй меня, – попросил Сарган. – Одного ножа тебе не хватит, чтобы выжить. Возвращайся на остов своего корабля.
Существо показало на поднимавшийся из-за дюны дым. Сарган потер глаза – наверное, обломки отсюда просто не видно.
– Там твой корабль?
Внутренний поднес сложенные ковшичком руки ко рту.
– Вода? У тебя есть вода?
Прозрачный силуэт кивнул.
– Я понятия не имею, как управлять кораблем!
– Почувствуй его.
Найла посмотрела на пустыню. Бастиан замедлил ход настолько, что можно было спокойно стоять на палубе, разглядывать дюны и не бояться каждую секунду свалиться за борт. Они с Азуром решили подняться на верхнюю палубу, чтобы насладиться видом и свежим ветром.
– Кого «его», черт подери?
– Корабль. Почувствуй сердце Бастиана. Подстройся под его ритм.
Девочка уставилась на механокардионика. Почему ей стало тяжело дышать?
– Отлично.
– Что «отлично»? – Найла ощутила, как сердце корабля стучит у нее в груди.
– У тебя хорошо получается.
Бастиан пошел еще медленнее.
– Что с ним происходит?
С носа на нее смотрели два механокардионика.
– Чего уставились? – проорала Найла. – Занимайтесь своей работой!
Глянула на небо. Сгусток туч цвета спелого сыра. И что-то над ним.
Зажмурилась. Как назло, нет бинокля. Наверное, она единственный капитан Мира9 без подзорной трубы: найденную на гребне девочка оставила в Мехаратте. Найла сбежала по лестнице на нижнюю палубу, влетела в каюту Лакруа и схватила бинокль.
Когда девочка вернулась наверх, ветер свистел со страшной силой. Вокруг корпуса поднялись песчаные вихри.
– Буря, – сказал Азур, услышавший, что девочка вернулась. – Началась внезапно.
Корабль…
– Почему мы остановились? – Бинокль можно было просто выбросить за борт.
– Надо уходить с палубы!
Еще чего не хватало! Пусть механокардионик прячется в каюте, она будет стоять здесь.
– Ты иди, а я останусь с Бастианом! – прокричала Найла, чтобы Азур услышал ее в поднявшейся песчаной буре, хотя повышать голос было незачем.
Сердце!
Пропустило удар. Девочка положила руки на грудь: почувствовала, как оно снова заколотилось. До крови прикусила губу.
Корабль испугался.
– А ну-ка, прекрати! – громко приказала ему Найла, сплевывая капельки крови в песок.
В трюмах с грохотом заурчали кишки корабля. Бастиан завибрировал, послышался громкий выхлоп. И что-то вывалилось в песок.
Завоняло гнилыми сливами.
Найла посмотрела на затуманенный песком солнечный диск.
Молния. И сразу же – раскат грома. Скрежет раздираемых листов. Треск, удары. Огромный кусок трубы, осыпая палубу ржавыми осколками, рухнул вниз.
Песок на губах Найлы передал ей внезапную панику корабля и боль раненого металла. Девочка рванула вниз по лестнице и, открывая люк рубки, увидела, как темная туча закрывает солнце.
Небо изрезано лезвиями молний.
Пахнет озоном.
И дымом. С кормы.
Зайдя в рубку, Найла прижала люк спиной.
– Это он! – ледяным голосом сказал ей Азур. – Мизерабль сделает так, что мы больше не сможем двигаться, и пришлет сюда механокардиоников, которые вырвут нам сердца.
Найла швырнула подзорную трубу в стену с такой силой, что та разлетелась на тысячу осколков.
– Ты же один из них, да? Из экипажа Мизерабля?
Азур промолчал; в его ушах все еще отдавался вибрацией звон разбитого стекла.
– Отвечай, придурок! Ты с этой летающей гадины, да?
Механокардионик всхлипнул:
– Да, с Мизерабля!
Найла почувствовала, что каждый мускул у нее обмяк, как песчинка, которая не смогла удержаться на дюне и скатилась к ее подножию. Девочка не находила слов.
– И как эта хрень летает?
– Похищает Внутренних с других кораблей. И сердца, которые позволяют ей добираться до гнезда и маневрировать во время грозы.
Весь корпус раненого Бастиана жалобно скрипел.
– Ты же член его экипажа, разрази тебя гром! Почему ты так хочешь убить свой корабль? Что он тебе сделал? – Найла не сумела справиться с яростью, хоть и не знала, на кого ее обрушить: на летающий корабль, на Азура, на Бастиана, который был настолько парализован ужасом, что не мог защитить собственного капитана.
Механокардионик промолчал.
Раздался страшный грохот. Найла едва удержалась на ногах.
– Сколько у нас времени?
– Несколько минут. Часов… Мизерабль чувствует биение наших сердец. Знает, что, застряв среди дюн, долго мы не протянем.
Девочка посмотрела в иллюминатор; песчаная буря превратила день в ночь.
– Он приземлится на дюны?
– Мизерабль садится только в своем гнезде. Поэтому мне и нужна была карта, записанная на голосовом цилиндре. Чтобы узнать, где укрытие.
– Ты же был членом его экипажа, как ты мог не знать, где гнездо? – изумилась Найла.
– Корабль отбирает наши сердца во время полета, – склонил голову механокардионик. – А возвращает только за несколько секунд до прыжка с парашютом. Там, в небе, мы не живые. На Мизерабле живых нет…
Вода!
Сарган припал губами к краю старой ржавой бочки и поднял голову, только когда понял, что больше не сможет выпить ни капли.
Вытер рот тыльной стороной ладони и посмотрел на Внутреннего.
– Здесь еще кто-нибудь из твоих остался?
Существо не сомневалось, что человек служил на корабле и знает металлояз, поэтому жестом попросило выстучать слова на железе. Сарган повторил вопрос костяшками пальцев.
– Нет.
– Тебя не забрали?
– Нет.
Говорить с Внутренним было очень непривычно: силуэт дрожал, как облако пара на блестящем металле.
– Ну, пойдем.
Внутренний повел Саргана по лабиринту обломков; несколько раз пришлось пригнуться, чтобы не удариться о свисающие железяки, а потом пройти по огромному сваленному на песок полотнищу. Из песка одним боком торчала огромная горелка, к которой был прикреплен газовый баллон с краником, а рядом змеились веревки, тянущиеся до парусины.
– Просто открой клапан, – выстучало существо по торчавшему из песка куску металла.
– Может, баллон и не полный, – Сарган попробовал сдвинуть его ногой, но не смог. Он разговаривал не столько с существом, сколько сам с собой. Но теперь поискал кусок железа, на котором выстучал. – Можно попробовать.
– Я заберусь в баллон. Какое-то время мы с газом сможем держать эту штуку в воздухе.
Сарган поискал глазами корзину. Она лежала неподалеку, прикрепленная к тросам и полузасыпанная песком; ее и корзиной-то не назовешь – такая она была хлипкая и жалкая. Сплетена вроде бы из крепких на вид прутьев, но на солнце они иссохли и стали ломкими. Отчистив корзину от песка, Сарган повернул ее на бок, чтобы посмотреть, в каком состоянии днище. Оно оказалось очень потрепанным и местами почти просвечивало.
Внутренний стоял, опираясь на кусок старого киля, и ждал, что решит человек.
Сарган бросил взгляд на обломки – края острые, рваные, колючие: если баллон не проколется, пока они будут взлетать, – это уже огромная удача. Наверное, корабль потерпел крушение много месяцев назад или даже лет. А эта вода – подарок недавней грозы.
Но терять ведь нечего. Останься он здесь, сколько протянет? Два дня, три?
– Ладно, на луну я не собираюсь, полетим низко. Возьми курс на Мехаратт.
В воздухе пахло кораблями.
И сердцами…
Приказав товарищам остановиться, Билал вылез из конструкции, но одной рукой продолжал за нее держаться – боялся, что иначе его унесет ветром. Вдохнул шершавый воздух пустыни.